Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Подай мнѣ, дражайшая пріятельница, свое мнѣніе, что я могу и должна предпринять. Я не спрашиваю тебя, къ чему бы раздраженіе или страсть могли тебя довесть въ такихъ жестокостяхъ, которымъ я подвержена. Ты мнѣ уже говорила, что не показала бы столько умѣренности, какъ я; однако признаешься также, что поступки внушаемые гнѣвомъ, почти всегда сопровождаются разкаяніемъ. Подай мнѣ такіе совѣты, которые бы разумъ и равнодушіе могли оправдать послѣ произшествія.

Я не сомнѣваюсь, чтобъ сходство нравовъ, служившее основаніемъ нашего союза не заключало въ себѣ столько нѣжности съ твоей стороны, сколько съ моей. Но не можно тебѣ однакожъ быть столько чувствительною къ недостойнымъ гоненіямъ, сколько той, которая непосредственно ихъ претерпѣваетъ; и слѣдовательно ты лучше меня можешь судить о моемъ состоніи. Разсмотри меня въ семъ положеніи. Довольноли я терпѣла, или мало? Если гоненіе продолжиться; если сей мерзкій Сольмсъ будетъ противиться отвращенію въ столь многихъ случаяхъ обнаружившемуся, на что мнѣ должно рѣшиться? удалиться ли въ Лондонъ и скрыться отъ Ловеласа и отъ всѣхъ своихъ родственниковъ до возвращенія Г. Мордена? или отправиться въ Ливорну, въ томъ намѣреніи, чтобъ сыскать во Флоренціи единаго моего покровителя? Сколько опасностей съ сей стороны, когда разсуждаю о своемъ полѣ и младости? И не можетъ ли случиться, что родственникъ мой отправиться въ Англію въ то время, когда я буду на дорогѣ? Что дѣлать? говорю я, скажи дражайшая моя Гове. Ибо я не могу на себя полагаться.

Письмо LIV.

Въ пятницу въ полночь.

Спокойствіе въ душѣ моей нѣсколько возстановляется. Зависть, честолюбіе, огорченія, самолюбіе, и всѣ жестокія страсти безъ сомнѣнія около меня успокоились. Для чего бы часъ тьмы и молчанія не прекратилъ также прискорбныя мои чувствованія, когда гонители мои отдыхаютъ, и когда сонъ усыпилъ по крайней мѣрѣ ихъ ненависть? Я употребила часть сего безмолвнаго времени на прочтеніе послѣднихъ твоихъ писемъ. Хочу написать свои примѣчанія на нѣкоторыя, и дабы меньше устрашить спокойствіе, коимъ теперь наслаждаюсь; начинаю тѣмъ, что касается до Г. Гикмана.

Я думаю, что онъ не сидѣлъ предъ тобою, когда ты рисовала его портретъ. При всемъ томъ однакожъ, ето человѣкъ не завидный. Въ такихъ обстоятельствахъ, которыя бы были спокойнѣе нынѣшнихъ, я бы не усумнилась ожидать пріятнѣйшаго и сходственнѣйшаго, нежели какъ онъ.

Естьли Г. Гикманъ не имѣетъ смѣлаго вида, какъ прочіе мущины; то онъ особливо отличается благодушіемъ и кротостію, коихъ лишены большая часть людей, и которые будучи соединены съ безпредѣльною его къ тебѣ нѣжностію, сдѣлаютъ его мужемъ самымъ приличнѣйшимъ такой особѣ, какъ ты. Хотя по видимому ты увѣрена, что я не желала бы его для себя, однако я уверяю тебя чистосердечно, что если бы Г. Сольмсъ былъ ему подобенъ своимъ лицомъ и нравами, и если бы мнѣ не позволѣно было ограничить себя дѣвическимъ состояніемъ, то я бы никогда не имѣла для него ссоры съ своею фамиліею. Г. Ловеласъ, извѣстнымъ своимъ нравомъ не имѣлъ перевѣсу въ моемъ умѣ. Я говорю о семъ, съ тѣмъ большею отважностію, что изъ сихъ двухъ страстей, любви и страха Ловеласъ можетъ внушать послѣднюю въ такой мѣрѣ. которую я не почитаю совмѣстною съ другою, дабы учинить щастливымъ супружество.

