Том 10. Письма. Дневники - Михаил Афанасьевич Булгаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша соавторская работа с Каростиным началась 1 февраля 1935 г.
М. Булгаков
P. S. Прошу поставить меня в известность об исполнении этого моего письма.
М. Б.
Искусство кино. 1987. № 9. Печатается и датируется по первому изданию[343].
М. А. Булгаков — А. П. Гдешинскому. 6 марта 1935 г.
Москва
Дорогой Саша!
Спасибо тебе за то, что вспомнил меня, за милое приглашение.
Если ты полагаешь, что проживаешь в Киеве — жестоко заблуждаешься! По крайней мере, киевский адресный стол тебя в Киеве не видит.
Я был в прошлом августе и бабья рука высунула в окошечко бумажку, на которой отчетливо написано, что А. П. Гдешинский в Киеве «не значится».
Теперь вижу, что чертовы куклы в адресном столе, как и полагается, наврали. Ты «значишься», и я рад твоему письму. Я был в Киеве с одной целью — походить по родной земле и показать моей жене места, которые я некогда описывал. Она хотела видеть их. К сожалению, мы могли пробыть в Киеве только пять дней. В «Континентале» мне не дали номера. Хорошо, что приютил один киевлянин.
6.III
Не мог в один присест написать письмо, так как оторвали театральные дела. Итак, был я и на выступе в Купеческом, смотрел на огни на реке, вспоминал свою жизнь.
Когда днем я шел в парках, странное чувство поразило меня. Моя земля! Грусть, сладость, тревога!
Мне очень бы хотелось еще раз побывать на этой земле. Раньше лета, в лучшем случае весной, этого сделать нельзя (сезон). Но думаю, что летом исполню намеченное.
Напиши мне о своей жизни. Женат ли ты? Где работаешь? Если не лень — что-нибудь о стиле жизни в Киеве. Вопрос о поездке не так прост. Если я поеду, то обязательно с женою, и тут всплывают все эти беспокойства с «Континенталем» и прочее. Так напиши же мне о себе!
Твой Михаил.
П. С. Жену мою зовут Елена Сергеевна. И живем мы втроем: она, я и 8-летний Сергей, мой пасынок, — личность высоко интересная. Бандит с оловянным револьвером и учится на рояле.
Порадуй письмом.
М.
Нащокинский переулок, д. 3, кв. 44.
Творчество Михаила Булгакова. Кн. 1. Л., 1991. С. 235–236. Печатается и датируется по первому изданию.
М. А. Булгаков — П. С. Попову. 14 марта 1935 г.
Москва
Гравидан, душа Павел, тебе не нужен — память твоя хороша: дом № 3, кв. 44. Не одни киношники. Мною многие командуют.
Теперь накомандовал Станиславский[344]. Прогнали для него «Мольера» (без последней картины (не готова)), и он, вместо того чтобы разбирать постановку и игру, начал разбирать пьесу.
В присутствии актеров (на пятом году!) он стал мне рассказывать о том, что Мольер гений и как этого гения надо описывать в пьесе.
Актеры хищно обрадовались и стали просить увеличивать им роли.
Мною овладела ярость. Опьянило желание бросить тетрадь, сказать всем: пишите вы сами про гениев и про негениев, а меня не учите, я все равно не сумею. Я буду лучше играть за вас. Но нельзя, нельзя это сделать! Задавил в себе это, стал защищаться.
Дня через три опять! Поглаживая по руке, говорил, что меня надо оглаживать, и опять пошло то же.
Коротко говоря, надо вписывать что-то о значении Мольера для театра, показать как-то, что он гениальный Мольер и прочее.
Все это примитивно, беспомощно, не нужно. И теперь сижу над экземпляром, и рука не поднимается. Не вписывать нельзя — пойти на войну — значит сорвать всю работу, вызвать кутерьму форменную, самой же пьесе повредить, а вписывать зеленые заплаты в черные фрачные штаны!.. Черт знает, что делать!
Что это такое, дорогие граждане?
Кстати — не можешь ли ты мне сказать, когда выпустят «Мольера»? Сейчас мы репетируем на Большой сцене. На днях Горчакова[345] оттуда выставят, так как явятся «Враги»[346] из фойе.
Натурально, пойдем в Филиал, а оттуда незамедлительно выставит Судаков с пьесой Корнейчука[347]. Я тебя и спрашиваю, где мы будем репетировать и вообще когда всему этому придет конец?
Довольно о «Мольере»!
Своим отзывом о чеховской переписке[348] ты меня огорчил. Письма вдовы и письма покойника произвели на меня отвратительное впечатление. Скверная книжка! Но то обстоятельство, что мы по-разному видим один и тот же предмет, не помешает нашей дружбе.
Блинов не ели. Люся хворала. (Теперь поправляется.) А за окном, увы, весна. То косо полетит снежок, то нет его, и солнце на обеденном столе. Что принесет весна? Слышу, слышу голос в себе — ничего!
Опять про Мольера вспомнил! Ох, до чего плохо некоторые играют. И в особенности из дам К.[349] И ничего с ней поделать нельзя.
Заботы, заботы. И главная — поднять Люсю на ноги. Сколько у нас работы, сколько у нее хлопот. Устала она.
Анну Ильиничну за приписку поцелуй. Анна Ильинична! Вашим лыжным подвигом горжусь. Пиши еще. Представляю себе, как вкусно сидите вы у огня. Славьте огонь в очаге.
Твой Михаил.
Новый мир. 1987. № 2. Письма. Публикуется и датируется по автографу.
М. А. Булгаков — А. П. Гдешинскому. 30 марта 1935 г.
Москва
Я писал тебе, дорогой Саша, письмо в ответ на твое, но от тебя нет ничего. Так что я начинаю думать, что ты не получил моего послания.
Подай весть!
Твой Михаил
Пиши заказным
Нащокинский пер., 3, кв. 44.
Творчество Михаила Булгакова. Кн. 1. Печатается и датируется по первому изданию.
М. А. Булгаков — Н. А. Булгакову. 14 апреля 1935 г.
Москва
Нащокинский переулок, дом № 3, кв. 44.
Дорогой Никол!
Рад, что от тебя пришла весть. Писем от тебя уже давно нет. В частности, я не получил и февральского твоего письма.
Мы живем благополучно, но я навалил на себя столько работы, что не справляюсь с ней. Хворал переутомлением, сейчас чувствую себя лучше.
К сожалению моему, профессор д’Эрель у меня не был[350], и я не знал даже, что он в Москве.
О том, что в Америке играют сейчас на русском языке «Дни Турбиных», я знаю[351]. У меня есть вырезки из американской прессы.
Я
