Счастливое число Кошкиной (СИ) - Муар Лана

— Гелька, мы скоро! Отвали! — с какого-то перепуга взрыкнула Люля и после я услышала смачный шлепок. — Тебя никто не приглашал, Сморчок! Отвянь, малолетний кобель, у Гельки парень есть! Ляля!!! Лялька, эта скотина подарок отжала! Стой, сволота! Папа! Папа! Сморчок борзеет!

Я сбросила вызов, оставляя разборки между Корюшкиными им самим и хихикая от одного только представления каких трындюлей огребёт Серёжка, если к этим самым разборкам подключится дядя Игорь. Сунула телефон в карман и взвизгнула, испугавшись внезапной темноты вокруг. Вроде только стояла и горел свет, и БАЦ — хоть на ощупь возвращайся к столикам.

— Совунчик? Совунчичек? — протянула я, выставив вперёд руки, чтобы не впечататься во что-нибудь, что обязательно окажется у меня на пути.

Сделала шаг, аккуратно сдвинув стопу вперёд, за ним второй и захлюпала носом, когда из проема ведущего в подсобное помещение показался торт с горящими свечками и раздалось нестройное на первой строке пение:

— С днем Рожденья тебя! С днем Рожденья тебя! С днем Рождения, Геля! Поздравляем, любя!

Я зашмыгала громче, увидев, что торт несет не Дюшка, а Совунчик, и разревелась от негромкого:

— Пост сдал, — брата.

— Пост принял, — с широкой улыбкой на лице произнес Денис, подходя ко мне ближе. — Загадай желание и задуй свечи, Кошка.

— Придурки, — беззлобно обозвала обоих.

Размазала слезы по щекам и зажмурилась, загадывая каждый год встречать день рождения так же. Набрала полные легкие воздуха и дунула.

Кажется, слишком сильно.

Ребята захохотали раньше, чем я поняла почему Совунчик стоит зажмурившись и все его лицо, шея и плечи усыпаны кокосовой стружкой.

— Упс… — виновато прошептала я, а Денис произнес то, что было понятно нам двоим и рассмешило меня до колик:

— Третий “упс” я не переживу.

Корюшкины все же приехали втроем. Не знаю как Сморчок уломал дядю Игоря отпустить его на ночь глядя с сестрами, но в “Четыре” Сережка вошел первым. Первым поздравил, вручив огромную связку шариков, и неприкрыто набычился, когда Совунчик очень ревнивым тоном предупредил парня, что если он не перестанет меня лапать под видом обнимашек, то останется без рук. Лялька и Люлька, хихикая двумя дурками, оттеснили брата и тоже полезли обниматься, а Сережка сунул руки в карманы и с вызовом принялся рассматривать Совунчика, будто всерьез нацелился с ним закуситься за право со мной встречаться.

— Сергей Игоревич! — впервые обратилась я к Сморчку по имени и отчеству, чтобы он если и не услышал меня, то хотя бы проникся серьезностью того, что собиралась ему сказать. — Либо ты сейчас же заканчиваешь эти гляделки, либо останешься без торта, но со следами ремня на жопе! Я тебя люблю, конечно, только от подсрачников тебя это не спасет. Я не буду с тобой встречаться, потому что ты для меня слишком мелкий и люблюнькаю я Дениса.

— И что!? — фыркнул Сморчок. — Я не всегда буду мелким.

— Для меня всегда! — припечатала я и протянула ладонь Совунчику. — Денис, дай, пожалуйста, ремень и не рычи! Ещё не хватало, чтобы ты с Серёжкой драться начал.

— Один хрен я его ушатаю, — усмехнулся Сморчок и скивился, получив оплеуху от Люльки. — Уй!

— Ты папе что пообещал, козлина мелкая? Я ведь ему позвоню, — пригрозила Люля.

— Чуть что, сразу "позвоню", — по-детски обиженно спаясничал Сережка, уворачиваясь от новой затрещины. — Чего размахалась-то? Может у меня любовь всей жизни.

— Ага, — хихикнула Ляля. — Поэтому ты за школой с Лилькой Соломатовой обжимался? Тренировался, да?

— Могла бы и не палить. Сестра еще, — пробурчал парень. Хмуро посмотрел на меня и пошел к столу, демонстративно толкнув Совунчика плечом. — Не договорили еще, если что.

