Свои - Валентин Черных

Мне Президент иногда напоминал обложенного медведя. Если я сниму этот фильм, то будет дан сигнал: можно спускать лаек для последней травли.

— Мне надо подумать, — сказал я, понимая, что решение снять такой фильм будет главным решением моей жизни. Я должен буду пойти против первого человека государства.

— Думать некогда, — ответил Генерал. — Мы об этом думаем уже несколько лет. Вы можете стать вторым человеком в государстве. К следующим выборам будет восстановлена должность вице-президента страны. И вы вполне подходите для этого. Пришла пора вам начинать.

Как ни странно, мои шансы быть избранным были весьма велики. Стал же бывший актер Рейган президентом Америки. Конечно, Рейган был и губернатором, а я — депутатом нижней палаты, Думы. При сегодняшних избирательных технологиях меня могли раскрутить за два-три месяца — уже известное актерское лицо и лицо ведущего популярную передачу на телевидении.

И в Думе меня показывали чаще других и потому, что узнавали, и потому, что снимали операторы, с которыми я учился или работал. И на самом последнем этапе монтажа мои планы никогда не выбрасывали, возможно, кто-то отслеживал и дозировал, кого и сколько надо показывать.

Для избирателей я мог стать почти идеальной кандидатурой, потому что моя биография складывалась, как биография миллионов, и Организация это просчитала абсолютно точно.

Родился в районном провинциальном городке, закончил среднюю школу, отслужил положенные два года в армии. Значит, проголосует за меня большинство отслуживших хотя бы за то, что я не косил от армии.

Учился, подрабатывал шофером. Проголосуют миллионы шоферов. Стал актером и играл простых парней, а простых парней больше, чем красавцев-суперменов.

Снял фильм о молодежи и музыкальных группах. Значит, не старый долдон, если любит рок.

Депутатом от своей родной области избирался дважды. Вырос без отца, а мать по сей день выдает посылки на почте.

Я каждую осень приезжаю в Красногородск, помогаю матери копать картошку, консервировать огурцы и помидоры. В ватнике и кирзовых сапогах я ничем не отличаюсь от местных мужиков.

Я никогда не додумывал до конца мысль о возможности стать Президентом огромной страны. Наверное, из суеверного страха, как не решаешься додумывать о моменте собственной смерти.

И я не был уверен, что надо бить по уже поверженному болезнью и сложившимися обстоятельствами Президенту. В России сегодня могут не любить и даже ненавидеть, пока ты наверху, у власти, а завтра, если ты проиграешь и окажешься внизу, любить не станут, но жалеть будут.

Впервые у меня не было уверенности, что Организация все правильно просчитала.

— Мне надо встретиться с руководством Организации, — сказал я.

— Правила такие, что вам не надо ни с кем встречаться, — ответил Генерал.

— Какие правила? — спросил я.

— Попробуйте представить. Начинается предвыборная кампания. Вы — человек на виду, но пока вы актер, режиссер, даже депутат парламента, к вам один интерес. Как только вы начинаете претендовать на первый или второй пост страны, вами интересуются не только журналисты, но и все существующие спецслужбы. И однажды появляется статья с ксерокопией вашей подписи о сотрудничестве с Организацией.

— Я ничего не подписывал.

— Поэтому и не подписывали. Мы вас оберегали много лет. Теперь пришла пора ваших действий.

— Мне необходима встреча с руководством Организации, — настаивал я.

— Я доложу, — сказал Большой Иван. — И завтра перезвоню тебе о дате встречи.

Но он не позвонил ни завтра, ни через неделю.

Каждое утро я покупал с десяток газет и еженедельников. Политологи считали, что Президент вряд ли выставит еще раз свою кандидатуру. Уже определялись и претенденты. Главным претендентом считался московский мэр. Он критиковал Президента и набирал очки. Но когда явно нанятый журналист назвал его вором, мэр начал доказывать, что он честный. Если доказываешь, значит, оправдываешься. И его рейтинг пополз вниз.

Претендентом считался и премьер-министр, но страна уже не воспринимала стариков, а ему исполнилось семьдесят.

Об отставке правительства я узнал из «Последних известий» по радио. Новым премьером Президент назначил директора Федеральной службы безопасности. Я с ним был знаком. Невысокий, спортивный, почти мой ровесник. Он больше слушал, чем говорил. Через несколько дней Президент еще раз подтвердил, что не будет баллотироваться на следующий срок, и объявил нового премьера своим преемником. Я позвонил сам Большому Ивану, и мы встретились.

