Хлорофилия - Андрей Викторович Рубанов

шел очень медленно, с двух сторон поддерживаемый бородатыми ординарцами. Тяжело переставлял ноги в огромных, изъеденных молью валенках. Воины примолкли, торопливо расступились. С их дубин обильно текло ярко-красное. Старик внимательно осмотрел окровавленные тела, пошевелил бровями, взглянул на сына. Тот ухмылялся. К Савелию подскочили, железными пальцами схватили за волосы, за локти, рванули, поволокли. Он застонал от боли, но его ударили в живот, выбили дыхание. Несколько секунд он хрипел, зажмурив глаза, а когда открыл – увидел прямо перед носом валенки и даже распознал их кислый запах.

Глядя сверху вниз, патриарх вздохнул и объявил:

– Тебя не убьем.

Вдруг Савелий решил схватить его за ноги, повалить, вцепиться в горло. Пока в спину будут вонзать лезвия, пока будут ломать дубинами затылок, он успеет покончить со стариком, и самому умирать будет уже не так обидно. Но потом он вспомнил, что его судьба – превратиться в стебель зеленый, а растения не мстят за собратьев.

– Садись в свои железные санки, – продолжал старик. – Возвертайся до своих. Расскажи, чего тута было. А кто не поймет, тем по новой расскажи. И мои слова передай. Пускай все, сколько вас есть, уходят отсюдова. Тута все наше, а вашего ничего нету. И не будет. Не уйдете – всех убьем. Уйдете и возвернетесь – тоже всех убьем. Понял меня?

Ногой, обмотанной в смрадную сыромятную портянку, Савелия пнули в пах. Старик терпеливо подождал, пока пленник перестанет кричать.

– Мне, – продолжил он, – отец говорил, что далече отсюдова стоит город большой, где все есть. Знаю, что вы оттудова пришли. Из города, где все есть. Зачем пришли – не знаю и у тебя не спрошу. Ты все равно не скажешь. Потому как сам не знаешь. По глазам вижу. Только тута вам жизни не будет. Вы злые и порченые. Вы своих баб готовы на сторону отдать, чтоб свои беды исправить. Видать, крепко вас Худой Петух в жопу клюнул. Правду говорят: у кого все есть, тот еще больше хочет. Иди до своей деревни, скажи слова старого Митяя и сына его: пускай Худой Петух заберет вас всех обратно. Туда, где все есть, но толку нет. А по своим друзьям не плачь. Их Белый Лось растоптал, иначе никак было. А бабу свою белую никому не отдавай, себе оставь.

Валенки исчезли из поля зрения. Когда Савелий поднялся на ноги, поляна была пуста. Только в центре ее лежали вповалку четыре обнаженных тела. Красная кровь, зеленая трава. Доктор лежал на спине, череп был раздавлен, но на лице – ни царапины, в раскрытых глазах выражение покоя. Тела Гоши Дегтя и Глыбова были обезображены до неузнаваемости, Муса – изрезан вдоль и поперек.

Дикари унесли даже брезент.

«Закопать, – пронеслось в голове. – Похоронить. Нет, погрузить в вездеход, отвезти в поселок. Снарядить карательный отряд. Зачем? Я не каратель. Я даже не человек. Вернусь, брошу пить чудо-таблетки, стану стеблем. Корни пущу, буду тянуться к солнцу. Репейником стану, смородиновым кустом, чем угодно».

Дождь прекратился, и над поляной уже сужала круги какая-то ширококрылая птица, из тех, что не прочь потерзать еще теплое мясо.

Савелий огляделся. Полез в вездеход. Под сиденьем нашел то, что искал, – еще один автомат, принадлежавший Смирнову. Проверил магазин – полон. Открыл заднюю дверь вездехода и увидел, что Илона спит. Завернулась в одеяло, поджала к груди колени. Она ничего не видела, не слышала предсмертных хрипов и хруста костей. «Как хорошо, – подумал Савелий. – Как хорошо, что она спит! Не стану я тела грузить. Отвезу девчонку в колонию, возьму Полудохлого, еще двоих-троих, вернусь. А Илоне ничего не скажу. Никому ничего не скажу, это будет по-человечески».

Он завел машину, разобрался с управлением. Мощный китайский аппарат пошел, подминая кусты, неожиданно легко.

«Вернее, скажу, но не сразу. И не всем. Превращаться в стебель теперь нельзя. Нет времени. Все, кто управлял жизнью поселка, убиты. Надо вооружать остальных, налаживать оборону. Дикари, если захотят, растерзают изнеженных колонистов в несколько минут. Тем более теперь у них есть автоматы. Надо организовывать эвакуацию. Возвращаться в Москву. В город, где все есть. Пусть там теперь почти ничего не осталось. Надо выставить вооруженную охрану у вертолета. Паникеров угомонить. Может быть, применить силу. Вывезти первым делом женщин и детей, потом обитателей изолятора. С первым же рейсом передать записку Гарри Годунову, пусть мчит сюда, помогает. А потом, когда все спасутся, когда работа будет сделана, настанет время обратиться в стебель. Чтобы забыть о мщении. Ведь я не мститель, я всего лишь бывший журналист, травоед расчеловеченный».

Въехав в колонию, он почувствовал облегчение и сразу обессилел. Остановил вездеход, вылез. Увидел старого приятеля: пошатывающееся зеленое привидение, Полудохлого. Приятель счастливо улыбался.

«Очень кстати», – подумал Савелий. Перекинул через голову ремень автомата, дотянулся и взял Полудохлого за плечо. Сжал.

– Слушай меня. Внимательно. Это очень важно. Слушаешь?

– Ага. – Полудохлый приязненно глядел сверху вниз и разлеплял губы с видимым трудом.

– Сядь в машину. Запрись изнутри. Там есть вода. Сиди в машине и пей воду. Ты понял меня?

– Ага, – промычал Полудохлый.

«Надо вспомнить, как его зовут, – подумал Савелий. – Вадим, вот. Его зовут Вадим! Для расчеловеченного травоеда у меня хорошая память».

– Ты понял меня, Вадим?

Полудохлый кивнул.

– Вода, – сказал он. – Хорошо.

– Да, – кивнул Савелий. – Вода – это хорошо. Сиди внутри и не выходи. Если выйдешь, я убью тебя. Ты понял?

– Ага.

– Если к машине подойдет кто-то, кроме меня, и ты откроешь двери – я тоже убью тебя. Понял?

– Ага.

– Ты будешь сидеть внутри, пить воду и ждать, когда я вернусь. В багажном отсеке спит женщина. Если проснется, не выпускай ее. Понял?

– Да.

– Ты молодец, Вадим. Сделаешь все, как я сказал, – буду считать тебя человеком.

Полудохлый насупил брови и полез в кабину. Савелий благодарно махнул ему рукой, побрел к домику жены. Но Варвару не нашел. Рванул с гвоздя полотенце, обтер кровь с рассеченной щеки. Перекинул поудобнее ремень автомата, направился к столовой. У входа встретил молодую полную женщину, лаборантку. Как сказали бы местные, нехудую белую бабу. Схватил ее за плечо. Наверное, вид его был очень убедителен, поскольку женщина только ахнула и побледнела.

– Вас все ищут, – сказала она. – Ваша жена родила.

– Спасибо, – прохрипел Савелий. – Хорошая новость.

– Кстати, с сегодняшнего дня вам назначены новые процедуры. Уколы внутривенно, капельница и…

– В задницу процедуры, – оборвал ее Савелий. – Я ничем не болею. Послушайте. Это очень важно. Срочно бросьте свои