Повелитель тьмы - Энн Стюарт

Пальцы Саймона вдруг скользнули глубоко внутрь тела Элис, и на секунду ей показалось, что она теряет сознание. Она слышала вокруг себя шорох крыльев. То ли ангелы расправляют белоснежные покрывала, то ли исчадия ада собрались вокруг, чтобы захлопать своими перепонками.

Саймон накрыл Элис своим могучим телом. Он обхватил руками ее запястья, и Элис на секунду подумала о том, какие у него разные руки — одна скрюченная, изуродованная, вторая же — легкая, с чуткими длинными пальцами. Потом она закрыла глаза, и Саймон вошел в нее глубоко и сильно, наполняя собой все ее лоно.

С этого мгновения для нее больше не существовало ни дождя, ни молний. Жаркая, влажная, она жадно принимала в себя мужа, подчиняясь ритму его движений.

«Любовь — это грязь и сырость», — говорила ей леди Хедвига.

«Любовь — это божественная влага», — подумала Элис.

Тело ее изгибалось, движения становились все сильнее, все яростнее. Плоть Саймона все глубже проникала в нее, но Элис хотелось большего.

Глаза Саймона были закрыты, и она жалела о том, что не может видеть сейчас их выражения — оно сказало бы ей о Саймоне больше, чем она узнала о нем за все это время. Его мокрые волосы перепутались с ее волосами, дождь хлестал своими струями их обнаженные тела, но Элис не чувствовала холода, сгорая в огне страсти.

Очевидно, Саймон прочитал ее мысли. Он посмотрел на Элис, и она потянулась всем телом навстречу, пылко отвечая на каждое его движение.

И все равно ей хотелось большего.

Она кричала, она плакала, она хотела крепко сжать плечи Саймона, но ее руки были по-прежнему прижаты к полу ладонями мужа, и ей оставалось лишь ввинчиваться в него всем своим телом, раствориться в нем, впитать в себя его душу, отдав взамен свою собственную.

Она хотела большего. Ей хотелось его любви. Ей хотелось иметь от него ребенка. Ей хотелось…

Ей хотелось всего.

Элис почувствовала, что теряет сознание, и подумала, что умирает, но сейчас и это было ей безразлично. Она по-прежнему хотела большего.

— Лети, — прошептал Саймон, и она полетела, содрогаясь от конвульсий, возносясь к небесам и умирая. Но она знала, что не умрет до конца и выйдет из этой маленькой смерти с обновленным телом и просветленной душой.

И Саймон вознесся вместе с нею.

Глава 21

Саймон обернул маленькое ослабевшее тело жены мокрым платьем и легко поднял на руки. Она слабо прижалась к его груди, но глаза так и не открыла.

Он отнес ее вниз, в их комнату, где ярко пылал камин, наполняя воздух теплом и ароматом горячей смолы, и нежно уложил Элис на постель, бросив на пол ее промокшую одежду. Потом он укутал Элис меховыми одеялами, наклонился, поправил мокрую, упавшую на лоб прядь, обхватил ее лицо ладонями и заглянул ей в глаза. Элис не знала, что он сможет прочитать в них. Раскаяние? Осуждение? Смущение?

Она выпростала из-под одеяла руки, накрыла пальцы Саймона своими ладонями. Их руки легли друг на друга так легко и привычно, словно были созданы для этого самой природой.

— Ты мой, — прошептала Элис.

Эти слова поразили Саймона — настолько они не вязались с его представлением об Элис как о девушке, одержимой страстью к самопожертвованию.

«Ты мой», — сказала она, и Саймон знал, что так оно и есть.

— Спи, Элис, — прошептал он, нежно проводя кончиком пальца по ее припухшей губе.

«Я слишком сильно целовал ее», — подумал он.

Наверное, он должен был чувствовать себя виноватым и за припухший рот Элис, и за те метки, которые оставили на ее теле его руки, но он не сожалеет ни о чем. Была лишь радость оттого, что между ними произошло, оттого, что отныне Элис принадлежит ему, а он — ей. Сколько бы ни продолжалось их счастье, они должны благодарить за него судьбу.

Саймон хотел подняться, но Элис схватила его за руку.

— Не уходи, — сказала она.

Он посмотрел в лицо Элис — бледное, усталое, обрамленное влажными прядями. Она выглядела так, как и должна выглядеть женщина, досыта упившаяся любовью.

Эта любовь окажется для него губительной.

Сейчас он мог осторожно освободиться от рук Элис, нежно поцеловать ее и уйти. Он вступал в этот брак по расчету, собираясь расторгнуть узы, как только все задуманное будет выполнено. Когда наступит решающая минута, ему придется действовать быстро. Он должен будет исчезнуть отсюда, бросив не только жену, но и массу необходимых вещей. Он сможет взять с собой только Годфри да то, что поместится в дорожный мешок.

А Элис из Соммерседжа, или, точнее, Элис Наваррскую, в мешок не положишь да и на лошадь не усадишь. Лошадей она панически боится и ездить верхом не умеет, а ведь скорость, с которой Саймону удастся бежать отсюда, будет залогом успеха всего дела. Элис свяжет ему руки. Так что чем скорее он избавится от нее, тем лучше.

Она все еще держала его за руку, и Саймон чувствовал, что если ему и удастся порвать с Элис, то не сегодня, не сейчас.

— Я не уйду, — сказал он.

Потом лег рядом и заключил Элис в свои объятия.

Когда Элис проснулась, комната была пуста.

Ее мокрое платье валялось на полу, а сама она, совершенно обнаженная, лежала под меховым одеялом. Угли в камине тускло светились, а проникавшие в окно лучи холодного солнца ложились на пол узким квадратом. Гроза кончилась, но небо оставалось хмурым и неприветливым.

«Я не уйду», — сказал он вчера и не ушел, и ночь превратилась в любовный пожар. Саймон открывал ей такое, о чем Элис не могла и подумать. Оказалось, что в любви позволительно буквально все. Они до самого утра ласкали и любили друг друга, укрывшись в чудесном мире, который принадлежал только им двоим.

Но вот настало утро, и Саймон все же ушел, и Элис осталась одна.

Она села на постели, прислушиваясь к своему телу, наполненному новыми ощущениями. Вдруг она почувствовала, что происходит неладное. Страшное и опасное. Элис скатилась с кровати и принялась искать, чем ей прикрыть свою наготу. Кроме мокрого платья, лежавшего на полу, ничего не подвернулось ей под руку, и Элис закуталась в накидку Саймона. Она оказалась слишком велика, низ волочился по полу, но, по крайней мере, Элис оказалась хотя бы не голой в тот момент, когда в комнату ворвались вооруженные люди.

— Вы пойдете со мной, миледи, — сказал один из них. Она смутно припомнила лицо этого рыцаря, которого встречала в Большом зале.

Она задавала вопросы, но они оставались без ответа. Ее попытки протестовать или вырываться, разумеется, оказались безуспешными. Элис просто подхватили под руки и поволокли прочь из комнаты.

Она пыталась кричать, пыталась звать на помощь Саймона, но кто-то грубо зажал ей рот ладонью, и Элис примолкла. Она пыталась лягнуть кого-нибудь из своих похитителей, но что толку колотить босой ногой о высокие жесткие сапоги. Она попыталась укусить державшую ее руку, и тогда Элис рванули за волосы так сильно и так больно, что у нее потемнело в глазах, и она потеряла сознание.