Конан-варвар. Алая цитадель - Роберт Ирвин Говард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не видя смысла тратить время на догадки, Конан повернулся к пруду. В круглом дворе негде было бы спрятать труп зингарца, а раз его не видно, значит, он остался на дне. Конан приблизился к безупречно круглому зеленому диску и всмотрелся в поблескивающую гладь, как в толстое зеленое стекло — прозрачное, но обманчивое. Бассейн был невелик, кругл, как колодец, с бортиком из зеленого нефрита. Конан разглядел дно, но сказать, насколько далеко оно от поверхности, он бы не взялся. Однако создавалось впечатление, будто колодец невероятно глубок. У Конана голова закружилась, словно он смотрел в бездну. Ему даже не верилось, что он видит дно. Оно казалось невероятно далеким, призрачным, но тем не менее явственно различимым. То и дело ему мерещилось, будто он видит слабое свечение в недрах цвета нефрита, но это, возможно, была иллюзия. Зато не возникало сомнений в том, что колодец пуст, если не считать поблескивающей воды. Но коли так, куда же мог исчезнуть юнга, которого здесь так жестоко утопили на виду у Конана? Он выпрямился, провел по острию меча пальцем и вновь оглядел двор. И тут его взгляд споткнулся об одну из фигурок на верхнем выступе стены. Он вспомнил, как черный великан туда что-то поставил… На загорелой коже киммерийца выступил ледяной пот.
Пират нерешительно, но вместе с тем неуклонно, словно его притягивало магнитом, подошел к блестящей стене. Потрясенный догадкой настолько чудовищной, что язык не поворачивался высказать ее вслух, он посмотрел на фигурку, стоящую в ряду крайней. Сходство было слишком очевидным. Ошибка исключена! Каменно-неподвижные черты статуэтки — это черты зингарского юноши! Изваяние смотрело на киммерийца незрячими глазами. Потрясенный до глубины души, пират отпрянул, меч дрогнул в оцепеневшей руке. Он стоял, раскрыв рот, и не мог оторвать взгляда от статуэтки, ошеломленный открытием, способным помрачить далее самый крепкий рассудок. А ведь Koнанy удалось разгадать лишь часть тайны, лежащую на самой поверхности. И никакого желания не испытывал он проникать в темные и зловещие глубины колдовства, которое позволяло черным великанам делать со своими жертвами то, что они делали.
3
Сколько времени простоял Конан посреди двора, переживая свое открытие, он и сам не знал. Но наконец с него спало оцепенение. Раздался женский крик, потом другой, третий. Женщина кричала все громче, как будто ее несли все ближе к киммерийцу. Конан узнал голос, и уже в следующий миг он несся вверх по узким выступам, пинками сбрасывая грозди статуэток. Он прыгнул, схватился за верхний край стены, подтянулся на руках и посмотрел вниз.
Эта стена оказалась внешней, глазам Конана открылась часть зеленого луга, окружающего замок. По травянистому склону шествовал черный исполин, неся под мышкой корчащуюся пленницу, как взрослый мужчина несет сопротивляющегося ребенка. Пленницей была не кто иная, как Санча. Ее спутанные черные волосы ниспадали волнами, оливковый цвет кожи резко контрастировал с черным лоском великана. Он, не обращая никакого внимания на ее вопли и рывки, приближался к арке входа.
Когда черный человек скрылся, Конан спрыгнул со стены, едва не сломав ноги, поднялся и осторожно прошел через арку в соседний двор. Оттуда, прижавшись к стене, он следил, как великан вносит свою сопротивляющуюся пленницу во двор с колодцем. С такого расстояния Конан хорошо разглядел облик черного человека. Действительно, симметрия его черт была безупречна. Под кожей цвета эбенового дерева перекатывались громадные мышцы, и Конан нисколько не сомневался: великан способен голыми руками разорвать на части обычного человека, учитывая и другое мощное оружие — ногти на пальцах рук, длинные и толстые, словно когти хищного зверя. Лицо напоминало маску из черного дерева, в темно-карих глазах мерцало, переливалось золото, и ничего человеческого не было в этом лице, каждая его черточка казалась клеймом зла — глубинного, адского, превосходящего любое человеческое зло. Нет, это существо не было, просто не могло быть человеком, отродье ада, воплощенное богохульство, противоречащее самой жизни; насмешка над естественными законами, глумление над миром.
Великан грубо бросил Санчу на траву. Девушка лежала вниз лицом, плача от ужаса и боли. Черный человек осмотрелся с таким видом, будто его что-то обеспокоило, и вдруг застыл. Его зрачки расширились — он заметил сброшенные с выступов статуэтки. Но колебался он недолго. Наклонился, взял пленницу за шею и ноги, перевернул вниз головой и решительно зашагал к зеленому колодцу.
Конан бесшумно пробежал через арку и, словно ветер смерти, помчался к нему через двор. Великан то ли заслышал, то ли почуял его приближение. Он обернулся к бронзовокожему человеку, темно-карие глаза вспыхнули. Нападение застигло его врасплох. Он даже ослабил на миг жестокую хватку, и Санче удалось вырваться из его рук. Она снова упала на траву, к ней вновь устремились чудовищные когти, но Конан проскользнул под ними и вонзил клинок в низ обнаженного черного живота.
Обливаясь кровью, черный человек рухнул как подкошенный, и в следующее мгновение Санча вцепилась в Конана изо всех сил. Все ее тело содрогалось от рыданий — слишком глубокими потрясениями были для нее как пережитый ужас, так и внезапное избавление.
Конан выругался и стряхнул ее с себя — нашла время лезть с объятиями! Впрочем, его враг уже испустил дух: темно-карие глаза остекленели, мышцы громадного черного тела больше не трепетали в конвульсиях.
— Ах, Конан! — всхлипывала Санча, снова прижавшись к киммерийцу. — Что будет с нами? Кто эти страшилища? О, я поняла: мы с тобой попали в Преисподнюю, и эта черная тварь — демон!
— Коли так, Преисподней теперь нужен новый демон, — по-волчьи оскалился барахский пират. — Но ты-то как ухитрилась попасть ему в лапы? Я видел, как эти твари уходили к берегу. Они захватили судно?
— Не знаю. — Девушка хотела подолом платья вытереть слезы и лишь теперь вспомнила, что на ней совсем нет одежды. — Я вплавь добралась до берега. Я видела, как ты ушел вслед за Запораво, и отправилась следом за вами. Я наткнулась на Запораво… Это ты его убил?
— А то кто же? — проворчал Конан. — И что было дальше?
— Я заметила среди деревьев какое-то шевеление. — Девушку вновь бросило в дрожь. — Подумала, это ты, звала тебя. А после… увидела эту черную тварь, она сидела на ветке, как обезьяна, и злобно таращилась на меня. Это было как в кошмарном сне! Со мною что-то случилось, я не могла бежать, даже шевельнуться