Мнѣ весьма было пріятно слышать отъ тебя, что ты ни къ кому не имѣешь болѣе склонности, какъ къ Г. Гикману. Если разтрогаеть нѣсколько свое сердце, то я не сомнѣваюсь, чтобъ ты не познала скоро, что нѣтъ никого, къ кому бы имѣла столько оной, а особливо когда ты вникнешь, что самые недостатки, кои находишь въ его особѣ или въ нравѣ, способны учинить тебя щастливою, по крайнѣй мѣрѣ если къ благополучію твоему нужна только единая твоя воля. Ты имѣешь такой умъ, позволь мнѣ сдѣлать сіе примѣчаніе, который со всѣми твоими удивительными качествами приписывалъ бы видъ глупаго всякому, который бы въ тебя влюбился, и который бы не былъ Ловеласъ. Надобно мнѣ простить сію вольность, любезный другъ, и также сіе столь скорое мое прехожденіе къ тому, что до меня непосредственно касается.

Ты утверждаешься на мнѣніи Г. Ловеласа, дабы доказать еще необходимость требованія моихъ правъ, чтобъ я съ большею откровенностію изъяснилась о семъ пунктѣ. Однако кажется мнѣ, что причины, коими могу я опровергнуть твои мысли, представляются сами собою столь естественно, что должно бы тебя принудить оставить сей неосновательной совѣтъ. Но какъ ты ихъ не принимала въ разсужденіе, и когда вмѣстѣ съ Г. Ловеласомъ побуждаешь меня къ возвращенію своей земли, то я изъяснюсь о семъ въ краткихъ словахъ.

Во первыхъ, другъ мой, предпологая мое согласіе на твое мнѣніе, я спрашиваю тебя, кто бы мнѣ помогъ въ семъ предпріятіи? Дядя мой Гарловъ есть одинъ изъ исполнителей завѣщанія. Но онъ принялъ противную мнѣ сторону. Г. Морденъ есть другой; но онъ въ Италіи; и не могутъ ли также преклонить къ такимъ видамъ, которые отъ моихъ различны? При томъ братъ мой объявилъ, что намѣрены приступить къ рѣшенію прежде его прибытія, и судя по всему, весьма вѣроятно, что мнѣ не позволятъ дожидаться его отвѣта, когда бы я къ нему написала, неразсуждая еще, что будучи въ такомъ заключеніи, не могу надѣятся, чтобъ онъ дошелъ до меня, если будутъ не по ихъ мыслямъ.

Во вторыхъ, родители весьма много имѣютъ преимущества надъ дочерью; и я нахожу справедливость въ семъ предубѣждѣніи, потому что изъ двадцати примѣровъ нѣтъ двухъ, гдѣ бы истинна не была на ихъ сторонѣ.

Я думаю, ты мнѣ не будешь совѣтовать принять помощь, которую Г. Ловеласъ предлагалъ мнѣ въ своей фамиліи; если бы я думала искать другаго покровительства, дай мнѣ знать, кто бы согласился защитить дочь противъ родителей, которые столь долгое время любили ее нѣжно. Но хотя бы я и нашла такого покровителя, какого требуетъ мое положеніе, то сколь долго продолжалась бы тяжба, увѣряютъ, что завѣщаніе есть ничто. Братъ мой говоритъ иногда, что поѣдетъ жить въ мою землю, вѣроятно для того, чтобъ меня оттуда выгнать, если бы я вознамѣрилась тамъ поселиться, или чтобъ противоположить Ловеласу всякія препятствія, пронырствомъ изобрѣтаемыя, если бы я за него вышла замужъ.

Всѣ сіи случаи для того я пересмотрѣла, чтобъ показать тебѣ, что они не совсѣмъ для меня странны. Но я весьма малую имѣю нужду въ большемъ свѣденіи, или въ такомъ человѣкѣ, которой бы хотѣлъ вступиться за мои пользы. Я тебѣ объявляю, любезный другъ, что лучше желаю просить себѣ хлѣба, нежели спорить о своихъ правахъ съ своимъ отцемъ. Я почитаю своимъ правиломъ, что никогда отецъ и мать не могутъ столько уклониться отъ своей должности, чтобъ разрѣшить робенка отъ его собственной. Дочь въ тяжбѣ съ отцемъ! Ета мысль меня ужасаетъ. Я просила какъ милости, позволенія удалиться въ свою землю, если должна быть изгнана изъ дому; но далѣ не поступлю, и ты видишь, съ какимъ духомъ приняли мою прозьбу.

