Письма в пустоту (СИ) - Ино Саша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со всех сторон послышались слова одобрения и поддержки.
Сизиф, понимая, что его власти пришел конец, в ужасе затряс щеками. Его руки выписывали в воздухе немыслимые жесты.
— Вы! — Сизиф вскочил. Но тут же вскрикнув и схватившись за сердце, с неимоверным грохотом полетел на пол. Его туша звучно шмякнулась об паркет библиотеки.
Но на первом этаже возня не утихла. Тело Рауля сводили конвульсии, он по-прежнему кричал, только теперь его рот закрывала ладонь Фабрицио, который не мог позволить товарищу навлечь на себя гнев Лиги.
— Достаточно, — холодный голос Дедала подействовал лучше ледяного душа.
Преемник председателя высился над негодующими наставниками.
— Посмотрите, что вы натворили. Разве так можно! — речь Дедала приводила всех в чувства, — Змей Акведука ввел вас в заблуждение, он добивался раскола. Скажете, ему это удалось?! Мне стыдно за вас.
Наставники замолкли и виновато понурили головы.
— Я прекращаю заседание, — голос Дедал был суров, он остановил недовольный взгляд на Рауле, но тут же перевел на другого наставника, — Уходите. Расходитесь! И вызовите сюда, в монастырь, братьев из Москвы.
Наставники легко покорились воле первого заместителя.
— Помогите Сизифу, надо отнести его в лазарет! — преемник уже хлопотал над телом «босса», рядом со сложным лицом вился Игнасио.
Фабрицио не спешил отпускать Рауля, он по-прежнему сжимал его рот рукой. Но теперь между его пальцев струилась кровь. Монах позволил товарищу сжать свою ладонь зубами, и Фабрицио из последних сил терпел боль. Но он знал, что справится, он так себе пообещал. Ведь боль этого всегда веселого тридцатилетнего мужчины, который постоянно успокаивал Фабрицио в детстве, была в тысячу раз невыносимей.
ВАВИЛОНСКАЯ ТОСКА
Я помог Альентесу сойти с поезда, хоть он и промедлил принимать мою руку помощи. Проводник теперь смотрел на нас с осуждающим смущением.
— Кажется, мы немного пошумели вчера, — хохотнул я.
Мы сели на паром и в полном молчании пересекли теплые воды средиземноморья.
Остров встретил нас утренним воздухом и ласковыми, еще не обжигающими, лучами весеннего солнца.
До монастыря предстояло топать на своих двоих около двух миль.
Аль не отвечал мне. Он шел рядом, немного прихрамывая на левую ногу.
— Прости, — я легонько коснулся его плеча рукой, — Я не сильно вчера сдерживался…
— Ты вообще не сдерживался, — нахмуренно брякнул Аль.
Чем ближе был монастырь, тем мрачнее становился мой любовник.
— Прости, сильно ногу потянул?
Я беспокоился.
— Ерунда.
— Ничего не болит?
— Диего…
— Ну, не раздражайся! — взмолился я.
— Зачем тебе знать, что у меня болит? Ты ничем не поможешь.
— Просто в следующий раз я буду осторожнее.
— Лучше не таким темпераментным, — Аль чуть заметно улыбнулся, — Спину тянет… и немного живот.
— Прости! — я резко развернулся и заключил любимого в объятия.
Мы замерли посередине проселочной дороге под звенящими листьями молодых деревьев. Впереди виднелся серый камень стен монастыря.
— Все! — Аль отбрыкнулся.
— Я люблю тебя, — шепнул я, смотря ему в глаза.
— Ага, а лубрикат ты заранее приобрел, от большой любви!
— Я лишь заботился о тебе, не хотел причинить боль. Нам обоим должно быть приятно, не прощу себя, если ты не получишь удовольствия…
Аль фыркнул и, поправив черный чехол Реновацио, двинулся вперед.
— Ты обижаешься? — я плелся подле него с сумками.
— Нет.
— А я вижу! — я настаивал.
— Просто ты знал заранее…
— Глупости, я лишь… — я сбился, — И вообще, чем ты недоволен?! У нас за одну ночь полпакета средств ушло… А представь без них?
— Мне не надо представлять. Я пробовал. Так что не стоит беспокоиться.
— Ты такой холодный сейчас. Опасаешься грядущего? Монастырь так на тебя действует?
