История Швеции - Игвар Андерсоон

Глава XXVI

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ И БОРЬБА ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ «ПЕРИОДА СВОБОДЫ». ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

(1765–1772 гг.)

Во время сессии риксдага 1765 г., как и ожидалось, партия «колпаков» пришла к власти при поддержке придворной партии, которая пыталась играть роль уравновешивающего начала и теперь снова получила обещание о пересмотре конституции. Совет, в котором господствовала партия «шляп», был распущен. Валютная политика была оздоровлена, политика поощрения экономики стала проводиться более сдержанно. Ориентация на Францию сменилась сближением с Россией и Англией, которые уже давно находились в хороших отношениях между собой. Аугустин Эренсверд был отозван со своего военного поста в Финляндии, но принципы обороны Финляндии остались в силе. Над «козлами отпущения» из партии «шляп» было учинено большое следствие. Подобно тому как это было во время сессии риксдага 1746–1747 гг., при допросе обвиняемых применялись пытки. Риксдаг 1765 г. замечателен важным нововведением. До сих пор только правящая партия выпускала печатные агитационные листки, оппозиция же распространяла лишь рукописные листки. Теперь же, в 1766 г., было издано первое постановление о свободе печати.

Между тем ни о каком пересмотре конституции не было и речи, и потому придворная партия вновь стала искать контакта с партией «шляп», которая в свою очередь сулила ей усиление власти короля. Политика дефляции, проводившаяся партией «колпаков», у многих вызывала недовольство. При помощи Франции и партии «шляп» король настоял на закрытии сессии риксдага 1768 г. Он отказался выполнять свои обязанности; то же самое сделали государственные учреждения, где партия «шляп» составляла большинство. Так партия «шляп» снова пришла к власти, но только на короткое время. Разногласия между партией «шляп» и партией «колпаков» изменились по своему характеру, что особенно резко проявилось на сессии риксдага 1771–1772 гг. В последние годы «периода свободы» партия «шляп» выражала интересы бюрократии и дворянства, в то время как партия «колпаков» поддерживала требования разночинцев в отношении дворянства и требования «народа» в отношении государственных чиновников.

Одним из основных моментов дебатов о привилегиях, имевших место еще около 1720 г., был вопрос о праве разночинцев занимать посты на государственной службе. Дискуссия эта несколько раз возобновлялась и впоследствии, но вообще ей не давали разгораться, и острота конфликтов на некоторое время была смягчена, между прочим и благодаря тесному сотрудничеству дворянства и горожан внутри партии «шляп». Но когда в конце этого периода партийная борьба усложнилась, вопрос о праве на занятие государственных должностей стал снова предметом ожесточенных дебатов. Противоречия между дворянами и разночинцами выступили теперь, в середине 60-х годов, в новой форме; вскоре этот вопрос встал на первый план в связи с постановкой вопроса о чинопроизводстве. В 1770 г. совет выдвинул кандидатуры трех дворян на пост вице-президента королевского суда в Або; два юриста-разночинца оказались обойденными. На политику совета в вопросе чинопроизводства обрушился целый поток боевой литературы. Когда в 1771 г. собрались сословия, началась ожесточенная борьба. Наиболее известный из направленных против дворянства памфлетов — «Солдат-разночинец» — дал несколько остроумных формулировок о праве дворянства на привилегии; некоторые выражения этого памфлета напоминают комедию Бомарше «Свадьба Фигаро», вышедшую несколько лет спустя.

«Если бы ты был самым умелым в своем деле, — говорится в вымышленном письме к молодому человеку, желающему стать солдатом, — если бы у тебя были даже самые блестящие генеральские способности, если бы ты показал чудеса храбрости… словом, если бы ты имел самые большие военные заслуги, все равно ты никогда не достиг бы высокого чина прапорщика, который, тем не менее, благородные юноши могут получить сразу же после того, как покинут детскую, не имея никаких военных заслуг, кроме одного только своего имени… Благородный господин рождается с готовыми заслугами и умением, царь в детском платьице готов принять командование, чтобы повести солдат против врагов государства».

