Проблемы международной пролетарской революции. Основные вопросы пролетарской революции - Лев Троцкий

Когда умирает от тифа в тюрьме голодной России кадетский адвокат, принимавший участие на средства Англии или Франции в подготовке веревочной петли для шеи рабочего класса, тогда проволочный и беспроволочный телеграфы буржуазного общественного мнения производят такое количество колебаний, которое вполне достаточно для того, чтобы вызвать целесообразную реакцию возмущения в достаточно для этого подготовленном коллективном сознании мистрис Сноуден. Совершенно очевидно, что вся дьявольская работа капиталистической радио– и телеграфии была бы бесполезна, если бы череп мелкой буржуазии не был для нее созвучным резонатором.

Возьмем другое явление: голод в Поволжье. В нынешних своих формах небывалого ужаса этот голод является, по крайней мере, наполовину результатом гражданской войны, поднятой на Волге чехо-словаками и Колчаком, т.-е. фактически организованной и питавшейся англо-американским и французским капиталом. Засуха пала на почву, уже ранее истощенную, разоренную, лишенную рабочего скота, орудий труда и каких бы то ни было запасов. Если мы запирали в тюрьму кое-каких офицеров и адвокатов, чего мы вовсе не выдаем за пример гуманности, то ведь буржуазная Европа и с нею Америка стремились превратить всю стомиллионную Россию в одну голодную тюрьму, окружали нас стеной блокады и в то же время, через своих белых агентов, взрывали, сжигали, уничтожали наши ничтожные запасы. Если у кого есть в распоряжении весы чистой морали, пусть взвесит на них суровые меры, какие мы применяли в смертельной борьбе со всем миром, и те бедствия, какие, в поисках неуплаченных процентов, обрушивал мировой капитал на головы волжских матерей. Однако же машина буржуазного общественного мнения действует так систематически, самоуверенно, нагло, а мелкобуржуазный кретинизм создает для нее такой неоценимый резонанс, что в результате мистрис Сноуден обращает главный запас своего человеколюбия на… обиженных нами агентов империализма.

Преклонение перед буржуазным общественным мнением определяет для деятельности социал-реформистов непроходимые пределы, гораздо более узкие, чем границы буржуазной легальности. Можно установить для современных капиталистических государств тот закон, что их режим тем «демократичнее», «либеральнее», «свободнее», чем респектабельнее национальные социалисты, чем тупоумнее преклонение национальной рабочей партии перед общественным мнением буржуазии. Зачем над Макдональдом внешний жандарм, если в нем самом сидит внутренний?

Здесь нельзя обойти вопрос, самое упоминание о коем есть угроза респектабельности: мы говорим о религии. Не так давно Ллойд-Джордж назвал церковь центральной силовой станцией всех партий и течений, т.-е. буржуазного общественного мнения в целом. Для Англии это верно в особенности. Не в том, разумеется, смысле, что действительные внушения для своей политики Ллойд-Джордж получает от религии, что ненависть Черчилля к Советской России вызывается нетерпеливым стремлением войти в царствие небесное и что ноты лорда Керзона почерпаются непосредственно из нагорной проповеди. Нет, двигателем их политики являются весьма земные интересы буржуазии, которая поставила их у власти. Но то «общественное мнение», которое только и делает возможной нормальную работу механизма государственного принуждения, находит свой важнейший ресурс в религии. Правовая норма, поставленная над людьми, над классами, над обществом, в качестве идеального кнута, есть только пресное переложение религиозной нормы, этого небесного кнута, занесенного над эксплуатируемым человечеством. В конце концов, поддержать в безработном докере веру в неприкосновенность демократической легальности силою формальных аргументов – дело безнадежное. Тут нужен прежде всего материальный аргумент – боби с резиновой палкой на земле, а над ним мистический аргумент: предвечный боби с молнией в небесах. Но если в голове самих «социалистов» фетишизм буржуазной легальности сочетается с фетишизмом эпохи друидов,[238] то это и дает в результате того идеального внутреннего жандарма, при содействии которого буржуазия может себе позволить (до поры до времени) роскошь приблизительного соблюдения демократического ритуала.

Когда мы говорим о предательствах и изменах социал-реформистов, то мы вовсе не хотим этим сказать, что все они или хотя бы большинство их просто продажные души: в таком виде они и не годились бы для той серьезной роли, которую отводит им буржуазное общество. Неважно даже, в какой мере их респектабельное честолюбие мелких буржуа чувствует себя польщенным званием депутата лояльной оппозиции или портфелем королевского министра. Хотя в этом-то, разумеется, недостатка нет.

Достаточно того, что буржуазное общественное мнение, которое в спокойные дни разрешает им быть в оппозиции, в решительную минуту, когда дело идет о жизни и смерти буржуазного общества или, по крайней мере, об его важнейших интересах – война, восстание в Ирландии или в Индии, могущественная стачка углекопов, Советская Республика в России – всегда оказывалось способно заставить их занять ту политическую позицию, которая нужна капиталистическому порядку. Нисколько не желая придавать личности мистера Гендерсона совсем ей несвойственные титанические размеры, мы можем с уверенностью сказать, что мистер Гендерсон с коэффициентом «рабочей партии» есть важнейший устой буржуазного общества в Англии. А в головах Гендерсонов основные элементы буржуазного воспитания и осколки социализма сплачиваются воедино традиционным цементом религии. Вопрос о социальном освобождении английского пролетариата не может быть серьезно поставлен до тех пор, пока рабочее движение не будет очищено от вождей, организаций, настроений, олицетворяющих собою униженное, робкое, рабское, трусливое, подлое преклонение угнетенных перед общественным мнением угнетателей. Нужно изгнать внутреннего жандарма, чтобы можно было опрокинуть внешнего!

Коммунистический Интернационал учит рабочих презирать буржуазное общественное мнение и прежде всего презирать тех «социалистов», которые ползают на брюхе перед заповедями буржуазии. Дело идет не о показном презрении, не о лирических тирадах и проклятиях, – поэты самой буржуазии не раз щекотали ее нервы дерзкими своими вызовами, особенно по вопросам религии, семьи и брака, – дело идет о глубокой внутренней свободе пролетарского авангарда от духовных силков и петель буржуазии, о новом революционном общественном мнении, которое позволило бы пролетариату не на словах, а на деле, не тирадами, а, где нужно, сапогами попирать заповеди буржуазии, осуществляя свободно поставленную себе революционную цель, которая есть в то же время объективное требование истории.

Приложение

ВОЗЗВАНИЕ СЪЕЗДА СОВЕТОВ ГРУЗИИ К ТРУДЯЩИМСЯ ВСЕГО МИРА

Мы, представители трудящихся масс, собравшиеся на 1-й съезд Советов Грузии, одновременно с братским приветом всем трудящимся, угнетенным и борющимся против эксплуататоров всего мира, шлем негодующий протест против угнетателей и их прислужников, которые как раз в настоящее время, под знаменем мнимых симпатий к «независимой» Грузии, готовят новые покушения против завоеванной нами рабоче-крестьянской власти.

Грузия входила в состав царской империи, скованной воедино цепями насилия. Трудящиеся массы Грузии, в полном единодушии с рабочим классом всей России, в течение ряда лет вели непримиримую борьбу против царского самодержавия, помещичьего землевладения и буржуазной эксплуатации. Недостаток политического опыта трудящихся масс Грузии привел к тому, что руководство политической борьбой попало на ряд лет в руки мелкобуржуазной грузинской интеллигенции, которая под знаменем меньшевизма притупляла борьбу трудящихся масс, ища компромисса и соглашения с самодержавием, с помещиками и особенно с буржуазией.

Во время империалистской войны господствовавшая в Грузии меньшевистская партия отравляла сознание трудящихся масс ядом буржуазного патриотизма, действуя в этом отношении заодно с предательскими вождями II Интернационала.

Мартовская революция 1917 г., низвергшая царизм, временно поставила у власти мелкобуржуазные партии меньшевиков и эсеров во всей России. В их среде видную роль занимали вожди грузинского меньшевизма: Чхеидзе, Церетели и др.

В области международной политики лозунгом меньшевиков, как и всех остальных мелкобуржуазных партий, было продолжение войны рука об руку с империалистическими странами Антанты.

В социальной области меньшевики стояли за сохранение буржуазного строя.

В области политической они считали необходимым прикрыть господство буржуазии «демократической республикой», которая, как показал опыт всего мира, является только машиной в руках господствующей капиталистической клики.

В области национальной меньшевики, вместе со всеми буржуазными и мелкобуржуазными партиями, давали решительный отпор национальным требованиям финнов, украинцев и других народностей, запертых в царскую тюрьму.