Пути зла - Джон Тренейл

Цзян. И он его получил?

Бейкер. Да. Мы все были уверены, что Хаген снова взбесится. Но он сдержался. Довольно долго молчал, обдумывал все возможные варианты. Потом повернулся к Лейку и спросил: «Вы можете потерять досье этого юного мерзавца?» И Лейк не задумываясь ответил: «Да».

Цзян. И что вы почувствовали, услышав это?

Бейкер. Облегчение.

Цзян. Простите?

Бейкер. К тому времени все мы знали, что школу собираются закрывать, так как готовились новые программы. Ни один из нас, опытных преподавателей, не собирался возвращаться после этого на службу. И ни один из нас не жаждал провести остаток своей жизни в зале судебных заседаний, выступая в качестве свидетеля по этому безнадежному делу. Я думаю, мы уступили бы любым требованиям Тобеса. Так что утрата нескольких отчетов казалась нам дешевой ценой. Мы с Лейком вместе сожгли эти бумаги в ту же ночь на пустыре. (Долгая пауза.) С тех пор я потерял покой. Ведь кто-то изнасиловал этого мальчика. Кто-то сделал это.

Цзян. Мистер Бейкер… как вы считаете – способен ли был Тобес в то время совершить убийство?

Бейкер. (долгая пауза). Да.

(Конец записи.)

Диана сама не знала, что побудило ее задать этот вопрос. Но когда Бейкер провожал ее до дверей (при этом у нее создалось впечатление, что он в первый раз за долгие годы покинул свою комнату), она спросила:

– А вам что-нибудь нравилось в Тобесе? Было в нем хоть что-нибудь хорошее?

Бейкер задумался.

– Музыка… Жаль, что он не продолжил занятий музыкой. Он мог бы добиться успеха.

– Он на чем-нибудь играл?

– Нет, только слушал. Пользовался малейшей возможностью. У него были наушники, знаете? Ни разу не видел его без них. Иногда приходилось отчитывать его на уроке за эти наушники, которые он ни за что не хотел снимать.

– А что он слушал чаще всего?

– В основном Вагнера. Всегда одну и ту же вещь.

– Какую именно? – спросила Диана с беспокойством.

Бейкер пожал плечами:

– Я не поклонник Вагнера. Кто-то говорил мне однажды, да я забыл.

– Не эта ли?

Диана напела кое-что из того, что ей удалось запомнить после посещения Тобеса. Фальшивила она при этом ужасно. Бейкер слушал, насупив брови. Наконец сказал:

– Может быть, и это. Там все так тяжело и мрачно: да-дам, да-да… да… да… да… да… ДАХ (у него получилось гораздо лучше, чем у Дианы). Похоже. Да, пожалуй, похоже.

Плоховато она знает классическую музыку… Диана снова вытащила из сумочки диктофон и проговорила: «Заняться Вагнером».

Она уже собиралась распрощаться, но вдруг решилась – выстрелила наугад и попала в яблочко.

– Отец Тобеса… что с ним случилось?

– С кем, с Терри?

– Да. Он был пьяницей, так?

– И заядлым курильщиком, и вором, если слухи о воровстве были справедливы. – Бейкер громко расхохотался. – Я бы сказал так… – проговорил он, с трудом переводя дыхание. – В общем, его посадили под замок, а ключ выбросили.

«28 сентября.

Уважаемый мистер Херси!

Я даже не знаю, зачем пишу вам. Скорее всего, прочитав одну-две страницы, вы выбросите мое письмо в корзину для мусора. Может, и к лучшему, если так поступите.

Надеюсь, вы меня помните (Тобес Гаскойн). Вы обращались со мной по-человечески, все приняли во внимание. Хотел бы обратиться к другому человеку в полиции. Так и сделал бы, если бы мог. Но других копов, кроме вашего напарника, не знаю, а он мне несимпатичен.

Вы сами поймете, почему мне не очень хотелось отправлять вам это письмо.

Во-первых, я… боюсь. Да, боюсь. Не только за себя, но и за Джонни Андерсона, который живет на Корт-Ридж, 15, над старым кладбищем. Джонни мой друг. Он лучше всех на свете понимает меня, уверен в этом. Я знаю, что он несчастлив в своей семье, и меня это огорчает. У нас с ним похожие характеры. Мы заботимся друг о друге. И мы оба пациенты доктора Дианы Цзян, которая является вашей любовницей; а я уверен, что она убила не одного человека. Рей Дуган, Карл Дженсен и Ренди Дельмар. Относительно Максин Уолтертон не уверен. Доктор Диана убивает только молодых мужчин – из-за того, что ее изнасиловал отчим. Но вы ведь тоже об этом знаете…

Теперь понимаете, почему я предпочел бы написать кому-то другому, а не вам?

Отдаю себе отчет, насколько это серьезное обвинение. Самое серьезное обвинение, которое один человек может выдвинуть против другого. Да-да, знаю, я уже обвинял ее, а вы посмеялись надо мной. Но тогда у меня не было доказательств. Теперь есть.

Вы спросите, что это за доказательства? Их список еще не полон. Мне нужна ваша помощь, чтобы дополнить его.

