Невинное желание (СИ) - "Helen Han"

Эва, может, и хотела бы не верить, но он уже доказал, что даже глубокий порез заживал за минуту. Что уж говорить о царапине?

— Кстати, ты ушел от темы, — с упреком напомнила Хаосс вполголоса.

— А, да, — он закинул вторую ногу на кушетку. — Ну, так вот, с регенерацией разобрались. Дальше глаза, — он приблизился к подопытной, чтобы посмотреть в глаза, слегка приподняв ее голову вверх, прихватив за подбородок.

Этот жест ей показался неприятным, и она отстранилась назад. Он слегка замешкался, но тут же отпустил и вернулся в исходное положение.

— Цвет радужки у тебя теперь черный. Как только исчезла человеческая Природа, они сами стали такими, но, когда ты будешь использовать способности, испытывать сильные эмоции или чувства, то они станут другого цвета, яркого. Проще говоря, в состоянии покоя, они будут черными. Так они тебя не столь сильно выдают как существо нечеловеческой Природы происхождения, — Максимилиан сменил позу и сел по-турецки. — Уши. Они у тебя приближены к человеческой форме, но на слух это не повлияло, он остался прежним, — Эва его перебила.

— А где все мои серьги? — нетерпеливо поинтересовалась она с упреком в голосе.

Ангел недовольно выдохнул, засунул руку к себе в карман, позвенел железками внутри, собирая все сразу, а после вытащил и протянул подопытной на ладони все серьги. Та их забрала, но надеть уже не смогла. Все ее проколы зажили, что девушку очень сильно расстроило, но это было не столь важно на данный момент. Хотя она расстроенно посмотрела на бесполезные железки, а ангел продолжил рассказ.

— Прости за седые волосы. Не думал, что они поменяют цвет, — Эва с обидой на него посмотрела и отвела взгляд в сторону. — Пока ты была без сознания, я тебе вколол сначала средство, останавливающее регенерацию, потом снотворное, а перед самой операцией — обезболивающее, рассчитывая на его более длительное действие. Первое и второе подействовали сразу, а третье на тебя вообще не подействовало, поэтому, когда я с помощником стал оперировать, судя по сердцебиению и проступившему поту, ты чувствовала боль, но не могла проснуться. Твой организм испытал стресс и болевой шок, отчего очень быстро волосы полностью поседели, — с минуту он сидел с траурным виноватым видом, после чего продолжил, вернувшись к вдохновленности. — Но ничего, подкрасишься и все нормально, а если надоест краситься, я что-нибудь придумаю, — добавил ангел, игриво подмигнув.

— Опять будешь что-то вживлять? Или сделаешь мне пересадку волос? — с недовольством и сарказмом произнесла Эва.

— Нет. Не знаю пока, — без уверенности в голосе ответил Максимилиан. — Давай, не отвлекай меня! — он нахмурил брови. — Так, дальше, — он быстро оглядел подопытную с ног до головы. — Хвост. О, это очень интересно! — на лице ангела появился восторг. — Он у тебя теперь необычный. Во-первых, он стал тоньше, во-вторых, длиннее, в-третьих, острее, если ты заметила. Как ты будешь им пользоваться, тебе решать в дальнейшем, но им удобно, я считаю, вскрывать замки, — он улыбнулся и снова подмигнул девушке.

Ей было это странно видеть и, отчасти, неприятно, да и никогда подобным не занималась. Для чего ей такой хвост?!

— Зачем мне вскрывать замки? — возмутилась Эва. — И как я это буду делать мягким хвостом?! — ее возмущение смешалось с непониманием.

Максимилиан посмеялся.

