Архитектор Судьбы - Коуквелл Сара

Тварь прыгнула и, перевернувшись в воздухе, сомкнула свои когти на голове бегущего гвардейца. Демон приземлился в хлещущих брызгах крови, а человек рухнул на пол. На мгновение существо застыло, подрагивая, словно от удовольствия. Оно взглянуло на Кира и улыбнулось полным кривых зубов ртом.

Кир атаковал. Тварь прыгнула, широко раскрыв пасть на странном черепе, глаза сверкали, как иней в лунном свете. Кир в полуприседе провел выпад мечом. Кончик клинка поразил тонкую шею существа. Раскаленная кровь хлынула по лезвию, когда тварь по инерции налетела на меч. Кир почувствовал, как сущность твари превратилась в черный пар, и вырвал меч. В сознании эпистолярия смерть существа отдавала медом и желчью.

Следующая тварь бросилась к нему размытым пятном, извиваясь и щелкая когтями. Кир плавным движением нанес режущий удар. Существо качнулось, и меч Кира врезался в палубу в ливне искр. Прежде, чем Кир смог развернуть клинок, тварь прыгнула, и ее когти потянулись к его лицу. Он увидел смерть в глазах демона, ощутил, как тот зовет его в забвение.

Бронированная ладонь с ударом грома сомкнулась на теле твари. Гальба поднял разорванное тело и швырнул его на пол. Сержант опустил ногу на череп и растер его в порошок.

— Они идут! — закричал сержант Киру, повернулся ко входу в туннель, и его пистолет выплюнул снаряды.

Баррикада пала. Гниющие тени пробрались сквозь брешь, ржавые клинки царапали палубу, изо ртов сочился гной. Цеплявшиеся за баррикаду гвардейцы отступили. Кир почувствовал жужжание внутри головы, словно прикосновение насекомого к коже. Его штурмболтер поливал огнем. Он продолжал давить на спусковой крючок, оружие поглощало снаряды из барабанного магазина. Цели исчезали и снова появлялись в поле зрения. Он шагнул в брешь, пробитую штурмболтером.

Кир бросил взгляд на Гальбу. Сержант стоял в центре сомкнутого круга зловеще ухмыляющихся лиц, покрытые слизью клинки кромсали его доспех. Четверо воинов его отделения прорубались к нему цепными мечами. Гальба бросился вперед и схватил рогатую голову перчаткой с молниевыми когтями. Он поднял тварь и выстрелил из пистолета ей в глаз. Голова взорвалась, как перезрелый фрукт. Кир увидел, как Гальба превратил в кашу трех тварей, прежде чем кольцо рубящих клинков сомкнулось над ним.

Когти и мечи царапали броню Кира. Его окружили гниющие тела, желтые глаза прижались к линзам его шлема. Он попытался пошевелить рукой с мечом, но тяжесть тел тянула ее вниз. Что-то острое нащупало сочленение его доспеха. Эпистолярий чувствовал, как болезнетворные организмы пытаются найти слабое место в его иммунной системе, распространяя боль по телу. Вонь демонов проникла внутрь его разума. Он ощущал их голод. Вспомнил видение: кружащиеся твари, выскальзывающий из руки меч. Эту ли судьбу он видел? Мысль вцепилась в него, и мгновение он балансировал на грани сомнения.

В нем вспыхнул гнев, подавив боль и смятение. Он не падет, не здесь. Отринет эту долю.

В разуме Консула сформировался образ мысли и чувства. Образ пылал подобно солнцу, запертому в черепе библиария. Кир удержал его на минуту, чувствуя, как тот питает гнев, увеличивая его и раскаляя. Он высвободил мысль. Из него вырвалось пламя и изжарило вопящих тварей. Эпистолярий излил свой гнев в огонь, чувствуя, как сила отражает его ярость. Она ожила и усилилась, в то время как Кир стоял неподвижно в сердце раскаленного шторма. Дисплей шлема отреагировал на яркий свет, став темнее. Демоны вопили в огненном пекле, Белый Консул разрывал их сущности на части.

Его тело ликовало от силы, наполняющей его, а психический капюшон стал ледяным. Он не хотел прекращать. Он слышал чей-то шепот, призывающий его не останавливаться, отдать себя этой силе, вечно держаться за нее. Это было верно, это было бы…

Кир выпустил на волю ярость в своем разуме, пылающая сила превратилась в тупую тлеющую боль в черепе.