Доказательство первое. Диана заявила, что у нее украли пистолет. Так вот, я почти уверен, что это ложь. В верхнем ящике ее ночного столика, который стоит около кровати, лежит пистолет. Могу поклясться, что это тот самый пистолет, который она объявила пропавшим. Но вы сами можете проверить… Если в ящике ее столика и в самом деле лежит пистолет, его можно подвергнуть баллистической экспертизе, верно? Уверен, что ребята убиты пулями, выпущенными из этого пистолета.

Второе. Ее визитную карточку нашли около одного из трупов, у трупа Карла, кажется. Я слышал, как ваши люди говорили об этом на кладбище (где я частенько бываю), вот почему все знаю, хотя вы не сообщали об этом газетчикам. Так вот что я хочу сказать. Неужели ни одному из вас не пришла в голову самая простая мысль… Ведь убийца подбросила вам свою визитку, чтобы сбить с толку.

Третье. Труп Дженсена обнаружили рядом с могилой Алисы Морни. Но ведь Диана знает об Алисе. Алиса упоминается в ее „Соннике“, той тетради, которую она хранит в столике, там же, где и пистолет (смотри № 1). Возможно, это я рассказал Диане об Алисе, вполне возможно. Но какое имеет значение, кто рассказал ей? Факт: она знает об Алисе. И знала то место, где нашли труп, знала задолго до того, как его обнаружили. Подозрительно? Думаю, что да.

Четвертое. У нее в компьютере введена программа. Программа, в которую внесены дети, пострадавшие от инцеста, и их насильники. Однажды я увидел в ее кабинете запись на экране компьютера, К тому времени были найдены только два тела, и их имена на экране были отмечены звездочками. Имя „Ренди“ тоже было в том списке, но без звездочки, потому что его тела еще не нашли!!! Усекли? Потрясно, правда? Как только начнете все это сопоставлять, сразу и получите ответ. И я совершенно уверен: даты, которые тоже были на том экране, – это дни, когда обнаружены первых два тела; рядом с другими именами (Ренди и Хола) дат не было… Хотя, бьюсь об заклад, – теперь появились. По крайней мере, уверен относительно Ренди. Пойдите к ней и проверьте. (Идите скорее: мое имя тоже на том экране. Я – следующий, понимаете; если только ей не удастся повесить на меня эти убийства, что, по-моему, она и попытается сделать.)

Пятое. И самое бредовое. Может, помните, что Диана ездила на уик-энд в Сан-Диего? Так вот, никуда она не ездила! Она отправила вместо себя Джулию Пейдж, девчонку на побегушках, и Джулия выдавала там себя за Диану, чтобы обеспечить ей алиби.

Потому что это было в тот уик-энд, когда Диана убила Дженсена. Сам я не смогу это проверить. А вы уже проверяли: ваш напарник сказал об этом здесь, в моей комнате, когда вы приходили ко мне. НО ВЫ ЗАДАВАЛИ НЕПРАВИЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ. Вы спрашивали, останавливалась ли в отеле белая женщина определенного возраста по фамилии Цзян. Они и ответили вам „да“, потому что так оно и было. Ну а вы, вы ее хорошо знаете и безгранично доверяете ей. Кроме того, у вас и так хватало забот. Но если бы вы послали кого-нибудь в тот отель в Сан-Диего и ваш человек показал бы администратору фотографии Дианы и ДЖУЛИИ, клянусь, он указал бы на фотографию ДЖУЛИИ. А вот еще кое-что вам в помощь, записка от ДЖУЛИИ, в которой написано: „Спасибо!“ Так что сами видите: все сходится и никаких противоречий. (Прошу вернуть мне потом эту записку, очень прошу.)

И шестое. Вы уже знаете, о чем пойдет речь, правда? Она слышит голоса, чаще всего – голос своей покойной матери. (Не спрашивайте, откуда мне это известно, просто знаю, и все.) Разве так должен вести себя нормальный психолог? Я не прав? Так ведут себя только сумасшедшие. А сумасшедшие иногда убивают, верно?

Мне очень неприятно писать вам все это, и мне вас искренне жаль. Вы парень что надо, мистер Херси, хотя и полицейский. Но я не могу рисковать, ведь она пришьет и меня. Меня и Джонни. Ее надо посадить под замок или сделать смертельную инъекцию.

Пошлю это письмо не сейчас, не сегодня. Еще не до конца уверен, что вообще когда-нибудь пошлю. Продолжаю расследование. Когда добуду более веские улики, вы первым о них узнаете.

Искренне ваш друг,

Тобес».

Комната была белой, абсолютно белой, и, кроме Дианы, здесь никого не было. Она сидела у квадратного, грубо сколоченного деревянного стола, на котором стоял стакан ледяной воды. По другую сторону стола – пустой стул, тяжелый, почти неподъемный, как и тот, на котором она сидела. Над головой висела лампочка с абажуром из плотной бумаги. Пол был выложен плиткой. В одной стене окно, забранное решеткой. В комнате ощущался слабый запах дезинфекции. Обстановка стерильная, аскетичная.