Минное поле политики - Евгений Максимович Примаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правительство снизило таможенные пошлины по семи главным позициям «критического импорта». Потребовали от губернаторов восстановить свободные перетоки продовольствия из региона в регион. Договорились с Украиной и Белоруссией о том, что их долги за поставки российского газа будут частично погашаться продовольственными товарами. Провели переговоры с США о предоставлении помощи сельхозпродуктами — пусть даже сопровождаемой обязательной закупкой американского зерна, как это потребовали от нас.
Серьезные меры предприняли в поддержку отечественных производителей. Вопреки сопротивлению Министерства путей сообщения понизили на 50 процентов тариф на железнодорожные перевозки ряда остро необходимых видов сельскохозяйственной продукции. Сократили налог на добавленную стоимость (НДС) на продовольствие. Приняли решение о погашении регионами долгов по полученным ранее ссудам из федерального бюджета поставками продовольствия, причем, хочу это подчеркнуть особо, по рыночным ценам.
Мы смогли осуществить неотложные меры и до закрытия навигации по сибирским рекам и прилегающим морям снабдить топливом и продовольствием Российский Север. А ведь наследство досталось тяжелое, так как вовремя ничего не было сделано, и люди могли замерзнуть.
Но, пожалуй, самым болезненным для всей страны в то время, когда мы пришли в Белый дом, было прекращение выплат, да еще при многомесячной задолженности, заработной платы бюджетникам, пенсий, денежного довольствия военнослужащим. Многие одинокие пенсионеры были обречены на голод. По телевидению показывали отчаявшихся жен офицеров, которым нечем было кормить детей. Попробуй в такой обстановке обеспечить стабильность в обществе…
Мои заместители и я сказали друг другу: не решим незамедлительно проблему с зарплатами и пенсиями, не начнем погашать долги по ним — нам в правительстве делать нечего. Не скрою, раздавались голоса: давайте пустим в ход печатный станок, решим все эти проблемы за счет денежной эмиссии. Был твердо убежден, что идти на это нельзя. Возможно, мы получили бы немедленный пропагандистский и даже политический выигрыш, но через несколько месяцев надбавки «съела» бы инфляция. Нужно было искать другие методы и способы решения этой жизненно важной задачи. На первых порах — через перераспределение расходов бюджета, изыскание имевшихся резервов. Стратегически — только путем наведения финансового порядка в стране и запуска реального сектора экономики.
Начиная с октября твердо осуществлялись ежемесячные выплаты заработной платы работникам бюджетной сферы, денежного довольствия военнослужащим и пенсий, одновременно погашались накопленные долги.
В сентябре на финансирование армии, кстати, было выделено около 7 миллиардов рублей, что составило половину всех расходов федерального бюджета, в октябре — еще более 5 миллиардов. Но это были не «милитаристские» затраты. Частично они пошли на погашение долгов оборонной промышленности, что способствовало общему оживлению экономики. Увеличение финансирования позволило перейти к реальному сокращению Вооруженных сил. Многократные заявления о сокращении армии далеко не полностью отражали реальную действительность, так как не было средств на выплату полагающихся по закону при увольнении офицера 21-месячного денежного довольствия. Мы изыскали средства, позволившие рассчитать 30 тысяч офицеров, увольняемых в запас.
Но, к сожалению, преодоление трудностей этим не ограничивалось. Необходимо было как можно быстрее привести дело к регулярной выплате зарплат из местных бюджетов — медикам, учителям, работникам культуры, а также работникам внебюджетного сектора.
Выступая на заседании правительства, я сказал, что в отличие от 1997 года у нас нет возможности оказывать массированную помощь регионам путем распродажи собственности или влезания в долги. Было предложено пойти на экстраординарные меры, обязывающие регионы (кроме Москвы, Санкт-Петербурга и Самары, которые самостоятельно решали проблему) затрачивать на выплату «своим» бюджетникам сумму, составляющую не менее 40 процентов доходов. Губернаторы были предупреждены, что в случае невыполнения этого, а также нецелевого использования трансфертов из Центра на зарплату учителям, медицинским работникам и другим, регионы будут переводиться на прямое казначейское исполнение бюджета. Но в ряд депрессивных регионов, которые объективно не смогут выполнить это указание (список таких «зон бедствия» незамедлительно представил Минфин), будут направлены из федерального бюджета дополнительные средства.
Что касается работников внебюджетного сектора, на который приходилось до 80 процентов невыплат, объективной причиной был паралич экономики. Но не только. Во время одной из поездок по стране я был на заводе, директор которого ввел третью смену. Причем он не просто директор, а владелец 5 процентов акций предприятия. Если заработала третья смена, значит, есть рынок сбыта продукции. А на мой вопрос, какова задолженность по зарплате рабочим, директор ответил: два-три месяца.
Через несколько дней на заседании правительства присутствовали профсоюзные лидеры, и я обратился к ним: «Вы часто берете за горло федеральные власти. Но одновременно гораздо слабее работаете на предприятиях, где подписан коллективный договор, а заработная плата не выплачивается. Тем более что во многих учреждениях, на промышленных предприятиях работники получают заработную плату по двум “ведомостям” — одной официальной, а второй неофициальной. Это происходит без выплат работодателями отчислений в пенсионный и другие социальные фонды, а работниками — подоходного налога».
На это антиобщественное и абсолютно несвойственное цивилизованным рыночным отношениям явление «либералы» попросту закрывали глаза. По указанию руководства кабинета налоговая полиция проверила 70 тысяч предприятий, начала проверку банков и коммерческих структур. Определенно это кое-кому не нравилось.
Главная задача — развитие реальной экономики
Коренной поворот в экономической политике был невозможен без создания условий для развития производственного сектора. В этой связи следовало прежде всего приступить к реструктуризации банковской системы с целью не просто восстановить ее, но и переместить акценты в деятельности банков. Теоретически государство могло бы пойти в тот момент — эта линия очень импонировала бы отдельным олигархическим группам — на спасение конкретных банкиров или банков. Некоторые банкиры даже предлагали национализировать их банки, естественно, переложив на плечи государства накопленные долги. Вместо этого мы предложили вести интенсивные переговоры с кредиторами — и отечественными, и зарубежными — о переоформлении задолженности в капитал банков. Мы понимали, что не сможем обойтись без увеличения доли участия иностранного капитала в российских банках, без расширения возможностей для деятельности иностранных банков на территории Российской Федерации.
Правительство и Центральный банк сделали ставку на поддержку сохранивших свою работоспособность банковских учреждений, одновременно очищая банковский рынок от банков — инвалидов, полумертвецов и финансовых бомжей.
В числе наиболее важных вопросов была «расшивка» неплатежей. Ко времени прихода к власти нашего правительства задолженность федерального бюджета перед предприятиями и организациями составляла 50 миллиардов рублей. В свою очередь, задолженность последних перед бюджетом — около 150 миллиардов рублей. Накапливались долги и между самими предприятиями. Положение усугубилось общим резким
