Час Самайна - Сергей Пономаренко

Паша, смертельно уставший и голодный, молча сидел на обочине, обозленный упрямством девушки, которая никак не хотела согласиться с единственно разумным решением: припрятать тело, а затем вернуться за ним. Наконец ему все надоело, и, когда Зоряна получила очередной отказ, он перешел дорогу, остановил автомобиль, едущий в сторону моря, и договорился только для себя.

— Считай, что находку мы поделили и друг к другу претензий не имеем, — сказал он, запихивая рюкзак с бумагами Бокия в багажник стареньких «Жигулей».

— Ты меня бросаешь? — укоризненно спросила Зоряна.

— Чтобы бросить, надо иметь что-то общее, а у нас его не было. И потом я сразу говорил, что приехал на море отдыхать, а не путешествовать с покойником, — ответил он, устраиваясь на заднем сиденье.

Зоряна осталась одна на дороге с мертвым телом и парой десятков килограммов бумажного прошлого в рюкзаке. Наконец в сумерках остановился какой-то дальнобойщик. Зоряна в очередной раз в двух словах разъяснила обстановку и попросила довезти их до Симферополя.

— Ладно, — согласился водитель, полный, лысый, потный. — Забрасывай старушку в фургон, он полупустой, а сама лезь в кабину. Надеюсь, меня ожидает премия.

Он открыл двери фургона и помог уложить туда мертвое тело, усмехнувшись при виде импровизированных носилок.

— Отчего старушка преставилась? — поинтересовался он, когда уже ехали.

— Возраст. Ей было восемьдесят два года, — коротко ответила Зоряна.

— Неплохой возраст, — рассмеялся водитель. — В жизни человека два основных возраста: восемнадцать лет и восемьдесят. Только один надо пережить, а до второго дожить.

— Дети? — спросила Зоряна, кивнув на фотографию двух девочек-близняшек лет двенадцати.

— Ага. Только сейчас они старше: школу закончили, работают, учатся.

— А где учатся?

— В Запорожье, в экономическом. Как деньги заканчиваются — звонят, пишут.

— Значит, часто. У студента деньги не задерживаются, — рассмеялась Зоряна.

— Вот и я говорю, что слишком транжирят. А мать их покрывает: отца «доит», а их кормит. Она у них как рабыня Изаура. Гуляют много. У каждой по парню дома, в Симферополе, и в Запорожье. Я им говорю: выходить замуж будете, так лучше одновременно — лучше одна большая свадьба, чем две немаленькие. А они смеются: только по отдельности и в каждом городе. Типун им на язык!

— Веселые девочки!

— Да, с ними не заскучаешь. Чаю не выпьешь, если сам не приготовишь. Кстати, о чае… Водку будешь?

— Нет. Не пью.

— Хорошо. Мои тоже много не пьют, только курят. Так как рассчитываться будешь за старушку, натурой или как? — буднично спросил водитель, лениво крутя руль.

— Деньгами. Скажете, сколько я должна.

— Тоже неплохо. Хотя натурой было бы облегчительно и для тебя неразорительно. Как ты на это смотришь?

— Отвратительно смотрю. Деньгами рассчитаюсь.

— Твое дело. Тогда по причине необычного груза, но с учетом скидок по доброте душевной сговоримся на полтиннике. Или…

— Хорошо, полтинник за мной, — прервала Зоряна.

Водитель всю дорогу развлекал ее историями — на большой дороге чего только не встретишь.

— Вот как-то подвозил одного чернявенького, так он сразу сказал, что денег у него нет, но он черт.

— Кто?

— Черт. Обещал исполнить любое задуманное желание. Говорил очень убедительно.

— Что же вы попросили?

— Выиграть миллион в лотерею. Правда, сначала думал попросить помочь трахнуть соседку Клаву из тринадцатой квартиры, у которой муж боксер, а потом решил, что с миллионом и боксер не страшен, да и автомобиль пора сменить. Тот сосредоточился, принял сигнал и сказал, что надо будет еще сотню на богоугодное дело потратить. Приехал я, сразу сотню в церковь снес, а на тысячу накупил лотерейных билетов.

— Могу сразу угадать: ничего не выиграли. По крайней мере, миллион.

— Угадала, миллион не выиграл, но с Клавой получилось. Видно, когда загадывал, Клаву все же хотел больше, чем миллион.

Въехали в Симферополь уже в темноте. Водитель высадил Зоряну с телом старушки на окраине. И опять начались мытарства. Водители автомашин, когда узнавали, что надо делать, крестились, плевали через левое плечо и спешили уехать. Наконец какой-то очкарик очень интеллигентного вида, но с неуемной тягой к деньгам по причине недоедания, согласился доставить ее в морг. И снова мучения! В морге не захотели взять тело из-за отсутствия бумаги из милиции, а в милиции сказали, что не могут дать бумагу из-за отсутствия акта судебно-медицинской экспертизы.