— Ты права, никак. Но я не договорил, — он приложил свой палец к губам, тем самым показав подопытной, чтобы она молчала. — Видела прожилки на хвосте? Это иглы, между прочим, очень острые. Они не только колют, но и режут, а если ты включишь голову, то догадаешься, что нужно сделать, чтобы их активировать. Твой хвост, в зависимости от твоего желания и сигнала от мозга, может меняться от мягкого и гибкого, как сейчас, до жесткого и крепкого. Потом сама потренируешься несколько раз и все поймешь. Опасный орган, знаешь ли! — добавил Максимилиан, нахмурившись. — Дальше ногти. Их цвет, как ты заметила, стал серо-металлический. И хотя ноготь — это образование кожи, а не кости, я все же сделал его похожим на кость, — на лице Эвы было явное непонимание, что сейчас сказал ангел, а сам он осознал, что объяснил не совсем правильно. — Хотя нет, не совсем так… Я говорил тебе, что вживил клетки металла в кости, но то кости, а не кожа. Ноготь — это производная кожи, и вживлять такие клетки можно было только у самого корня ногтя, который находится под кожей. Так вот у корня, где образуются новые клетки ногтя, посредством чего он растет, я вживил клетки металла, и теперь ноготь снаружи у тебя такой же, как кость внутри: покрыт металлом, что придает прочность. Поэтому ногтями, подчеркиваю, ногтями, а не когтями, ты можешь резать, рвать и драть не хуже, чем ножами. Они у тебя стали гораздо крепче, но есть минус, — на лице Эвы отразился смущенный вопрос. — Они не убираются как раньше и растут очень медленно. Несмотря на такую хорошую регенерацию, они будут расти медленно. Видимо, по отношению к коже, клетки металла сильно замедляют рост тканей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я не считаю это бедой. Ногти стричь буду реже, — заметила девушка.

— Да? Ну, тогда ладно. Я вроде все об изменениях рассказал. Теперь к главному, — Эва его перебила.

— Стоп. Во-первых, не все, а во-вторых, что же тогда главное, если это было, как я поняла, второстепенным? — с суровым и требовательным видом спросила девушка.

Ангел озадачился. Посидев несколько секунд в раздумьях, усмехнулся.

— Ха! Значит, заметила, — немного отстраненно и в полтона произнес он. — Ты про параллельные шрамы на лопатках, которые все еще не зажили? — Эва положительно кивнула головой, хотя сама, на самом деле, хотела узнать о другом. — Встань! — приказным тоном сказал Максимилиан, на что девушка лишь вопросительно посмотрела на него. — Встань, сказал! — более грубо потребовал он.

Хаосс нехотя встала.

— Подойди к зеркалам и встань между ними, — девушка с неохотой сделала, как ей сказали.

Ангел тоже встал, подошел к подопытной и остановился немного в стороне от нее буквально в шаге. Эва смотрела на него через отражение и не знала, что от него ждать, а он смотрел то на ее лицо в отражении, то на ее спину, а затем вновь по-садистски улыбнулся. Взмах руки, удар, крик. Навернулись слезы. Звук и ощущение рвущейся кожи, кровь, резкая нестерпимая боль, шум. Снова крик, упала. Раздался смех, ручьем полилась кровь, возникло чувство, что что-то сверху придавило. Ужасная боль в области лопаток, распространяющаяся на всю спину. Попытка встать — неудача, снова раздался смех, а слезы так и не прекращались. Еще одна попытка встать, и опять неудача, снова смех. Что-то схватило за локоть и потянуло вверх. Эва боязливо и несмело открыла глаза, и сквозь слезы в отражении она разглядела лишь себя и черноту за собой. Девушка протерла глаза свободной рукой, пока Максимилиан все еще держал ее за локоть, чтобы та не упала. Вся спина была в крови, весь пол в крови, кровь на зеркале, Максимилиан тоже в брызгах крови, все вокруг снова окрасилось багровым, но в этот раз все остались живы… Вроде бы… Девушка взглянула на свое отражение и увидела… крылья. Черные огромные крылья, торчащие из ее спины! Сбоку стоял Максимилиан и горделиво ухмылялся, разглядывая их.

— Первый раз всегда больно, — с довольной улыбкой произнес ангел.

Девушка на него зло и укоризненно посмотрела, не понимая причин для такой реакции.

— Объясни, — хрипло попросила она.

— Ну, понимаешь, раскрытие крыльев в первый раз — это всегда больно. Твоя кожа рвется, поэтому возникает боль. По началу непривычно, а потом затягивает. Все больше и больше! — с маниакальной улыбкой говорил ангел. — Понимаешь, о чем я?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вижу, тебя уже затянул этот процесс, не так ли? — сухо и резко ответила Эва.

Максимилиан, промолчав, схватил ее за руку, и они переместились… в открытое небо! Он уже раскрыл свои кроваво-красные огромные крылья, держа подопытную одной рукой за локоть, а второй — за талию. Там наверху был ужасно сильный ветер, трепавший ее крылья, отчего той было еще больнее. Эва не умела ими пользоваться, поэтому они безжизненно развевались по ветру. Становилось холодно, и по всему телу усилилась дрожь, а сердце стучало, как сумасшедшее.