И если бы меня спросили повлияла ли раздувшаяся до неприличия борзота Сережки на мое настроение, я бы ответила: "Нет". Она меня даже не удивила — Серёжка борзел всегда и мне это в нем нравилось, хотя иногда изрядно подбешивало. Удивило меня совсем другое — взгляд, которым Совунчик проводил парня. Мелкого по возрасту и не конкурента, в принципе. Только Совунчик всерьез приревновал. К Сережке и тому, что он меня обнял, но больше к тому, что малолетний мальчишка обозначил свой интерес и озвучил его в открытую, как взрослый. И вроде слышал, что я ему сказала, но все равно ревновал. Будто Серёжка не четырнадцатилетний брат моих подруг, которого знаю всю свою жизнь, а двадцатичетырехлетний парень, решивший подкатить и не заметить, что я занята.

— Совунчичек, — прошептала я, прижимаясь к груди Дениса и проводя ладонью по его щеке, чтобы он перестал испепелять взглядом затылок Сморчка и посмотрел на меня. — Нашел тоже к кому ревновать.

— Я не ревную, — ответил и даже отрицательно мотнул головой, только мне по одному тону голоса стало ясно — ревнует.

— И правильно, — кивнула, обнимая крепче и поднимая лицо. Коснулась его губ своими и улыбнулась, выдыхая еле слышное. — Фыр-р-р-р?

В подрагивающем свете свечей, которые притащила с собой самопровозглашенная гадалка с двухлетним стажем Ляля на скатерть медленно опустилась новая карта. Посмотрев на нее, Ляля подняла взгляд на сидящих напротив нее Влада с Лизой и продолжила вещать:

— Вижу дорогу.

— Ещё бы, — насмешливо фыркнул Сережка и уйкнул от звонкой встречи Люлькиной ладони с его затылком. — Улька, блин! Чего размахалась-то?

— Завянь, Сморчок! — шикнула на него Корюшкина и придвинулась ближе к сестре, спрашивая. — Хорошая или плохая?

Рядом с предыдущей легла новая карта и Ляля нахмурилась:

— Непонятно, — пожала плечами она. Выложила ещё одну и сразу же следующую. — Карты говорят, что будет и сложно, и легко, — вынула из колоды новую карту, положила ее на стол и помотала головой. — Ничего не понимаю, — потерла переносицу и растерянно посмотрела на улыбающуюся Лизу и намекающего продолжать гадание Влада. — Вы куда собрались, а? Карта говорит, что вы знаете о том, что будет сложно, но все равно туда поедете, потому что хотите этих сложностей.

— Очень хотим и обязательно поедем, — кивнул Влад. — Мы уже и билеты купили. Да, Принцесса?

— Ага, — кивнула Лиза и сорвалась в хохот от фыркающего замечания Сережки, что только придурки ломятся искать себе приключений на задницу.

Он ловко увернулся от затрещины Люльки и показал ей язык, забыв, что сидит рядом со мной и Совунчиком, который с молчаливого разрешения бдящей за порядком Корюшкиной отвесил парню такого смачного леща, что тот едва не пропахал носом торт в своей тарелке.

— Ну ты, конь педальный! — взвинтился Серёжка.

Подскочил на ноги, сжимая кулаки, и отпрыгнул от стола подальше, когда вместе с Совунчиком поднялись Дюшка, Влад, Гриша и Вовчик.

— Раз на раз зассал, да? — косясь на парней, спросил Сморчок. — Думаешь, впятером заломаете? Хрен вам! Задолбаетесь пыль глотать!

— Предлагаю выпороть. А чтобы доходчивее было, пороть его же ремнем, — предложила Леся, и Серёжка ошалело уставился на поддакнувших ей Лизу, Соню и Катю:

— Чего? — протянул он, не веря своим ушам. — И вы туда же?

— Можно ещё рот с мылом вымыть, — хихикнула Соня. — Гришка, у вас же тут найдется кусок хозяйственного мыла?

— Найдем, — кровожадно улыбнулся Гриша. — Надо будет и два найдем.

— Э! Чё началось-то!? — занервничал Серёжка, озираясь по сторонам затравленным зверем.

— Воспитательная работа над поведением, — хмыкнул Влад. В одно мгновение оказался рядом с Корюшкиным и скрутил его в букву зю. — Голосуем: мыло или ремень.

Оба варианта набрали равное количество голосов, и мы никак не могли определиться какой из них будет более действенным. Трижды голосовали, уговаривая друг друга поменять ремень на мыло или мыло на ремень, только Серёжка с лютой ненавистью смотрел исключительно на Совунчика, предложившего не париться и сперва выпороть, а потом закрепить экзекуцию мытьём рта.

— Только рискни! Слово пацана даю — попробуете хоть что-то из этого сделать, выцеплю тебя! — прошипел Корюшкин и резко притих, когда Влад встряхнул его, поставил на ноги и спросил: