Мишень для левши (сборник) - Игорь Джавадов

– Хорошо излагает, – одобрил Кари. – Учись, поэт.

– Абсолютно! – подтвердил Белов. – Люблю грозу в начале мая. Я в Гарри сразу поверил.

– Особенно после рекомендации Кася, – усмехнулся русич. – Какой у нас год 1986? Не високосный?

– Нет, – сообщил Гарун. – Это год первенства мира по футболу.

– Хорошо, – сказал Кари. – Теперь прикинем. Майские дни, со 121-го по 151-й включительно, считая от начала года. Это на нижней половине. Прекрасно, лестница не понадобится. Гарри, отсчитай-ка сто двадцать дырок вверх.

Сто двадцатый ярус оказался на уровне груди. Здесь находилось начальное отверстие с ободком. Отсчитав вправо два десятка дырок, Гарун вставил стержень с красным шариком. Дрогнул свет, капсула снова поползла вверх. Когда кольцо с пятью ключами коснулось красного шарика, свет мигнул дважды. Капсула остановилась.

– Отличная работа, аспирант, – похвалил Белов. – Как ты думаешь, что нам осталось сделать, чтобы попасть в нужное место?

– Наверное, задать географические координаты?

– Догадлив, черт, – проворчал Белов. – Смотри, как это делается.

Задрав голову, он щелкнул пальцами и крикнул под потолок:

– Дайте глобус!

В капсуле погас свет. Ее вогнутые стены окрасились нежным голубым цветом, на фоне которого проступили зеленовато-коричневые пятна. Гарун показал на пятно, напоминающее кобуру для револьвера.

– По-моему, это Африка.

– Она, родимая, – согласился Белов. – Хотя это родина Кироги, но нам туда не надо.

– Ищи станцию курсором, быстрее будет, – посоветовал Кари. – По ходу объясняй новичку.

– Разве я не объясняю? – возмутился Белов. – У меня уже мозоль на языке вскочила! И никакой, прошу заметить, благодарности. Ну, ладно, повторяю. Гарри, слушай и запоминай. Эта шахта, а точнее сказать, колодец времени, ведет очень далеко, возможно, до центра планетоида. Так глубоко мы пока еще не ныряли. Не было необходимости. В архейской эре дышать нечем. В палеозое кислород уже имеется, но флора и фауна не шибко интересные. Жизнь бурлит, в основном, в воде. Параллельно с нами биологи работают, формируют для Баг Мэка животный мир. Начальником у них Саток. Ты его видел, он обедал за нашим столом. Вот в мезозое они как дома. У динозавров из мелового периода половину яиц перетаскали. Зоопарк, понимаешь, мелового периода организуют. Потом в кайнозой перебрались, начали воровать молодняк у пещерных хищников. Придумали теорию, что пещерные львы начнут охотиться на протоцератопсов и тем самым будут регулировать их численность. А пещерные медведи сожрут то, что останется, и не будет эпизоотий. Это все биология, это не для нас. Мы работаем с людьми, личностями яркими, пассионарными. В хрониках таких немало. Мы вступаем с ними в контакт, тестируем. Если человек подходит, мы делаем с него копию и переправляем на планетоид. Поэтому наши обычные глубины лежат в пределах миллиона лет от конца света.

– Вы ведете отсчет от конца света? – спросил Гарун. – Какого света?

– Нашего, личного, – сказал Белов.

– Брось трепаться, – засмеялся Гарун. – Как ты можешь знать, когда наступит конец времен?

– В мире все имеет конец, – сказал Кари. – Умирают не только люди. Умирают горы, планеты и даже целые галактики. Наши звезды погасли, счет истории идет не на годы – на дни.

– Веселенькая перспектива, – поежился Гарун. – Похоже, у вас нет выбора.

– Почему же? – возразил Белов. – Выбор всегда есть. Или мы успеем загрузить Баг Мэка, или одно из двух.

– Павел прав, – заметил Кари. – Мы не бросим Землю, пока не сделаем все возможное.

– А как это выглядит с точки зрения морали и законности? – спросил Гарун.

– Что ты имеешь в виду?

– Делать все возможное! Взять хотя бы Лемеха. Кафедра осталась без заведующего. Разве это не потеря для науки? А мои родные в Махачкале, девушка в Москве? Ведь они больше никогда меня не увидят.

– Никогда не говори «никогда», – изрек Белов. – Ничего ваша наука не потеряла. В семьдесят втором году Лемех был избран академиком. Сейчас он уже проректор МГУ. А Леночка Алмазова сегодня идет со своим мужем на спектакль «Маленький Принц».

– С каким еще мужем? – возмутился Гарун.

– С Гаруном Алмазовым, доцентом кафедры теорфизики, лауреатом премии имени Ленинского комсомола. Случайно, вы с ним не знакомы?

– Бред какой-то! – рассердился Гарун. – Кари, что он несет?

– Белов, не так быстро, – заметил Кари.

– Виноват, – извинился Белов. – С принцем я действительно поторопился. За пятнадцать лет он вырос и стал королем. Возможно, Людовиком XIV. Но за Лемеха я головой ручаюсь! В восемьдесят шестом году теория для Баг Мэка уже была создана.

– Пятнадцать лет! – воскликнул Гарун. – Как же я сам не догадался. Ведь мы уже в восемьдесят шестом году. Но откуда взялся мой двойник? И почему доцент?

– Больше скромности, аспирант! Это тебя, диверсанта с Тимешина, человека без паспорта, нужно считать двойником доцента. Он-то у себя дома, в своей реальности.

– Я бы не стал называть Гаруна двойником, – заметил Карислав. – Какой же он двойник? Доценту уже сорок. Голова облысела, плюс радикулит от сидячей работы. А наш Гарун как огурчик, хоть сейчас крести. Мы его и на двух доцентов не променяем. Верно, Паша?

– Абсолютно, – поддакнул Белов. – Доцент мне друг, но истина дороже. С нашим Гарри мы горы свернем. Тем более, что они воробьиные.

– Не воробьиные, а Воробьевы, – обиделся Гарун.

Белов засмеялся. Он потянул аспиранта к участку стены с изображением европейской части России. Отыскав на карте красноватое пятно Москвы, он довольно непочтительно щелкнул по нему пальцем. На месте пятна возник бледный квадрат курсора шириной в ладонь. Белов замахал руками. Квадрат разъехался в стороны и покрылся серой паутиной улиц с темными провалами площадей. Гарун узнал крутой изгиб Москвы-реки у центрального стадиона, перекресток проспекта Вернадского с Ломоносовским, желтые прямоугольники корпусов МГУ. А это что? Изогнув шею, Гарун прочитал: «Улица академика Хохлова».

– Почему улица Хохлова? – воскликнул он. – Что с Рэмом Викторовичем, неужели?..

– Умер в 1977 году, – отрывисто ответил Кари. – Прошу не отвлекаться. В Москве мы имеем две станции высадки. Одна находится в районе лесопарка, замаскирована под автосервис. Это в северной части города. Вторая – на юге, в лесном массиве Будово. Эта станция расположена под армейским хранилищем спецтехники. Предлагаю выходить через Буду. Возражения есть?

– Какие могут быть возражения, – сказал Белов. – В Будово мы каждую тропинку знаем. Кроме того, с юга путь короче. Не нужно будет центр объезжать.

– Гарун?

– Согласен, с юга удобнее. По Варшавскому шоссе доберемся до Ломоносовского проспекта, потом свернем прямо на Университетский. Это оптимальный вариант. Что я должен сделать?