"На задворках галактики" - Валидуда Анатольевич

– Я не сомневаюсь, что этот завод не единственный, – сказал Острецов, – да и модификантов уже успели изрядно наклепать. Однако есть все основания полагать, что на этом заводе сконцентрированы основные мощности.

– Заманчиво, чёрт возьми, – Кочевник поставил опустевшую чашку на блюдечко. – Невосполнимые потери в модификантах или хотя бы трудновосполнимые – это очень заманчиво. Заодно и от нашей базы отвлечём. Хотя бы на некоторое время.

– Верно, такая вот двуединая задача. Ну а столица, – уверено сказал Острецов, – столица никуда не денется. Безусов будет продолжать разрабатывать 'паука' и играть с Бакушинской. У Безусова теперь достаточно своих сил.

– Значит, 'Рарог'.

– Да, – подтвердил Острецов. – Но не только 'Рарог'. Основываясь на докладной записке Масканина, я полагаю, охрана завода многочисленная и серьёзная. В серьёзности вы и сами имели возможность убедиться. К тому же нельзя исключать, что за всё это время охрану могли усилить количественно и качественно.

Кочевник потёр подбородок и поймал взгляд генерала.

– Нет, Дмитрий, – покачал головой Острецов, – даже не думайте. Вы и мне, и Петру Викторовичу нужны здесь – в Светлоярске. Нам пока не ясно насколько силён 'паук'. А упускать его мы не имеем права.

В тот же вечер в форт 'Защитник-1' прибыли офицеры отряда 'Рарог'. Сбор произошёл в уже знакомом им кабинете с причудливым растением из Пустоши в кадке с биркой 'чудесная хрень'. Офицеры расселись по обе стороны длинного стола, по левую руку от оголовья – группа Торгаева, по правую – группа Масканина. На этот раз отряд собрал сам Острецов, а полковник Безусов в это время занимался своими делами, мотаясь по столице.

– Прошу садиться, господа, – сказал Острецов и занял место во главе стола.

Офицеры опустились на стулья и на полминуты повисла тишина. Генерал-лейтенант не спешил начинать и думал о чём-то своём. И когда в дверях возник полковник Семёнов с уставным 'разрешите', Острецов махнул рукой на пустующий подле себя стул. Семёнов прибыл не один. За ним в кабинет вошёл молодой человек со светлыми, коротко остриженными волосами под машинку. Такую стрижку в русской армии называли 'бобриком'. Лицо парня хранило следы болезненной худобы, опытные взгляды без труда подметили, что он совсем недавно отошёл от последствий ранений. Масканин и Торгаев растерянно, но доброжелательно улыбнулись ему. Заметив их улыбки, Уэсс, а это был именно он, почувствовал удивление. И странное дело, тут же ощутил накатившее на него умиротворение. Он ожидал чего угодно, даже враждебности, какую он чуял в первые часы знакомства с этими двумя штабс-капитанами. Но прежней враждебности и отчуждённости от них сейчас не исходило. Теперь эти офицеры смотрели на него по-другому – приветливо.

Полковник Семёнов, между тем, загадочно улыбнулся и это напомнило Уэссу вчерашнее утро, которое он до полудня провёл в его обществе в политехническом музее Светлоярска, где, как и обещал полковник, Херберт узрел много диковинных для себя агрегатов старины. И причудливые паровые механизмы, и совершенно фантастичные в его представлении машины, стоящие неизмеримо выше нынешнего технического уровня развития. Жаль, что эти машины давно изношены и мертвы. И даже осмотрел гротескную смесь древних высоких технологий и примитива паровой эры. Весь остаток вчерашнего дня Уэсс провёл в размышлениях, пребывая в лёгком обалдении. Полковник воочию показал ему наглядные доказательства подлинной истории Темискиры. И при этом, как и было заявлено в том памятном разговоре в госпитале, истинная история родного мира была открыта любому жителю Новороссии.

Остальные офицеры, что были в более скромных званиях, одарили Херберта лишь мимолётными взглядами. Их слегка подивило, что на сбор отряда к заместителю начальника Главразведупра приведён непонятный офицер (в том, что он офицер никто не усомнился) в повседневном пехотном мундире без знаков различий. Однако ГРУ есть ГРУ и то, что немыслимо у армейцев, здесь вполне могло стать мыслимым и даже в порядке вещей.

После кивка Острецова, Семёнов приковал на себя внимание собравшихся и произнёс:

– Господа… – он указал подбородком в сторону Уэсса и представил его: – Прошу любить и жаловать, как говорится, вашего нового соратника Уэсса Херберта Рудольфовича. Отныне и до особого распоряжения начальства он введён в ваш отряд… Максим Еремеевич.

Масканин встал и обратился во слух.

– Возьмёте Херберта в свою группу.

– Есть, – ответил Масканин и, получив разрешение, сел.

