Из ГУЛАГа - в бой - Николай Черушев

Это был первый и очень важный успех, который ободрил бойцов и командиров дивизии, заставил их поверить в то, что немцев можно побеждать. Это было время, когда враг продвигался к Москве, когда он находился на подступах к Ленинграду и Киеву.

Полки дивизии после этого успеха стали воевать более успешно, более уверенно. Более трех суток 42-я стрелковая дивизия под командованием комбрига Жмаченко сдерживала натиск противника на подступах к Лоеву, вблизи которого советские войска переправлялись через Днепр. По понтонному мосту (его возводили только ночью) смогли переправиться на другой берег части 15-го стрелкового корпуса, три кавалерийские дивизии, защитники Мозырского укрепрайона. Лишь на третью ночь немецкие летчики обнаружили переправу у Лое-ва и начали бомбить ее. К тому времени все отступавшие войска и боевая техника уже были на восточном берегу Днепра.

Поступил приказ сниматься и 42-й дивизии. Она отошла к понтонному мосту, разрушив за собой дороги. После переправы частей и подразделений понтоны были уничтожены, чтобы они не достались врагу.

После боев под Лоевом 42-я стрелковая дивизия вошла в состав 67-го стрелкового корпуса, командование которым снова принял Ф.Ф. Жмаченко. Части корпуса мужественно сражались на черниговской земле, принимали участие в Киевской оборонительной операции. Взять штурмом Киев врагу не удалось. Тогда немецкое командование предприняло обход города с севера и юга. Используя свое превосходство в силах, особенно в танках и авиации, немцы настойчиво продвигались вперед. Над войсками Юго-Западного фронта нависла угроза окружения. 19 сентября 1941 г. Киев был оставлен. Его защитники отступили на новые рубежи. Однако значительная часть войск Юго-Западного фронта, в том числе и 21-я армия, оказалась в окружении.

Вместе с другими соединениями армии прорывались дивизии и полки 67-го стрелкового корпуса. Во втором томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945» отмечается: «Счастью войск пробились из окружения многие командиры корпусов, в том числе генерал-майор К.С. Москаленко, генерал-майор П.П. Корзун, генерал-майор А.И. Лопатин, комбриг Ф.Ф. Жмаченко и другие»[217].

Характеризуя личность и деятельность комбрига Ф.Ф. Жмаченко, Герой Советского Союза генерал-майор И.В. Купин позже писал: «...Это было трудное время. Ценой больших потерь противнику удалось форсировать Днепр и занять Киев. Корпус Жмаченко вел ожесточенные бои. В то время я служил в противотанковой артиллерии и был очевидцем мужественного поведении комбрига в бою. Он всякий раз появлялся там, где назревал острый кризис, где противнику удавалось потеснить наши части, где солдаты испытывали необходимость поддержки примером, присутствием и словом. Пренебрегая опасностью, он часто бывал в боевых порядках передовых частей. Не раз он был и в нашем противотанковом полку, а его место в бою известно — впереди... Это был исключительно смелый и волевой командир. Его мужество покоряло бойцов, вызывало уважение и любовь. С первых встреч бойцы верили каждому его слову, а побывавшие с ним в бою были готовы следовать за ним в огонь и воду».

Заслуги Филиппа Феодосьевича были оценены высшим командованием: в начале ноября 1941 г. на его петлицах вместо ромбов появились звезды генерал-майора. Получил он и новое назначение — заместителем командующего 61-й армией. Эта армия прибыла на фронт под Москву из резерва Ставки и еще не имела боевого опыта. Этот «недостаток» был устранен, когда под Москвой в начале декабря 1941 г. началось контрнаступление. Входе этой операции войска 61-й армии с тяжелыми боями продвинулись вперед почти на 300 км, освободив десятки населенных пунктов и выйдя к Оке южнее Бе-лева. В своем дневнике Ф.Ф. Жмаченко записал: «Находясь в передовых наступающих частях, я заботился об организации четкого взаимодействия между ними, учил других и сам учился воевать в условиях морозной, снежной зимы. Быстрое продвижение войск 61-й, а также соседней 3-й армии способствовало успеху наступления войск Западного фронта под Тулой и на Калужском направлении».

Вскоре Ф.Ф. Жмаченко получил назначение заместителем командующего 40-й армией. Летом 1942 г. эта армия вела упорные бои с немцами на воронежской земле, в излучине Дона. Армией в то время командовал генерал-лейтенант артиллерии М.А. Парсегов. Она входила в состав Брянского фронта (командующий генерал-лейтенант Ф.И. Голиков).