И такъ остается только единая надежда, что отецъ мой можетъ быть перемѣнитъ намѣреніе; хотя щастіе сіе и самой мнѣ не весьма вѣроятнымъ кажется, когда разсуждаю о власти, которую братъ мой и сестра имѣютъ въ фамиліи, и о выгодахъ, которыя они предпологаютъ въ продолженіи своей ненависти, открывъ мнѣ ее явно.

Въ разсужденіи одобренія, которое Г. Ловеласъ даетъ твоей системѣ, я не удивляюсь. Безъ сомнѣнія предвидитъ онъ тѣ трудности, которыя бы я находила въ учиненіи его щастливымъ безъ его содѣйствія. Естьли бы небо столько было ко мнѣ благодѣтельно, чтобъ я была свободна такъ какъ желаю, то сей чудный чело…ъ не имѣлъ бы можетъ быть столько хвалиться мною, сколько тщеславіе его принужаетъ симъ льститься, не смотря на твое удовольствіе, смѣешься надо мною, въ разсужденіи его успѣховъ въ пріобрѣтеніи моего сердца. Увѣрена ли ты довольно, ты, которая по видимому не берешь противной ему стороны, что все то, что кажется основательнымъ и вѣроподобнымъ въ его предложеніяхъ, какое на примѣръ есть то, чтобъ ожидать рѣшенія своего жребія отъ моего выбора, когда я буду находиться въ [что означаетъ только въ моихъ мысляхъ свободу отвергнуть сего ненавистнаго Сольмса] также, чтобъ не видѣть меня безъ моего позволенія до возвращенія Г. Мордена, и даже до того, пока я не буду довольна его исправленіемъ: думаешь ли ты, говорю я, чтобъ онъ не показывалъ сей видъ для того единственно, дабы подать намъ лучшее о себѣ мнѣніе, предлагая, какъ бы самъ собою такія условія, на которыя онъ видитъ, что не преминули бы настоять въ тѣхъ случаяхъ, которыя они предполагаютъ?

При томъ я имѣю съ его стороны тысячу причинъ къ неудовольствію. Что значатъ всѣ сіи угрозы? утверждать, однакожъ, что онъ не помышляетъ о устрашеніи меня, и проситъ тебя, ничего мнѣ о томъ не открывать, когда знаетъ, что ты ему въ семъ не повѣришь, и когда онъ самъ тебѣ говоритъ безъ сомнѣнія съ тѣмъ намѣреніемъ, что бы увѣдомить меня о томъ симъ способомъ. Какое подлое лукавство! онъ почитаетъ насъ вѣроятно, какъ двухъ глупыхъ дѣвицъ, которыхъ надѣется привесть къ своей цѣли страхомъ. Я буду имѣть такого дерзкаго мужа! Собственный мой братъ человѣкъ, коему онъ угрожаетъ! и Г. Сольмсъ! Что ему сдѣлалъ Г. Сольмсъ? заслуживаетъ ли онъ порицаніе, если почитаетъ меня достойною своей любви въ томъ, что употребляетъ всѣ его усилія къ полученію меня? Для чего мнѣ не вѣрятъ въ семъ пунктѣ. И такъ, дала ли я столько преимущества Г. Ловеласу, чтобъ онъ имѣлъ право угрожать? Еслибы Г. Сольмсъ былъ такой человѣкъ, на котораго бы я могла смотрѣть съ равнодушіемъ, то можетъ быть примѣтила бы, что услуги терпѣть для меня со стороны столь пылкаго ума, не всегда бы было ему безполезно. Жребій мой таковъ, чтобъ подобно глупой сносить оскорбленія отъ своего брата: но Г. Ловеласъ узнаетъ… Я хочу ему сама изъяснить свои о семъ мысли, и ты тогда съ большею подробностію о томъ узнаешь.