— Хмм, — Альентес почесал подбородок и зажмурился, — Позволь признаться…
— Да! Конечно! — оживился я.
— Я немного не ожидал, что ты так вырастишь, — Аль чуть покраснел, — Я имею в виду не только рост, но и… ты стал совсем взрослым. Я не… Для меня пока сложно принять и осознать тебя… таким, новым для меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Тебя смущает наша вчерашняя ночь?
— Чуть-чуть.
— Я люблю тебя!
— Слишком часто говоришь…
— Что??? Не сомневайся!
— Мне все равно, — Альентес вновь стал закрытым и равнодушным.
— Аль!
— Надо признать, ты хорошо подготовился… Столько поз, столько движений и страсть. Испорченный ты, Диего, испорченный мной!
— Эй! — вскричал я, — Да как ты!
Но я осекся. По лицу Альентеса стало видно, что он останется непоколебимым и непробиваемым.
Черт…
— Аль, я действительно так сильно люблю тебя! — с чувством произнес я.
— То, что ты со мной вчера делал, называется по-другому.
— Да как!!!??? — заревел я.
— Позволь по-русски.
— Матом? — догадавшись, прошептал я.
— Ага, ты меня вые… Вот что…
— Ты не смог произнести вслух?
— Игнасио не велел ругаться…
Альентес снова шел впереди меня. Бедный мой любимый.
Интересно он заметил, что сделал мне больно своими словами?! Надеюсь, нет, не хочу его беспокоить и огорчать.
В монастыре нас встретила сырость старых камней, от них веяло прохладой. Пока мы ждали брата-дежурного, я даже успел продрогнуть. Альентес не подавал вида, что его хоть как-то беспокоит холод. Может, мой любимый не замечает? Ну и к лучшему, пусть его ничего не тревожит.
Нас пропустили, описав оружейный инвентарь и занеся в регистр.
Знаете, так здорово возвращаться домой, когда на душе спокойно, когда ты ничего не оставил позади себя, точнее никого… Душа в ладу с окружающим миром!
Пышные деревья, каменистые дорожки с поднимающейся от них пылью, тренировочные площадки и скамейки для отдыха — вот он дом!
— Я кину сумки в свой домик? — спросил я Аля.
— Обе? — с подозрением осведомился он.
— Ах, да… Могу и обе, потом заберешь… Или, ты сразу…
Я не договорил, мне не хотелось расставлять все точки над I, мне не нужен был ответ, который меня не удовлетворит.
Альентес пожал плечами и кинул:
— Да, все нормально, все равно нам для начала стоит отметиться у Лиги, они вроде как вызывали…
Аль казался расстроенным не меньше меня.
— Да, сходим в секретариат, — кивнул я, ставя сумки на землю. Вещи можно было оставлять без присмотра, в монастыре-то все свои, никто и не подумает украсть.
Аль закурил. Признаться честно, он уже успел прикончить пару пачек пока мы шли до монастыря и плыли на пароме. Никотиновый голод сказался.
— Я не хочу с тобой расставаться, — тихо проговорил я, рисуя ногой на земляной дороге волнистые узоры.
— Ну… не думаю, что Игнасио разрешит. К тому же, я не совсем соответствую тебе. Ты знаешь…
— Да плевать на Игнасио! — воскликнул я, — Чего ты сам хочешь? Ты ведь уже не его воспитанник, ты свободный брат розенкрейцер, ты волен сам выбирать, что делать. Я вот на пример живу в доме наставника по собственному желанию, но теперь, когда у меня есть ты, мне легко позволят покинуть «отчий дом». Никто и слова против не скажет.
— Это ты.
— Так разницы никакой нет. Аль, у тебя одинаковые со мной права. Просто реши сам, чего ты хочешь!
— Сам… — задумчиво протянул мой любимый друг.
— Да, самостоятельно. Загляни в себя и реши, чего ты желаешь больше всего!
Альентес дернулся и нервно провел рукой по щеке.
— Диего, не лезь ко мне, — огрызнулся он, хмурясь.
— Аль! Да что такого я сказал???
— Ничего! Забудь!
— Что забыть?
— Все!
— О таком не просят.
— А я требую.
— Никогда. Как ни старайся тебе не удастся стереть из своей жизни наш поезд и ночь в нем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Замолкни.
— Я могу и помолчать. Но факт не изменить, это произошло!
— И?
— И ничего, тебе придется считаться с реальностью.