Партия «колпаков» собрала вокруг себя оппозицию против дворянства и пыталась внести в королевский указ положение об установлении равных прав для всех на чинопроизводство. В основном ей удалось осуществить свое намерение. На сессии риксдага 1771–1772 гг. партии «колпаков» удалось захватить власть, правда, после сильного сопротивления со стороны партии «шляп», и заменить ряд представителей партии «шляп» в совете своими представителями. Агитация по вопросу о привилегиях изобиловала грубыми выпадами. Но эти споры привели к значительному развитию политического и социального мышления. В ходе этих споров большую роль играл член риксдага от духовенства, капеллан Адлерс Хидениус, позднее настоятель церкви в Гамла Карлебю, впервые избранный депутатом в риксдаг 1765–1766 гг. Он был также известен как самостоятельный мыслитель в области экономики — его сочинение «Национальный доход» (1765) было изложением основ мировоззрения экономического либерализма. Как исследователь-социолог, он был свободен от предрассудков и гуманистичен. Как борец за просвещение, он сыграл важную роль в деле принятия принципа свободы печати в 1766 г. Еще задолго до этого один из теоретиков партии «колпаков» позднейшего периода, Нурденкранц, начал выступать против преобладающей роли бюрократизма в государственной жизни. Произведение Хидениуса по вопросам социологии увидело свет в 70-х годах XVIII в., но уже в риксдаге 1771–1772 гг. бургомистр Александр Кеплерус из Ловизы выступил с «Мемориалом о привилегиях для сословий горожан и крестьян» [77]. Это произведение является также доказательством высокого политического уровня риксдага того времени; один исследователь сравнил его с известной «Декларацией прав человека и гражданина» эпохи французской революции; во всяком случае этот мемориал исходил из той же интеллектуальной среды, что и декларация французских революционеров.

Особенно важным Кеплерус и вообще многие разночинцы того времени считали такое фиксирование прав разночинцев, которое устранило бы сопротивление дворянства и послужило основанием для продвижения «низших сословий». Но Кеплерус идет еще дальше. Он, или те, кто его вдохновлял, поднимает вопрос о том слое современного ему общества, который не имел никакой возможности защищать свои интересы в представительных учреждениях. Речь идет о находящемся в услужении люде, или, выражаясь современным языком, рабочих; в то время это были по преимуществу сельские рабочие и лишь в незначительной части — промышленные рабочие. Еще со времен Карла XI, как уже указано, были установлены суровые правила для той части населения, которая не имела оседлости (не имела недвижимой собственности); эти правила, зафиксированные в так называемом «Уставе о слугах», имели целью увеличить приток рабочих в большие владения и облегчить, в случае нужды, набор в армию. Если человек, находившийся на положении слуги, не имел работы в течение года, он рассматривался как бродяга, как «незащищенное» лицо с точки зрения права. Группа наемных рабочих увеличивалась вследствие законоположений, которые иногда ограничивали право крестьян оставлять своих детей у себя на крестьянском дворе и принуждали молодежь уходить из дома и поступать на год в услужение, чтобы иметь самостоятельный заработок. Это способствовало притоку рабочей силы на крупные предприятия. Теперь Кеплерус заявлял, что следует предоставить полную свободу людям всех положений и состояний, поскольку они не являются преступниками. «Наши постановления о слугах, — говорит он, — лишают свободы рабочих сельских местностей, если только это не наемные рабочие, то есть холостые люди, поступившие на год в услужение».

Основная масса разночинцев не боролась за эти смелые и последовательно проводимые идеи уравнения сословий; большинство удовлетворялось разговорами о защите мелких интересов своих узких групп. И все же, по мнению дворянства, они зашли слишком далеко, и в палате рыцарства слышались угрозы в таком духе: «Самое большее, чего от нас можно требовать, это чтобы мы защищали с мечом в руках права наших отсутствующих сограждан». Как уже было указано, дворянство в конце концов все же вынуждено было пойти на уступки в вопросе о праве замещения должностей на государственной службе. Трудно было предвидеть, где остановятся разночинцы и в какой степени партия «колпаков» сможет использовать свой успех.

Так, на сессии риксдага 1771–1772 гг. переплелись в один сложный узел различные партийные и социальные противоречия. Беспокойство охватило и деревню, так как последний год был неурожайным и населению грозил голод. Правительство не собиралось предпринимать эффективных действий для смягчения нужды, что в свою очередь усиливало недовольство.