Легенда о Вавилоне - Петр Ильинский

То, что боги управляют жизнью на земле, людям было очевидно давно. Также само собой разумеется, что первые боги были весьма антропоморфны: они напивались, безобразничали, ревновали и сражались друг с другом за власть[505]. Все это приводило к мысли о том, что небожителей, находящихся в дурном настроении, можно умилостивить и тем самым избежать всяких неприятных последствий. А как узнать, в каком расположении духа находятся бессмертные и вообще что они думают по тому или иному поводу? Каким языком они разговаривают с человеческими существами? Ясно, что божественным. Но может и должен ли человек его понимать? И где искать ключ к этому языку? Нежелание принимать реальность, попытка изменить ее даже при том, что тогдашние люди не меньше, чем мы, осознавали свое бессилие перед лицом непознаваемой судьбы и ее властителей, стала одной из главных вех на пути духовной эволюции человечества — и во многом привела к рождению современной науки (и не только). Так что это большой вопрос, удалось ли древним месопотамцам изменить мир? Возможно, что на него стоит дать положительный ответ. Как обычно, любая творческая человеческая деятельность, даже при всей ограниченности возможностей отдельного индивидуума, не может не привести к значимым результатам, и наоборот[506].

Как же, по мнению наших предков, небожители общались со смертными? Очень просто: подавали сотворенным ими для своих нужд слугам-людям знамения — то солнце ненадолго погасят, то грозу в середине зимы устроят, то звезду новую зажгут где-нибудь в уголке небесного покрывала. Интересно поразмыслить, а как в человеческом сознании возникла идея о знамениях — от его «неразвитости» или «примитивности»? Или, наоборот, от чересчур больших раздумий древних об открывшихся им судьбах мира? Вторая гипотеза выглядит предпочтительнее.

Как известно, тот давнишний период истории человечества обозначил переход от циклического времени к линейному. Не то чтобы линейного времени никогда «не было» — поначалу оно не являлось столь ощущаемым, столь важным. Более того, цикличность очень долго воспринималась как нечто нормальное. А уникальные и неповторяемые события, начавшие постепенно выстраиваться в историю, казались невероятными и требовавшими обязательного божественного вмешательства. И такого рода отношение продолжало существовать очень долго и в каком-то смысле существует по сей день. И какие же проявления внешнего мира были цикличны и повторяемы, а какие иногда неожиданно отступали от размеренного течения? И какие из них могли передать волю богов и выступить в роли знамений? Самое легкое и очевидное из подобных явлений — астрономический год, причем в климатическом проявлении. Первобытные люди были не в состоянии зафиксировать положение звезд, но зато знали, что сначала бывает холодно, потом — теплее, потом — еще теплее, а потом — снова холодней, и т. д. Все серьезные отступления от утвержденного цикла явно связаны с божественной волей и должны рассматриваться как таковые.

Цивилизация внесла в эту несколько примитивную точку зрения серьезные коррективы. Человек стал подолгу глядеть на небо и даже его зарисовывать. Далее стало возможным фиксировать положение звезд на протяжении многих поколений и сверяться с этими записями. Бескрайнее черное полотно с множеством светящихся точек было похоже на бесконечную доску для письма, посредством которой ее жители общались с землянами. И земляне изо всех сил старались эти письмена расшифровать. К первым попыткам подобной декодировки восходят длиннющие шумерские таблицы, привязывающие тот или иной астрономический феномен к конкретному явлению политической или природной жизни, причем на строгой причинно-следственной основе. Первые месопотамские ученые обобщали многие десятилетия наблюдений и пытались сделать из них какие-то выводы[507]. Как стояли планеты и звезды в годы засушливые и года неурожайные? В годы мирные и военные? В год болезни царя и в год его здравия? И как стоят они сейчас? Так рождалась наука, так она родилась — из наблюдений за внешним миром и попыток на основании их анализа объяснить движения миропорядка.

Отдельным видом предсказаний было гадание по внутренностям жертвенных животных, намного позже через Малую Азию дошедшее до древних этрусков, а потом римлян. Понятно, что концепция жертвы исходит из желания задобрить Бога, принести ему дань. Бог является властелином, значит, с ним надо обращаться соответственно. Инциденты, происходившие во время жертвоприношений, постепенно стали фиксироваться: уже говорилось о желании первых обладателей письменности запротоколировать все, что попадалось им на глаза. После того как накопилось достаточно сведений, начался их анализ (ведь собралось и много известий о событиях, последовавших за тем или иным жертвоприношением). Снова устанавливались причинно-следственные связи и т. п. Добавим, что печень (самый популярный из гадательных органов тела) наиболее вариабелен с анатомической точки зрения. Поэтому ее внешний вид мог наилучшим образом послужить для истолкования бесконечного многообразия мировых явлений. Впрочем, в первой половине I тыс. до н.э. происходит явный отход от гадания на печени в пользу более прогрессивного метода — наблюдения за звездами, предтечи астрологии.