Дадим краткую справку об обстановке, сложившейся в том районе весной и летом 1942 г. Согласно указаниям Ставки ВГКот 24 мая 1942 г., войска Брянского фронта переходили к обороне. Фронт должен был обороняться в 320-километровой полосе от Белева до верхнего течения реки Сейм, прикрывая правым крылом тульско-московское направление, а левым — воронежское. В его состав, помимо 40-й, входили еще три армии — 3-я, 13-я и 48-я, а также 1-й и 16-й танковые корпуса, 8-й кавалерийский корпус.

Все четыре армии фронта располагались в его первом эшелоне. Основные усилия командующий фронтом Ф.И. Голиков сосредоточил в центре в полосе 48-й и 13-й армий. Как показали дальнейшие события, группировка Брянского фронта не отвечала условиям сложившейся обстановки. Голиков и его штаб (начальник штаба генерал-майор М.И. Казаков) ошибочно считали более важным орловское направление, где они и сосредоточили основные силы. Угроза наступления противника против левого крыла фронта на курско-воронежском направлении недооценивалась. Оборонявшаяся на этом направлении 40-я армия занимала фронт 110 км и имела оперативную плотность около 16 км на стрелковую дивизию.

Сложившаяся обстановка требовала от командования фронтом и 40-й армии создания оборонительной группировки и возведения оборонительных сооружений. Однако этого сделано не было: стрелковые дивизии первого эшелона армии располагались почти равномерно; второй эшелон (одна стрелковая дивизия и две стрелковые бригады) находился в 40— 60 км от переднего края; оборонительные рубежи не были подготовлены ни в тактической, ни в оперативной глубине; артиллерийско-противотанковые резервы и противотанковые районы не создавались вовсе. Одним словом, состояние обороны 40-й армии не отвечало требованиям жесткой обороны. В этом есть вина не только командования 40-й армии (Парсе-гов, Жмаченко, Казаков), но и фронта. Дело в том, что сначала Ф.И. Голиков (23 июня) дал указания войскам 13-й и 40-й армий по организации обороны, но затем, через трое суток, не веря в реальность наступления немцев, отказался от этого решения и сориентировал командармов на подготовку к наступлению.

Разведка фронта и армии своевременно не вскрыла подготовки противника к наступлению. А между тем к 26— 28 июня 1942 г. немецкое командование заканчивало сосредоточение своих войск к наступательным боям, создав значительное превосходство в живой силе и технике на избранных направлениях. Например, против 13-й и 40-й армий (это тринадцать стрелковых дивизий на фронте 180 км) противник сосредоточил армейскую группу, имевшую двадцать одну дивизию. На направлении главного удара (стык 40-й и 13-й армий) это превосходство было еще более значительным.

На рассвете 28 июня 1942 г. на стыке 13-й и 40-й армий немцы провели разведку боем. Все эти атаки были отбиты. Затем началась артиллерийская и авиационная подготовка. Немецкая авиация группами по 30—50 самолетов наносила удары по позициям 121-й и 160-й стрелковых дивизий, находившихся на правом фланге армии, а также по армейским тылам и резервам. Потом в наступление пошли пехотные и танковые части. К исходу 28 июня оборона войск Брянского фронта на стыке 13-й и 40-й армий была прорвана. Немецкие танки продвинулись на 8—12 км в глубину советских войск в направлении на Касторную.

А ведь ничего, казалось бы, не предвещало такого развития событий. К тому же командующий 40-й армией генерал-артиллерист М.А. Парсегов заверил командование фронта, что в полосе его армии все надежно прикрыто. Из воспоминаний генерала армии М.И. Казакова: «Командарм-40 Парсегов — человек увлекающийся и потому не особенно расчетливый, порою вызывал у нас серьезное беспокойство. Мне и сейчас помнится один разговор с командующим фронтом.

— Как оцениваете свою оборону? — спросил Ф.И. Голиков.

— Мышь не проскочит, — уверенно ответил командарм»[218].

Для ликвидации прорыва на стыке 13-й и 40-й армий командующий фронтом направил из своего резерва 16-й танковый корпус, а для усиления 40-й армии — 115-ю и 116-ю танковые бригады. Представителем командования армии на этот участок был направлен заместитель командарма Ф.Ф. Жмаченко, а также член Военного совета армии И.С. Грушецкий. Как недостаток надо отметить то, что штаб армии находился далеко в тылу, в районе Быкова, и командарм знал обстановку только по донесениям. А противник в течение двух дней наступления продвинулся в глубину советских войск до 35— 40 км. Войска Брянского фронта не смогли в эти дни нанести контрудар, так как выдвигаемые резервы не успели сосредоточиться. Попытка 16-го танкового корпуса восстановить положение на стыке двух армий не имела успеха. Тому причиной явились плохое взаимодействие между бригадами в корпусе и между подразделениями в бригадах, слабая организация разведки. И, безусловно, господство немецкой авиации в воздухе.