Хроники Амбера. В 2 томах. Том 1 - Роджер Желязны

— Офицеры на совете в шатре Хранителя, ваших лошадей мы стреножим и пустим пастись. Снимайте поклажу и располагайтесь здесь. Придется подождать капитана.

Мы отвязали пожитки от седел, почистили коней. Я потрепал Звезду по холке. Низкорослый человек, прихрамывая, повел его вместе с Огнедышащим Драконом Ганелона к другим лошадям, а мы уселись на поклажу и стали ждать. Один из стражей принес нам горячего чая; в ответ я угостил его табаком. Потом все они ушли куда-то за наши спины.

Я смотрел на большую палатку, прихлебывая чай, вспоминал Амбер и маленький ночной клуб на улице Возчиков хлеба в Брюсселе, в Тени Земля, где я провел столько времени. Раздобыв здесь шлифовальный порошок, я вернусь в Брюссель, где снова поговорю с дельцами Оружейной биржи. Заказ мой будет сложным и дорогим, ведь производителя боеприпасов придется убедить создать новую линию. Но я знал на той Земле разных дельцов, не только из «Интерармко», спасибо моему опыту «военного советника», и через несколько месяцев дело должно быть сделано. Я начал обдумывать детали, и время пробежало приятно и быстро.

Часа через полтора по стенам большой палатки задвигались тени. А еще через несколько минут изнутри откинули полог, и из шатра неторопливо стали выходить люди, переговариваясь и вновь заглядывая обратно. Последние двое задержались на пороге, все еще не закончив разговора с оставшимся внутри.

Двое у входа расступились, лица их были обращены внутрь шатра. До меня донеслись звуки разговора, но слов я разобрать не мог. Наконец я сумел различить того, с кем они говорили. Свет был у него за спиной, офицеры заслоняли его от меня, я видел только, что он худой и очень высокий.

Наши часовые замерли — похоже, один из двоих офицеров и был упомянутым капитаном. Я, не отрывая от них глаз, внутренне приказывал им расступиться, чтобы можно было наконец разглядеть их предводителя.

Еще немного, и вышло по-моему, а еще через миг — он сделал шаг вперед.

Сперва мне показалось, что полумрак подшутил надо мной… Нет! Он снова шагнул, и какое-то мгновение никто не загораживал его от меня. У него не хватало правой руки, чуть ниже локтя. По количеству бинтов я понял — рана совсем недавняя.

А потом он повел вниз левой рукой, остановив ее на порядочном расстоянии от тела, обрубок правой при этом дернулся. И что-то шевельнулось в моей памяти. Длинные каштановые волосы его прямыми прядями спадали на плечи, я увидел очерк скулы…

Он вышел из шатра, дуновением ветра плащ отнесло вправо. Желтая рубашка была заправлена в коричневые брюки, плащ пламенел оранжевым цветом. Неестественно быстрым движением левой руки он поймал плащ за край и дернул, чтобы прикрыть культю.

Я быстро встал, и голова его резко повернулась ко мне.

Наши взгляды встретились, на несколько биений сердца мы застыли в неподвижности.

Оба офицера тоже повернули головы, он отстранил их и, широко шагая, направился ко мне. Ганелон заворчал и стал подниматься во весь рост. Наши стражи тоже застыли от изумления.

Он остановился в нескольких шагах, внимательный взор скользнул по мне. Он редко улыбался, но на сей раз губы его слегка дрогнули.

— Пойдем со мной, — сказал он и повернулся к палатке.

Мы последовали за ним, оставив свои пожитки.

Взглядом он отпустил обоих офицеров, остановился у входа и пригласил нас войти. Пропустил вперед и вошел следом, задернув за собой полог. Я заметил скатку с постелью, столик, скамьи, оружие, походный сундук. На столе светила масляная лампа, лежали книги, карты, стояли бутыли и чаши. На сундуке мерцала еще одна лампа.

Он пожал мою руку и снова улыбнулся.

— Корвин, — сказал он, — и еще живой.

— Бенедикт, — ответил я, улыбнувшись, — и еще дышащий. Чертовски давно не виделись.

— Действительно. Кто твой друг?

— Его зовут Ганелон.

— Ганелон, — повторил он, кивнув, но не подавая руки.

Затем подошел к столу, налил три чаши вина, протянув одну из них мне, другую Ганелону, а третью взял сам.

— Твое здоровье, брат, — произнес он.

— И твое.

Мы выпили.

— Садитесь, — он показал нам на скамьи, а сам уселся за стол. — Добро пожаловать в Авалон.

— Благодарю вас… Хранитель.

Бенедикт скривился.

— Впрочем, прозвище мной вполне заслужено, — сказал он ровным голосом, продолжая изучать мое лицо. — Хотелось бы знать, мог ли их предыдущий Хранитель сказать то же самое.

— Это было не совсем здесь, — ответил я, — и, как мне кажется, он мог.

Бенедикт пожал плечами:

— Конечно. Но довольно об этом! Где ты был? И что делал? И почему явился сюда? Расскажи о себе. Мы так давно не встречались.

Я кивнул. К несчастью, фамильный этикет требовал, чтобы я ответил сперва на его вопросы, а потом уже задавал свои. Он был старше, и я — пусть случайно — вторгся в область его интересов. Не то чтобы мне не хотелось быть с ним вежливым, он принадлежал к числу тех немногих моих родственников, кого я уважал. Более того, Бенедикт мне всегда нравился. Просто мне не терпелось повыспросить его. Как он и сказал, мы не встречались так давно!..

И что можно ему поведать? Я даже не представлял, на чьей стороне он теперь, и уж вовсе не хотелось мне случайным и неловким словом намекнуть на причины его длительного самоустранения из Амбера. Следовало начинать с какой-нибудь нейтральной темы и быть настороже во время нашего разговора.

— Ну, уж как-нибудь начинай, — догадался он, — неважно с чего.

— Начал может быть много, — ответил я. — И трудно… Пожалуй, начну с самого начала. — И пригубил вина. — Да, — добавил я решительным тоном, — так будет проще всего… хотя припомнил я все это сравнительно недавно…

Итак, через несколько лет после победы над Лунными всадниками из Генеша и твоего отбытия у нас с Эриком произошла крупная ссора — как всегда, из-за права наследования. Папаша снова забурчал об отречении, но преемника не называл. Тут же ожили прежние распри, стали выяснять, кто более законный наследник. Конечно, и ты, и Эрик старше меня, но Файелла, наша с Эриком мать, была его женой после смерти Климнеи, и…

— Довольно! — рявкнул Бенедикт, грохнув рукой по столу так, что тот треснул.

Лампа вздрогнула, расплескалось масло, но каким-то чудом она не перевернулась. Полог моментально отдернулся, в палатку заглянул встревоженный часовой. Бенедикт сверкнул глазами, и он исчез.

— Я не желаю более слушать разговоры о нашей взаимной незаконнорожденности, — тихо выговорил Бенедикт. — Эти непристойности — одна из причин, которые заставили меня устраниться от наследования. Будь добр, продолжай без дальнейших отступлений в этом направлении.