— Это наш будущий Президент? — спросил я его.

— Вероятно, — согласился он.

— Еще год назад никто и предположить не мог, что следующим Президентом станет бывший офицер КГБ.

— Чтобы управлять разваливающейся и коррумпированной страной, нужен сильный и четкий человек. Для этой роли лучше всего всегда подходили военные. Если не он, то к власти пришел бы или армейский генерал, или генерал из МВД. Нынешний вариант, по-моему, лучший.

— Ты считаешь, что Служба безопасности коррумпирована меньше?

— Конечно. И ты об этом знаешь тоже.

— Я не знаю.

— Я знаю, — подтвердил Большой Иван.

Это было особенностью даже бывших сотрудников: они никогда не говорили плохо о своей конторе, может быть потому, что их могли вернуть на службу в любой момент.

Теперь я понял, что Организация, вероятно, готовила сразу несколько возможных претендентов. И поэтому спросил:

— Скажи мне, где я допустил ошибку или грубо просчитался? — спросил я Большого Ивана.

— Обычно разрабатывать новый тип самолета поручают нескольким конструкторским бюро. Но в серию запускают один тип самолета. Во время войны выиграли два бюро — Яковлева и Лавочкина, проиграли Микоян и Гуревич. На самолетах «ЛА» и «ЯКах» провоевали всю войну. А сейчас уже несколько десятилетий в воздухе «МиГи», то есть истребители Микояна и Гуревича. Они накопили опыт и выиграли соревнование через несколько лет.

— Понятно! Организация отслеживала и готовила не одного меня. Таких на старте, наверное, были сотни. А к финишу пришел один.

— Что за Организация? — спросил Большой Иван.

— Ваша контора, которая организовала мои выборы и в Верховный Совет, и в Думу.

— Я-то считал это твоей заслугой. Дурака вряд ли выбрали бы.

— Значит, никакой Организации нет?

— Я такой Организации не знаю…

Меня всегда поражали возможности мозга в доли секунды перебрать сотни вариантов и выбрать один.

В эти доли секунды я собрал пресс-конференцию, рассказал журналистам о существовании Организации, и что одним из руководителей Организации был Большой Иван, и что он генерал КГБ, а теперь ФСБ.

Большой Иван, посмеиваясь, покажет журналистам свой военный билет, где записано, что он сержант запаса, а по воинской специальности — механик-водитель танка. А мои утверждения? У каждого творческого человека есть отклонения. А у меня есть конкретные отклонения психиатрического характера. Организация просчитала и этот вариант. Я как-то пожаловался Большому Ивану, что плохо засыпаю. Он предложил мне проконсультироваться у его приятеля в Институте неврологии. Приятель предложил обследоваться. Я согласился. Меня пропустили через томограф и еще через какие-то агрегаты. Какое заключение написано и где оно хранится, я не знаю.

Вероятно, Организация готовила несколько десятков претендентов на высшие посты в государстве, а когда выбор Президента пал на человека из Организации, все другие претенденты оказались ненужными.

Возможно, что Организация в Федеральной службе безопасности существовала полулегально, и теперь, когда во главе Службы безопасности встанет руководитель, назначенный новым Президентом, Организацию разумнее всего законсервировать.

А сотрудников Организации, способных еще к оперативной работе, направить на новые места службы. И я спросил Большого Ивана:

— Ты когда уезжаешь?

— Через неделю, — ответил он, усмехнулся и добавил: — Ты стал аналитиком!

— Не бог весть какая аналитическая работа, — ответил я. — А куда?

— В Южную Америку собственным корреспондентом от телевидения.

Такое назначение скрывать не имело смысла. Корреспондент телевидения всегда находился в кадре.

— Жаль, — сказал я.

— Чего жаль? — спросил Большой Иван.

— Десяти лет жизни, как минимум, с депутатством, выборами, всей этой политикой.

— Ты не прав, — не согласился Большой Иван. — Политика — это высокие технологии. А ты изучил эти технологии. Лев Толстой, чтобы правдиво написать «Воскресение», ездил в суды, в тюрьму. Изучал жизнь. А тебе не надо изучать: ты жил этой жизнью. Может быть, ты снимешь наконец фильм о том, что хорошо знаешь.