– Как вы уже поняли, господа, – Кочевник обвёл всех взглядом, – Херберт Уэсс наш велгонский коллега… До недавнего времени 'стиратель'…

Кроме командиров групп, отрядные офицеры заметно заёрзали, кто-то что-то прошептал, кто-то кашлянул. Уэсс был готов ко всему, но враждебности снова не уловил. Только удивление и любопытство. Полковник тронул его за локоть и показал на стул рядом с собой. Херберт присел, чувствуя себя всё ещё настороженно и немного неловко. Полковник тоже опустился на стул и, переглянувшись с генералом, сообщил:

– Как вы все понимаете, приобщение господина Уэсса к вашему отряду сделано неспроста. У нас общий враг и общая цель – сокрушить истинных хозяев Велгона. Господин Уэсс… а в скором времени он станет штабс-капитаном русской службы, приказ о производстве будет подписан несегодня-завтра… Так вот, штабс-капитан Уэсс разделяет наши идеи и цели и имеет собственный опыт в нашей специфике. Так что, повторюсь: прошу любить и жаловать.

Полковник улыбнулся. Ему в ответ слегка улыбнулись Торгаев и Масканин, остальные восприняли услышанное не то чтобы равнодушно, но видом своим выражали, что будет дело, тогда и поглядим чего этот велгончик стоит.

Наступившее молчание длилось недолго. Его нарушил генерал-лейтенант:

– Ну что же, к делу, господа, – сказал он. – Вашему отряду я поручаю задание стратегического назначения: уничтожение секретного завода в зоне 'серого терминатора'. Завод этот не единственный, что в тех краях производит военную продукцию, но нас интересует не его амуниция и комплектующие для техники. Нас интересует его очень специфическая продукция, а именно: модификанты.

Острецов подал знак Семёнову, а сам обернулся и, сидя на стуле, протянул руку к шнуру и дёрнул его. По стене вниз поползло белое брезентовое полотно с грузилом. Лёгкий шелест и щёлчок. Брезент стал экраном и генерал вместе со стулом отсел на метр в сторону. Кочевник в это время прошёл к противоположному концу кабинета, раскрыл шкафчик и достал проектор с уже заряженной бобиной. Проектор полковник поставил на край стола, включил его и по пути обратно на своё место клацнул выключатель на стене. Кабинет погрузился в полумрак.

– Посмотрим короткий фильм, – произнёс генерал.

Фильм начался с титров, короткой бравурной музыки с десятисекундной заставкой символики Главразведупра и, наконец, пошли первые кадры. Качество было не ахти какое, картинка часто дёргалась, видимо камера не была закреплена на штативе. Вскоре стало понятно, что оператор напрямую участвовал в бою. И бой шёл где-то в Пустоши. Сама картина боестолкновения была непонятной, так как оператор не мог охватить всю картину целиком. Он часто бегал, из-за чего многие кадры показывали лишь заросли и его ноги, измазанные грязью. Бег, рывки, залегание, стрельба. И снова бег и стрельба. И вот бой кончился. Пошли съёмки поверженных врагов, затем раненых и убитых товарищей. На заднем плане промелькнули фигурки хъхуров и тогда среди офицеров 'Рарога' прошёлся тихий шепоток, ведь большинство о них узнало совсем недавно и воочию ни разу не видело. Масканин и Торгаев остались невозмутимы, их больше всего заинтересовали кадры поверженных врагов в велгонской форме. Одно из тел, более-менее целое, было взято проходчиками. И когда промелькнула защитная маска командира проходчиков, Масканин вспомнил капитана Харламова. Как знать, может быть это он и был.

Следующие десять минут показывали медлабораторию и вскрытие трупа велгонца. Теперь уже всё действо сопровождал закадровый голос, поясняющий ход операции. Причём пояснения были сильно перегружены медицинскими терминами. Даже не обладая углублёнными познаниями в анатомии, становилось ясно, что исследуемый труп не совсем человек. Вернее, бывший человек, которому внесены множественные изменения в организм. Убыстрённая мышечная реакция и изменённый метаболизм – лишь то немногое, чему подвергли этого бывшего человека.

Когда фильм кончился и вновь был зажжён свет, генерал Острецов кратко изложил об изменённой психике модификантов. Суть его слов сводилась к следующему: с одной стороны эти существа имеют полностью подавленную волю и всецело подконтрольны их хозяевам, с другой стороны они имеют волю к жизни, мотивацию, присущую нормальным людям хитрость, инстинкт самосохранения и вполне приличную военную выучку. Однако же приоритетность инстинкта самосохранения стояла неизмеримо ниже приоритета выполнения приказа командиров. В общем, своего рода сплав бездумных и не рассуждающих боевых биомеханизмов и при этом не пушечное мясо, пущенное на убой, а хитрый и тактически мыслящий противник.