Скверные девчонки. Книга 1 - Рози Томас

«Однако сколько еще нужно сделать!»

Эта мысль послужила как бы стимулом к работе. Александр опять склонился над клавишами. Он опустил указательный палец на среднее си, держа ноту так, что она отдавалась тихим гудением, а затем постепенно замерла.

Входя в дом, Джулия услышала плач Лили. Девочка часто просыпалась раздраженной после дневного сна. Джулия поднялась наверх и нашла ее стоящей в кроватке, вцепившейся кулачками в загородку, с покрасневшим личиком, мокрую и требовательную. Увидев мать, Лили на минутку перестала плакать, а затем заревела с удвоенной силой. Джулия подошла и взяла ее на руки. Ручки и ножки Лили напряглись, и она продолжала сохранять эту позу, когда Джулия поднесла ее к окну, пытаясь успокоить.

— Тсс… видишь птичек? Ты их разбудила. Тсс… ну, моя маленькая… посмотри-ка, видишь Феликса?

Феликс и Джордж бродили от одного крыла дома к другому. На Джордже была шляпа, в руке трость с серебряным набалдашником. «Какая чертовская показуха», — подумала Джулия. Лили заорала еще громче. Неожиданно, стоя вот так у окна, Джулия почувствовала, как будто она держит на руках какой-то мертвый груз. Мощеный двор внизу сверкал на солнце и между плитами пробивалась трава. Пусто, пустота кругом, разве что Феликс и Джордж на переднем плане, двигавшиеся туда-сюда как заводные куклы.

Джулию охватило отчаяние. Плач Лили был невыносим. Она поспешно опустила ребенка обратно в кроватку и выбежала из комнаты. Вон из этой комнаты, вниз по лестнице, из этого дома, без малейшей мысли о том, куда она бежит, сознавая лишь одно — она должна бежать.

Но это только усилило состояние клаустрофобии, когда она наконец остановилась, задыхаясь и сознавая, что у нее нет никакого представления о том, куда бежать.

Джордж и Феликс возвратились в Лондон, в свою чистенькую контору «Трессидер дизайнз». Александр поехал в Лондон, а затем в Штаты, а Джулия осталась в Леди-Хилле с Лили. Наступила осень, и цветочные бордюры покрылись желтовато-коричневым пестрым ковром из опавших листьев. Джулия лениво сгребала их проволочными граблями, а Лили в высоких сапожках ковыляла туда-сюда, хватая пригоршнями листву и подбрасывая вверх. Листья, кружась, падали вокруг нее, подобно огромным коричневым мотылькам.

Становилось все холоднее, и первые морозы ударили довольно рано. И сразу же ландшафт приобрел неприступный, замкнутый вид. Глядя в окно, Джулия сказала вслух:

— Ненавижу это место.

Она подумала о Джоше, всегда с радостью ожидавшего, пока выпадет первый снег, точно так, как его ждет мальчишка с новыми санками. Он исчез так же эффектно, как умел это делать всегда, и все-таки все еще был с ней. Она ощущала его повсюду, куда бы ни смотрела, он незримо присутствовал в ее воображении.

Приехал Александр, но его присутствие почти ничего не изменило. Теперь они были словно два незнакомых человека.

В середине декабря Джулия отправилась купить рождественские подарки. Она оставила Лили на попечение Фэй и поехала в красной малолитражке Александра в большой город, находившийся в сорока милях от поместья. Она объехала магазины, накупив игрушек для Лили, франтоватый шелковый домашний халат сливового цвета для Александра и викторианскую жардиньерку для Фэй. Ее не покидало чувство отрешенности от праздничной суеты и сверкающих витрин магазинов. Она почувствовала себя чужой в этой толпе и смотрела на собственные приготовления к празднику недоверчиво, как на какое-то фиглярство. Возле одного из универмагов играл оркестр Армии Спасения, но рождественская музыка, казалось, шла откуда-то издалека, словно проходя через отдаляющие ее от всех наслоения, заглушавшие звук. Джулия тряхнула головой, но тоска не рассеивалась. Она вернулась к автомобилю, свалила пакеты с покупками вокруг жардиньерки и поехала назад в Леди-Хилл. Когда голые ветви деревьев, росших вдоль дороги, низко нависали над головой, как бы желая схватить ее, Джулия содрогалась всем телом. За поворотом дороги, где начиналось имение, она увидела, как низкое зимнее солнце, оставшееся у нее за спиной, сверкнуло, отражаясь в окнах дома, и на какую-то долю секунды ей показалось, что они опять охвачены пламенем. Джулия даже услышала прожорливый треск огня и в горле запершило от привкуса едкого дыма. Она резко затормозила и выпрыгнула из машины. И лишь на бегу поняла, что в окнах отражалось всего лишь заходящее солнце.

