Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Побои, пытка
Другие бояре – Л. А. Салтыков, князь В. Серебряный, И. Охлябинин и 3. Очин-Плещеев – должны были представить за себя поручителей в неизменной и верной службе государю. Бояр И. Куракина и Дм. Немого постригли. У многих дворян и детей боярских отняли имения, других с семействами сослали в Казань.
Боярин и воевода И. П. Яковлев, один из знатнейших вельмож и ближний родственник покойной царицы Анастасии, также навлёк на себя опалу. Но царь не решился расправиться с ним. Проявив «милосердие», он ограничился тем, что взял с Ивана Петровича клятвенную грамоту с обязательством не покидать пределы Московии.
* * *
Летом 1566 года в Москве проходили заседания Земского собора – русского парламента XVI столетия. Царю были нужны деньги на продолжение войны с Ливонией, и он их получил. Но торжество властелина было омрачено обращением к нему большой группы бояр и дворян с просьбой отменить опричнину. Челобитчики, возглавляемые князем В. Ф. Рыбиным-Пронским писали о нестерпимом произволе опричников в отношении земцев.
Иван IV расценил это выступление как мятеж. Всех, чьи подписи стояли под челобитной, в тот же день арестовали. 50 человек били палками на торговой площади (по другим сведениям, царь, «негодуя на увещание, велел схватить и разрубить челобитчиков на куски»). Троих земцев – Рыбина-Пронского, И. Карамышева и К. Бундова – обезглавили. Вотчину первого из них (Кострома и окрестности) взяли в казну.
Дело И. П. Фёдорова-Челядина
Зная о безмерной подозрительности и садистских наклонностях Ивана IV, противники Московии с успехом пользовались этим. В начале 1568 года российская верхушка – бояре Бельский, Мстиславский, Воротынский и Фёдоров – получили предложение польского короля Сигизмунда II о переходе в его подданство. Конечно, всем гарантировалось предоставление огромных вотчин и прав, о которых под властью московского тирана они и мечтать не могли.
Бояре представили полученные грамоты своему владыке, и царь приказал им ответить Сигизмунду. Фёдоров написал польскому королю: «Как мог ты вообразить, что я, занося ногу во гроб, вздумал погубить душу свою гнусною изменою? Что мне у тебя делать? Водить полков твоих я не в силах, пиров не люблю, веселить тебя не умею, пляскам вашим не учился».
В ответ на это письмо поляки подключили к провокации литовского гетмана Г. А. Ходкевича, более осведомлённого в московских делах. И тот предупредил Фёдорова, что над ним собираются «кровопроливство вчинити». Иван Петрович уверенно отверг «клевету» гетмана: «Не быти может, что царскому величеству без вины кого карати».
Это писалось в Полоцке 6 августа, когда уже заканчивался карательный поход Ивана IV по обширнейшим владениям Фёдорова[36], одного из богатейших людей Московского царства. Погром начался с Коломны, в окрестностях которой находились родовые вотчины Челядиных. Опричники казнили кравчего Фёдорова Т. Собакина, боярина А. Кожина, дьяка С. Антонова. Жертвами кромешников стали не только родственники и слуги опального, но и дворовые мастера, челядь в деревнях и сёлах. Кровавые «подвиги» в имениях Фёдорова положили начало быстрому возвышению Малюты Скуратова.
Главные владения конюшего находились на границе с Новгородской землёй в Бежицком верху. Карательный поход туда Иван IV возглавил лично. Он продолжался пять недель. Холопов и челядь опричники запирали в избы на барском дворе и взрывали их. Сжигали барские амбары, секли скот, спускали воду из прудов, грабили крестьян.
Со слов очевидца А. Курбский рассказал о расправе царя с окольничим И. Б. Колычевым. В одном из имений Фёдорова опричники увидели высокое здание, напоминавшее собой башню. На самый её верх они отнесли окольничего Ивана Борисовича, предварительно связав его. В нижние, более обширные помещения, загнали всех обитателей имения и заперли их. «Под ту храмину, тако и под другие, близко стоящие, несколько бочек пороха повелел [царь] поставити. А сам стал издалеча, яко под супостатным градом ожидающе, егда взорвёт храмину. Когда ж взорвало и разметало, тогда он со всеми кромешниками своими, со всем полком диавольским, вей велигласно возопивше, всеми уздами конскою скоростию расторганных телес зрети поскачиша».
Иностранцы, имевшие возможность наблюдать за карательными деяниями Грозного, писали: «Великий князь вместе со своими опричниками поехал и пожёг по всей стране все вотчины, принадлежавшие Ивану Петровичу» (Г. Штаден).
Литовский хронист А. Гваньини в своей «Sarmatia» с «Описанием государства Московского» (1581) писал: «В течение почти целого года царь объезжал города и деревни во владениях Ивана Петровича, предавая их огню и мечу. Всю скотину, вплоть до собак и кошек, он велел изрубить на куски и превратить в ничто, деревни и имения – сжечь и смешать с землёй».
Этим свидетельствам вторят ливонские дворяне И. Таубе и Э. Крузе: «Он сжигал и убивал, всё, что имело жизнь и могло гореть: скот, собак и кошек, лишал рыб воды в прудах, и всё, что имело дыхание, должно было умереть и перестать существовать».
Трагична была участь одушевлённого «имущества» опальных вельмож: «Бедный, ни в чём не повинный деревенский люд, детишки на груди у матери и даже в чреве были задушены. Женщины, девушки и служанки были выведены нагими в присутствии множества людей и должны были бегать взад и вперёд и ловить кур. Всё это для любострастного зрелища, и когда это было выполнено, приказал он застрелить их из лука».
В начале июля опричники отчитались в убийстве 369 человек; 293 из них относились к боярским слугам, 50–60 человек были дворянами. За следующие два месяца «отделали» ещё 80–90 помещиков и членов их семей.
Р. Г. Скрынников, исследователь эпохи Ивана Грозного, писал о разгроме фёдоровских владений: «Побоище носило беспорядочный характер. Хватали без всякого разбора друзей и знакомых конюшего, родню находившихся в эмиграции дворян. Оговорённых людей казнили без суда, а иногда и без предъявления обвинений. Следствие производилось в строгой тайне. Осуждённых били батогами, добиваясь выдачи всего имущества, а затем казнили. Тех, у кого нельзя было заполучить, убивали прямо на улице».
«Суд» над И. П. Фёдоровым проходил 11 сентября в парадных покоях монаршего дворца. Иван IV собрал Думу, опричных и земских дворян. Затем в зал ввели подсудимого. Разбирательство дела конюшего было заменено фарсом. Царь передал Фёдорову свою
