Цветок Дракона - Алиса Уэллес

Когда Сарина ворвалась в комнату, худенькая фигурка, примостившаяся в кресле с чашечкой чая в руках, встревоженно подняла голову.

– Сегодня ночью я не могу спуститься вниз, – всхлипнула Сарина, падая на колени у ног мадам.

– Дорогое дитя, чем ты так напугана?

– В тот первый день, когда я пришла сюда, – выпалила Сарина, – Мэй сказала вам, что я боюсь за свою жизнь… Человек, от которого я убегала, сейчас находится внизу.

Мадам Блю опустила чашку на стол.

– Он узнал тебя?

– Нет. – Сарина покачала головой.

– Это уже неплохо.

– Он спрашивал вас! – воскликнула Сарина.

– Тогда не будем его разочаровывать, – объявила мадам, медленно поднимаясь с кресла.

– Значит, вы сами спуститесь вниз?

– Кто-то же должен оставаться у двери, моя дорогая, и это было моей обязанностью задолго до того, как мы с тобой встретились. – Мадам потрепала Сарину по щеке и кивнула в сторону шкафа. – Помоги мне одеться, а потом опиши мне, как выглядит этот ужасный человек.

Когда мадам Блю оделась, Сарина подала ей отделанную серебром трость из черного дерева и направилась к двери.

– Возвращайся к себе в комнату, – посоветовала ей мадам, – и запри дверь. Я пришлю к тебе мистера Карлайла сразу же, как только он появится.

– Но как вы узнали, что его еще нет? – спросила сконфуженная Сарина.

Мадам Блю дружески похлопала ее по щеке и улыбнулась.

– Если бы он был здесь, дорогое дитя, ты не пришла бы ко мне. А сейчас сделай, как я сказала.

Сарина подождала, пока мадам Блю начала спускаться по лестнице, и поспешила по коридору к себе в комнату. По дороге она заглянула к Мэй и, обнаружив, что девушка уже спит, облегченно вздохнула и закрыла дверь. Запершись в своей спальне, она подошла к прикроватному столику и схватила хрустальный графин с бренди. Ее руки так тряслись, что, когда она наливала бренди, бокал звенел о край горлышка.

С бренди в руках она нервно расхаживала по комнате, проклиная Дженсона, который в такой момент оставил ее одну. Как она была глупа, когда с радостью оперлась на его крепкое плечо! Сарина стиснула зубы, продолжая метаться из угла в угол. Может быть, он не виноват? Что, если с ним что-то случилось? Возможно, Галван каким-то образом нашел Дженсона, чтобы отомстить ему? Нет. Американец на такое не способен. Сарина залпом выпила половину бокала.

Наверняка Дженсон задерживается, чтобы подчеркнуть свою независимость. Возможно, она напугала его, намекнув, что предпочитает спать с ним, а не одна. Сарина проклинала себя за глупость: зачем она призналась ему в том, что только сейчас начала осознавать сама?

Одним глотком она допила бренди. Бизнес. Только и всего. У Дженсона днем было назначено несколько деловых встреч, и любая из них могла затянуться.

Стук в дверь застал ее врасплох, Сарина даже охнула от неожиданности. Она уже была готова ринуться к двери, когда какой-то бес противоречия остановил ее. Она ждала его весь вечер. Теперь пусть он подождет. Снова раздался стук: настойчивый и быстрый. Сарина криво улыбнулась и медленно подошла к двери. Боже мой, как он нетерпелив, подумала она, опуская руку на бронзовую ручку. До нее донеслось какое-то неясное бормотание, и она решила, что достаточно помучила его. Изобразив на лице холодную улыбку, Сарина откинула засов и распахнула дверь.

Мадам Блю сделала маленький шаг вперед и упала на руки Сарины.

Сарина выжала полотенце и положила его на лоб мадам Блю. Глаза пожилой женщины открылись, а затем веки упали снова, словно усилие, которое ей пришлось затратить на это простейшее движение, оказалось слишком большим для нее. Сарина буквально на руках перенесла потерявшую сознание мадам на кровать. Сейчас оставалось только ждать, пока она придет в себя.

В конце концов необыкновенные голубые глаза мадам снова раскрылись. Сарина сняла с ее лба влажное полотенце, убрала назад несколько прядей седых волос и ласково улыбнулась ей.

– Боги проявили особую щедрость, прислав тебя в поисках убежища ко мне, моя дорогая Сарина, – сказала мадам слабым голосом. – Похоже, у нас с тобой в прошлом кроется нечто общее.

– Не понимаю, – призналась Сарина.

Небесно-голубые глаза мадам остановились на ее лице.

– Во Шукэн, – просто сказала она.

Сарина вскрикнула.

Голубые глаза ее собеседницы казались сейчас невидящими, словно мадам Блю уже погрузилась в давно забытое вчера.

– Так же как и тебя, он не узнал меня, – пробормотала она.

– Вы знали его раньше? – недоверчиво прошептала Сарина. – Вы когда-то знали Во?

Мадам кивнула, все еще отрешенно, а ее голос звучал глухо и незнакомо.

– Когда я была молоденькой девушкой, меня звали Чин Лин. Мой отец был китайцем, мать – англичанкой, и мы жили вместе с двумя моими братьями на большой ферме в пригороде Шанхая. Мне уже нашли будущего мужа – сына давнего друга моего отца, который владел еще большей фермой, чем наша. Но в отличие от большинства молодых людей, которые женились по расчету, мы встретились и полюбили друг друга, и под влиянием этой любви я с радостью вручила ему свою невинность. – Мадам остановилась, чтобы облизать губы, и затем продолжила: – Незадолго до того, как должна была состояться наша свадьба, его отец – жадный и честолюбивый человек – расторг нашу помолвку и обручил моего любимого с дочерью человека, владеющего огромной плантацией чая и опиумного мака. Ее жених незадолго до этого умер от оспы. Слово отца у китайцев закон, и, как и любой послушный сын, мой возлюбленный выполнил волю родителя. Таким образом, пока я переживала горе и позор бесчестия, он и какая-то незнакомка обменялись клятвами перед дощечками предков в доме его отца. Затем, в ту самую святую ночь, когда муж в первый раз укладывает в постель свою молодую жену, он пришел ко мне и попросил стать его наложницей.

Сарина закрыла лицо ладонями и застонала. Перед ее мысленным взором предстали не только юные Чин Лин и Во Шукэн, разлученные жестокостью традиций, но также Мэй и Чен, и еще одна незнакомка по имени Лао Куатай. Ее сердце наполнилось холодом.

– Я отказала ему, – продолжала мадам Блю. – Хотя он умолял меня, плача так, как никогда не плакал мужчина, я отослала его прочь. Он осквернил наши чувства, предложив мне стать шлюхой. В своем гневе я наказала его, отвергнув нашу любовь и ничего не сказав о ребенке. Я была горда, Сарина, и, будучи наполовину англичанкой, я отказывалась признавать китайские традиции. Поэтому я покинула Шанхай и никогда больше не возвращалась туда.

– А ребенок?

– Первый сын Шукэна? – Мадам Блю грустно улыбнулась. – Я избавилась от семени, оставленного им в моем теле, и была проклята богами за это, так как больше не могла иметь детей.