Без памяти (СИ) - Джиллиан Алекс Алекс Дж

— Просто тебя хочу. И твой член внутри, — потираясь щекой о его щеку, извиваюсь волной до тех самых пор, пока он не хватает меня за бедра и не опускает на свой поршень. Проклятье, да.

— Какая грязная мне досталась девочка, — прикрывая глаза от наслаждения, хвалит Леон. — И смертельно узкая, черт.

— Мне уже нравится наш медовый месяц, — выдыхаю я, замирая. Едва касаюсь его губ, не спешу двигаться.

— Жалею, что не позволил нам этого раньше…

— Главное, не жалей меня, — начиная объезжать его круговыми и плавными движениями, я ощущаю, как стремительно скручивает низ живота огненным жгутом. — Я тебя не пожалею, сладкий.

— Звучит, как угроза, но вызов принят, — покусывает мою шею, пока я скольжу на его каменной плоти.

— Это только начало. Мало тебе не покажется в нашем первом путешествии с детьми.

— Главное, чтобы я сейчас не заделал нам еще одного ребенка, — усмехаясь, рычит Леон, и взглядом заставляя меня слезть с его бедер и развернуться к нему задницей, до упора вбивается сзади, пока я прижимаюсь грудью к раскладному столику.

Громко вскрикиваю от такого напора и удара его тела по своим бедрам. Черт, я сейчас всех разбужу, и нанесу детям травму.

— Молчи, детка, — он затыкает мне рот тканевой салфеткой, словно кляпом, и начинает вбиваться жестче, наклоняясь над ухом: — Хочу растянуть удовольствие и хорошенько трахнуть тебя, прежде чем мы приземлимся.

В следующую секунду раздается специфический звук и загорается табло «пристегните ремни», а самолет начинает снижение, и я это, черт возьми, прекрасно чувствую.

— Кажется, растянуть не получится, — хихикаю я, и вновь возвращаюсь к сладким ощущениям в своем теле.

Мальдивы оказались такими, какими я их себе и представляла.

Настоящий рай, где время теряет свой привычный ход. Еще с самолета увидела, как воды Индийского океана нежно обнимают белые пляжи, а оказавшись здесь — наконец-то вдохнула легкий бриз, приносящий с собой аромат соленой воды и тропических цветов.

На следующее утро, когда мы вышли на завтрак, расположенный в мини-ресторане для двух наших вилл, впервые увидела всю эту красоту при свете дня. Драгон и Эльза с детьми расположились в соседней вилле.

Красота здесь царит невероятная. Листья пальм создают мерцающие тени на песке, словно сотканные из тысяч мелких жемчужин. Плотная зелень джунглей скрывает экзотических птиц, чей мелодичный щебет наполняет воздух гармонией и умиротворением.

— Вы не выглядите, как люди, прилетевшие аж из Новой Зеландии. Нам из Дубая пришлось лететь всего четыре часа, и мы выглядим хуже, — замечает за завтраком Драгон, когда после всех теплых объятий и приветствий, мы приступаем к долгожданной трапезе. Ох уж эти блинчики с нутеллой — я буду есть вас весь отпуск и забуду о лишних сантиметрах на талии. К тому же, лишние сантиметры на ягодицах Леона очень радуют, и он будет очень зол, если я начну от них избавляться.

— Все потому что вы поделились своими нянями, — бросаю взор в сторону нашей виллы, где за детьми сейчас приглядывает опытная и проверенная няня других Голденштерн.

— Они просто чудо. Оторвали от сердца, — мягко улыбаясь, замечает Эльза. — Если бы я не пообещала вам помощь с нянями, мы бы вас сюда не вытянули. А тебе, нужно научиться доверять людям, Тея.

— С этим, пока трудно.

Я все еще чувствую себя виноватой в смерти мамы. Если бы я тогда… придумала что-то другое, не отправила бы Артуру образец меадона, возможно, все сложилось бы иначе. Если бы собрала пазл в своей голове раньше. Если бы, мама продержалась еще немного… помощь бы подоспела, и у нас была бы возможность ее спасти.

Есть тысячи вариантов событий, как ей можно было сохранить жизнь. И ни один не сбылся. Ее судьба была тяжелой, поломанной, темной… и даже учитывая все это, она не очерствела, не потеряла сердце, и пожертвовала собой, чтобы я жила.

Чтобы жила я и два наших малыша. Несмотря на то, что их отец — и ее любимый мужчина.