Александр играл с Лили. Они оба подняли головы, когда она, шатаясь, вошла в комнату. Их лица были так похожи, спокойное выражение одного являлось как бы зеркальным отражением другого.

— Ты сделала свои покупки? — безразлично спросил Александр.

Джулия тяжело дышала от бега и у нее бешено колотилось сердце, но она спокойно ответила:

— Да, спасибо. Кажется, купила все, что хотела. Было не очень людно.

— Это хорошо.

Вежливость была тоже своего рода оружием, к которому прибегал Александр в подобных случаях. Они пускали в ход друг против друга все виды оружия теперь, когда стали врагами, подумала Джулия, все, кроме страсти. Потому что в страсти слишком много тепла.

Она понесла покупки наверх, но когда собиралась разобрать их, почувствовала невыносимую тоску и, опустившись на широкую постель, взяла с туалетного столика телефонный аппарат. Набрала номер Мэтти и долго слушала вызывающие гудки, представляя маленькие комнатки и вид из окна на Блумсбери-стрит. Телефон Мэтти не отвечал. Джулия положила трубку. Ее сердце было переполнено слезами, но она не могла плакать. Она опять спустилась вниз.

Спросив у Лили, что та хочет к чаю, и получив решительный ответ: «Яйцо», Джулия улыбнулась девочке.

В эту ночь ей приснился кошмарный сон. Ей снился пожар, языки пламени поглотили Лили, Александра, Фловера и всех, кто был ей дорог. Когда она сама бросилась спасаться бегством, Александр последовал за ней, окликая ее по имени, причем слова вытекали из его рта, как расплавленная лава.

Джулия даже не вскрикнула. Она открыла глаза и молча уставилась в темноту. Когда внутренняя дрожь унялась, она села на постели. Она была вся в поту, и холодный воздух обжег ее словно льдом. Александр спал, отвернувшись от нее и сгорбив плечи. Джулия слышала его ровное дыхание. Она знала, что даже если бы разбудила его, он сказал бы ей только: «Пожар уже в прошлом. Ты должна забыть о нем».

Глядя на него сверху, Джулия вспомнила ночь в белом домике, когда она вот так же смотрела на спящего Джоша. Теперь она часто размышляла над тем, не чувствовала ли она себя менее одинокой, если бы действительно была одна. Когда исчез холодный пот страха, вызванный кошмаром, и снова вернулось ощущение тепла во всем теле, она подумала о том, что ничто не ранит больнее, чем такая пародия на близость, которую они с Александром разыгрывают, вынужденные к этому совместной жизнью в Леди-Хилле.

Осторожно, стараясь не разбудить мужа, Джулия улеглась опять, но уже не могла уснуть, пока Лили не издала первых утренних позывных из своей кроватки, стоявшей в соседней комнате.

Приближалось Рождество. За день до сочельника Александр принес в дом елку. Джулия и Лили встретили его в широком холле. Сбросив дерево с плеч, Александр поставил его прямо перед собой, призывая полюбоваться.

— Но не слишком ли она велика? — спросила изумленная Джулия. Огромная ель заняла бы половину их гостиной.

— Я думаю, — заявил Александр, — что следует поставить елку в этом году в задней гостиной.

Подняв дерево и не глядя на нее, он шумно прошествовал туда. Джулия последовала за ним вместе с цепляющейся за ее руку Лили, кричавшей: «Да, папочка, да, папочка!» Заново оштукатуренная пустая комната казалась гигантской раковиной. Здесь еще не было мебели и на новом голом Настиле пола валялось несколько завитков древесных стружек. Александр пересек комнату и установил елку на старое место, перед окном, где когда-то старинные бархатные портьеры переливались в пламени свечей.

Джулия прошептала:

— Нет. Только не здесь. Почему не поставить ее в маленькой комнате?

Свежий, праздничный аромат еловых игл грозил вызвать у нее удушье, она почувствовала также запах оттаявшей смолы и снова представила веселые огоньки, сверкавшие меж мохнатых зеленых ветвей.

Александр почти с силой отшвырнул дерево. Он пересек комнату, и Джулия, схватив маленький кулачок Лили, крепко прижала его к себе. Как будто дочь или мать могли защитить друг друга от Александра. Вероятно, она так сильно схватила ручку Лили, что сделала ей больно, и та жалобно захныкала.

Александр, конечно же, не тронет их. Он подошел так близко, что Джулия могла заметить тоненькую пульсирующую жилку в уголке его глаза. Она подумала, что это не столько гнев, сколько разочарование, но так как она сама поддалась злому чувству и боялась выплеснуть его, то проигнорировала состояние Александра.