Как часто бывает в истории науки, не вполне верные посылки, помноженные на упорную работу, привели к очень интересным результатам, хотя совсем не к таким, на которые рассчитывали авторы. Гораздо позже, в начале XX в., крупный ученый Алексис Каррель изо всех сил пытался пришить одной собаке лапу, взятую от другой, считая, что предыдущие неудачи подобных экспериментов связаны с несовершенством тогдашней хирургии. Как известно, силы отторжения не позволяют провести операцию по пересадке органов без дополнительной терапии, и талантливый француз был вынужден в конце концов признать свое поражение. Однако в процессе работы он настолько усовершенствовал хирургическую технику сшивания сосудов, что это само по себе стало крупным медицинским достижением, спасшим жизнь десяткам и сотням тысяч людей. И в данном случае мы можем посмеиваться над астрологическими идеями, но несомненно, что именно представители месопотамской культуры были основоположниками астрономии[508]. Астрономо-астрологические знания от халдеев перешли к персам и поздним грекам, а затем к арабам и средневековым европейцам. Многие века астроном и астролог были едины в одном лице, и только недавно первый из них постепенно стал ученым (гороскопы для императоров составляли еще основоположники астрономии Т. Браге и И. Кеплер), а второй навсегда превратился в халдейского псевдомудреца{154}.

Хотя с последним заявлением значительная часть человечества (а может быть и его большинство) по сей день не согласна. Ибо, положа руку на сердце, сколько людей, покупая газету или журнал, первым делом ищут опубликованный там гороскоп? Самое интересное, что, проверяя свое будущее на предстоящие семь дней, они следуют парадигме вовсе не вавилонской, а древнегреческой, которая, на наш взгляд, в данном случае выглядит отнюдь не самой прогрессивной.

Греки, донесшие искусство познания будущего по положению небесных светил до современной цивилизации, переняли астрологические познания у вавилонян и начали это делать довольно поздно, уже в эпоху эллинизма, после смерти Александра Македонского, на границе IV–III вв. Первый известный типичный вавилонский гороскоп датируется чуть раньше — 410 г. до н.э.[509] К тому моменту месопотамской астрологии было уже не меньше полутора тысяч лет.

Особого расцвета в государственном смысле астрология достигла во времена последних ассирийских правителей — Асархадцона и Ашшурбанапала, эпохи шаткого могущества и неминуемого заката первой мировой империи, хотя и ранее одной из главнейших целей астрологии было информирование политического руководства о воле небес[510]. Поэтому сохранившаяся обильная корреспонденция великих царей и их астрономических советников, по указаниям которых повелители не раз и не два принимали те или иные геополитические решения, лучше каких-либо конкретных данных свидетельствует о непрочности ассирийского могущества и о неуверенности ее властителей. Такая же неуверенность продолжала преследовать некоторых монархов иных народов и эпох: вплоть до самого недавнего времени правители деспотические или невротические обязательно прибегали (и наверняка прибегают) к подобной помощи.

Лучше всего асархаддоновское состояние духа отразил русский автор XX в., при этом пусть неосознанно, но чрезвычайно точно описав одного современного ему тирана: «И вот вчера ночью я увидел, что звезды расположились ужасно и зловеще для эмира, а именно: звезда Аль-Кальб, означающая жало, стала напротив звезды Аш-Шу-ала, которое означает сердце; далее увидел я три звезды Аль-Рафр, означающие покрывало женщины, два звезды Аль-Иклиль, означающие корону, и две звезды Аш-Шаратан, означающие рога. И было это во вторник — день планеты Марса, а день этот, в противоположность четвергу, указывает на смерть великих людей. Сопоставив все эти признаки, понял я, ничтожный звездочет, что жало смерти угрожает сердцу носящего корону, если он коснется покрывала женщины… — О всемогущий аллах! — произнес пораженный эмир. — Неужели нам действительно угрожала такая страшная опасность!»{155} Есть ли разница с полученной ассирийским владыкой вполне реальной рекомендацией, судить читателю: «Его Величество спрашивает, как истолковать то, что Марс отступил, покинув созвездие Скорпиона, но потом опять в него возвратился. Отвечаю: этот знак означает — будь осторожен! Под страхом бедствия, Его Величество не должен покидать Город через Великие Ворота, не приняв надлежащих мер предосторожности»{156}.