Я никогда не избавлюсь от этого бремени. Но, возможно, если все случилось так, как случилось… если мир подарил нам детей, это чудо, то все не просто так.

Возможно, все идет по какому-то божественному плану, управлять которым мы порой не в силах.

В любом случае, ее не вернуть. Никогда. Она останется жить только в моей памяти. Чудесная девочка из «львиного сердца», которая так отчаянно любила, хотела счастья и просто жить. Но она родилась в семье, в которой невозможно «просто». И своей жертвой подарила мне эту «простоту».

Меланхоличное настроение овладевает мной на целый день. Хочется побыть одной, пока Эльза загорает, няни занимаются детьми, а Леон обсуждает последние новости с Драгоном.

Выходя на длинный пирс, простирающийся среди лазурных вод, неспешно бреду по нему, разглядывая небо. Розовые, оранжевые и золотистые оттенки отражаются в спокойных водах лагуны. Все тревоги и заботы постепенно остаются далеко позади, растворяясь в силе природы.

Одно не дает мне покоя: стеклянный шар в виде целого мира, который я нашла в вещах Леона. Я думала, он исчез три года назад, но нет. Или это другой и Леон сделал копию?

— О чем задумалась, детка? — окликает меня муж, догоняя на краю пирса. Оборачиваюсь, разглядывая сосредоточенные на мне черты лица и плавясь, под его сканирующим взором. — Я чуть было с ума не сошел. Встала, ушла куда-то одна… что случилось? Тебе не нравится остров?

— Шутишь? — усмехаюсь я, восхищённым взором оглядывая наше райское убежище. — Все, как в сказке, Леон. Я очень благодарна тебе за все.

— Но…? — подходя ближе, он берет меня за руку, сжимая ладонь.

— Другая сказка не дает мне покоя, — признаюсь дрожащим голосом. Вытягиваю вперед другую руку и демонстрирую ему шар — копию земли. Модель мира. — «Я хочу подарить тебе и нашим детям мир…», — цитирую его я. — Мне ли?

— Тея…

— Это копия, да? Ты сделал копию шара, — едва ли не плачу, ненавидя себя за ревность к собственной маме, которая еще и погибла в муках. Я просто тварь и сука после этого, но не могу справиться с чувствами. Они есть, живут во мне, подобно змеям, превратившими душу в серпентарий. — В сказке говорилось: «Даже смерть не разлучит их».

— Девочка, ты сомневаешься во мне? — Леон прижимает меня к груди, игнорируя небольшую игрушку.

— Нет, я не сомневаюсь в тебе. Это — другое. Много разных чувств… это сложно. Мне очень жаль. Что все так получилось. И мне жаль, что я не услышала ее благословления… не попрощалась. Нормально. Мне жаль, что я забрала у нее жизнь, — шмыгая носом, в конце концов, признаюсь ему я.

— В такие моменты, я отчетливо ощущаю, что ты таки младше меня на двадцать лет, — успокаивает Леон. — Она дала свое благословление, когда спасла тебя, нас, Тея. Поверь, если и есть в мире женщина, с какой она меня хотела бы видеть, то это только ты. Но это неважно, слышишь? Неважно, чего хотела бы она. Прошлое, на то и прошлое, что должно оставаться в прошлом.

— А это тогда? Зачем ты сделал это? — встряхиваю шаром между нами. — Если прошлое должно оставаться прошлым?

— Это не значит, что его стоит обесценивать, — немного подумав, Леон сжимает в своем кулаке шар, предварительно проворачивая его в ладони. — Если бы я не испытал столько боли…за эти двадцать лет. Я бы никогда не смог оценить то, что у меня есть сейчас: ты. Аарон. Эмили.

— Мне все равно грустно. Прости, я иногда, как ребенок, — прижимаясь к нему, всхлипываю в рубашку Леона.

— Ты моя любимая женщина, Тея. Не единственная, кого я любил… да, черт возьми, это так. Но последняя, и единственная, кого я любил так сильно, что сам порой охереваю от способностей своего не самого здорового сердца, — наконец, признается Леон.

Время замирает. Звуки даже исчезают. Три с половиной года я ждала этих слов. Таких простых, как: «люблю», «любимая», «единственная». Может быть, я сплю?

Это место подозрительно сильно похоже на рай.

Я даже теряюсь с ответом, не находя в себе силы повернуть язык. Только жмусь к нему, со всей лаской и любовью, что берегу для него внутри.