— А вдруг старушка не сама умерла, а ей помогли? — поделился соображениями строгий старший лейтенант, подозрительно сверля Зоряну взглядом.

В прозекторской отказались делать вскрытие в связи с преклонным возрастом старушки и при отсутствии видимых следов насильственной смерти.

— А если это был яд? — спросила Зоряна, смертельно уставшая от блужданий с телом.

— Тогда идите в прокуратуру, они решат, что делать. Направят труп сюда — мы с ним поработаем, — сообщил умудренный опытом пожилой патологоанатом, жуя бутерброд.

— Что же мне делать? — спросила расстроенная Зоряна санитара с трехдневной щетиной на помятом лице в поношенном, относительно белом халате с желтыми пятнами. Тронутый ее видом и «двадцаткой» на водку, санитар пообещал «устроить» старушку на время в морг, но уточнил, что погода стоит теплая и «клиентка» может испортиться, а если поместить ее в «капсулу», то это потребует еще денег. Зоряна выдала необходимую сумму и отправилась на вокзал. У нее едва набралось денег на билет в плацкарте, но без постели.

В Киеве проблемы Зоряну не покинули. Во-первых, она чувствовала себя обязанной доставить сюда тело Анны Алексеевны и похоронить. Встал извечный вопрос: где взять деньги? Не идти же к родителям за помощью… Сразу начнутся расспросы, какое она имеет отношение к чужой женщине преклонного возраста. Сказать правду: в прошлой жизни я была матерью этой милой «малютки»?

Мама сразу заохает, начнет капать валокордин в стакан с водой и измерять давление, папа попросту посоветует выбросить дурь из головы. А если она заупрямится, они решат, что это последствия злополучного прыжка с моста, и отведут становиться на учет к психиатру. Но самое главное, денег на похороны она не получит. Оставалась надежда занять их под иллюзорное обещание вернуть в будущем, когда после окончания вуза пойдет работать.

Зоряна позвонила к Мирославу, услышала его обиженный голос, но все-таки настояла на встрече в парке напротив красного корпуса университета. Место выбрала неслучайно: когда лежала без памяти в больнице, Мирослав рассказал о их первой встрече, которая произошла в этом парке. Зоряна посчитала, что немного ностальгии в данном случае не помешает. Потом, подумав, позвонила Илье и назначила ему встречу в тот же день, сказав, что дополнительно перезвонит и договорится о времени.

Не успела положить трубку, как позвонил Мирослав и попросил перенести место встречи к Золотым воротам.

— Без проблем! — согласилась Зоряна и начала собираться, решив, что для достижения цели должна своим видом соблазнять, словами покорять, поведением держать на расстоянии, но дарить надежду на будущее. Надела все максимально короткое и открытое, давая возможность рассмотреть ровный золотистый загар, тонкую стройную фигурку и невероятной красоты ноги. Папа, приехавший с работы на обед, только крякнул:

— Ты кого-то вознамерилась убить своим видом наповал?

На улице растворилась в толпе людей, бодро снующих, несмотря на жару. Но то и дело наталкивалась на взгляды мужчин, при виде ее мгновенно загорающиеся, — от откровенно наглых, оценивающих до восхищенных.

Спустилась в метро, в прохладу кондиционеров, но в вагоне оказалось душно и тесно. Вышла на станции «Театральной» и перешла на «Золотые ворота». Услужливый эскалатор поднял ее наверх. В скверике, превращенном в летнее открытое кафе, у подножия реконструированных древних Золотых ворот ее встретил Мирослав. Окинув взглядом, коротко сказал:

— Здорово выглядишь. Пошли.

— Куда? — поинтересовалась Зоряна.

— Здесь неподалеку, — ответил он.

Зоряна шла рядом с Мирославом, обдумывая, как начать разговор о деньгах. Его поведение ей не нравилось. Она прикидывала, что лучше: принять его тактику поведения, обидеться или, словно ничего не произошло, болтать о чем попало?

Пока она размышляла, они перешли Золотоворотскую улицу, как обычно забитую машинами, и подошли к старинному желтому дому, вход в который был прямо с улицы. Мирослав деловито набрал код и открыл дверь.

— Куда мы идем? — снова спросила Зоряна.

— Так, к знакомым, — неопределенно ответил Мирослав.

— Я их знаю? Когда-нибудь видела? — поинтересовалась Зоряна, поднимаясь за ним на третий этаж.