Его окружили внезапная тишина и неподвижность. Он тяжело дышал, кожа под доспехом покрылась липким холодным потом. Пол и стены коридора вокруг него накалились добела. Баррикада превратилась в искореженную груду обугленного металла, похожую на скомканную одежду. Спрятав меч в ножны, он снял шлем. Воздух вонял горящей плотью и серой.

Четверо братьев отделения Гальбы стояли среди руин баррикады. Зубья их цепных мечей были покрыты толстым слоем липкой слизи. Между ними лежал Гальба. Его расколотый доспех был облеплен свернувшейся кровью. Шлем содержал мешанину раздавленных костей и разорванного керамита.

Воины Гальбы подняли своего сержанта на плечи. Они на ходу бормотали погребальную песнь Сабатина. Белые Консулы отнесут его на «Эфон», где он будет ждать в холодном стазисе, пока не вернется на родную планету в последний раз. Слушая древние слова планеты, которая была ему домом, но не родиной, Кир понял, что ему нечего сказать.

Его новое лицо было глупым и скучным. Он носил больше лиц, чем мог вспомнить, и он забудет это, как только возьмет следующее. Вокруг него сновали слабые рожденные во плоти. Они называли их солдатами. Сама идея такого звания казалась ему смешной: словно имя могло изменить их стадную животную натуру в нечто более значительное. У него было много имен, как дарованных, так и украденных. Некоторые звали его Перевертышем, но это описание едва приближалось к сущности его природы. Он знал, сколь мало значило настоящее имя.

Он дышал, чувствуя мир, как чувствовали его рожденные во плоти, глухие к простым стимулам и основным чувствам. Рядом стоял гигантский воин в синем доспехе. Космодесантники — так их звали рожденные во плоти. Он почувствовал его мысли, ощутил их оттенки, заключенные в них качества и характер. Интересно. Намного-намного интереснее, чем та роль, которую он сейчас исполнял. В самообмане этой личности таились такие тонкости и глубины, что изображать ее доставило бы удовольствие. Но ему требовалось выполнить договоренность, и для этого неприметное лицо, которое он носил сейчас, подходило лучше.

Во время битвы он носил форму одного из малых детей разложения, перемещаясь среди мнимых сородичей с безупречной легкостью. Одинокий и забытый на краю бойни, он нашел то, в чем нуждался. Человек прижал колени к груди и рыдал. «Идеальное лицо», — подумал он и уничтожил оригинал, прикосновением превратив в прах тело рожденного во плоти. Теперь он носил его образ.

— Харлик, — раздался голос поблизости.

Мгновение он стоял на месте, уставившись на опаленную обшивку палубы.

— Харлик, давай, они нас переводят.

Харлик. Ага, похоже, это имя, которое пришло с этим лицом, глупое имя для глупого существа. Он повернулся и посмотрел на говорившего. Человек с измазанной сажей физиономией и в красно-охровой униформе, перепачканной кровью и рвотой.

— Да, иду, — сказал он идеальным голосом. Вызванная шоком заторможенность соответствовала тому, что сказал бы Харлик, если бы пережил атаку. — Иду.

Он последовал за рожденными во плоти, пробуя на вкус их мысли. Большинство боролось с эмоциями, которых он не понимал: шоком, ужасом, виной, гневом, надеждой. Он не мог постичь эти чувства, но мог безукоризненно сымитировать их.

С пустыми глазами и опустив плечи он устало тащился с остальными. Когда он направится к своей цели, ему понадобится новое лицо. Да, он скоро будет носить другое лицо.

Слепой человек разговаривал с Киром в его снах.

— Выхода нет. Твоя судьба предопределена, — сухо хрипит астропат, вращаясь в конусе гололитического света. Эпистолярий протягивает руку, но фигура поворачивается, и он видит, что у нее две головы: одна ухмыляется, другая рычит, обе слепые. Он тянется за мечом, но пальцы хватаются за пустоту. Двуликая фигура смеется.

Он падает сквозь растворяющуюся тень, летит мимо звезд и лун, движется сквозь вечность, его тело — ложь, время — ложь.

Он стоит у подножия каменных ступеней, которые поднимаются во тьму. Он поднимает взгляд. В ответ смотрят горящие глаза.