Рыжая невеста - Мэгги Осборн

Таннер встал и протянул ей руку.

— Давай прогуляемся к реке и обсудим это. Джубал хитро прищурился:

— Ничего нет лучше купания, чтобы заставить мужчину прогуляться. Да, сэр, мне всегда хочется именно этого после купания.

Фокс и Таннер предпочли проигнорировать издевку Джубала и, взявшись за руки, направились в тень нависшей над рекой скалы. Оба молчали, но когда они остановились, Таннер повернул Фокс к себе, а она, обхватив ладонями его лицо, попыталась заглянуть ему в глаза.

— Я не могу выращивать твою редиску, Таннер, — прошептала она. — Мне бы хотелось, но я не могу. Это просто не сработает, так что не настаивай.

Он с жадностью ее поцеловал.

— Почему?

Фокс закрыла глаза и тихо застонала. Она уже знала, что означает этот голос, знала, каким становится его тембр от желания. Его руки уже скользили по ее телу.

— Из-за меня ты все время будешь чувствовать себя неловко. Он прижал к себе ее бедра так сильно, чтобы она почувствовала силу его желания.

— Но это же смешно.

На сей раз, целуя ее, он почувствовал, что она начинает сердиться.

Она уперлась руками в его грудь.

— Это ты сейчас так говоришь, а…

Он заставил ее замолчать еще одним поцелуем, но на этот раз он раздвинул языком ее губы и проник так глубоко, что у нее не осталось сил сопротивляться. Он медленно опустил ее на землю.

— Таннер…

Больше она ничего не могла выговорить, потому что его рука скользнула ей под рубашку и пальцы обхватили отвердевшие от желания соски. Она выгнула спину и забыла обо всем на свете.

Ни один из них не мог больше терпеть ни минуты. Они скинули одежду и повалились в редкую траву, не обращая внимания на острые обломки скал. Мимо них на расстоянии нескольких дюймов могла бы прогромыхать почтовая карета, Фокс ее не заметила бы. В мире не существовало ничего, кроме нависшего над ней Таннера.

Фокс была уверена, что ни одна женщина на свете не испытывала тех чувств, которые она испытывает к Таннеру, и ни один мужчина, кроме Таннера, не знал ни как воспламенить все чувства женщины, ни как подвести ее к самой вершине блаженства, удивления и восторга.

Потом они лежали на своей одежде, подставив потные тела прохладному ночному ветерку. Фокс положила голову на плечо Таннера и смотрела на звезды и луну. Она была счастлива. Сначала она не поняла, откуда взялась та легкость, которая наполняла ей грудь. А когда поняла — громко рассмеялась от радости.

С ее губ чуть было не сорвалось: «Я люблю тебя», но, благодарение Богу, она сумела подавить в себе желание произнести вслух эти слова. Ведь если их скажешь, обратно не вернешь. Если бы она все же их произнесла, и без того запутанная ситуация стала бы еще сложнее.

— Фокс, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Нет, ничего не говори. Просто послушай меня. Мы с тобой очень похожи. Нам дороги одни и те же ценности. У нас с тобой одинаковые взгляды на долг, верность и честь. Нас обоих сформировало прошлое. Я хочу это изменить. Думаю, что и ты тоже. Я верю, мы можем все начать сначала здесь, в этой благословенной долине.

Закрыв глаза, Фокс зарылась носом в тепло его кожи. От нее пахло речной водой и мужским потом.

— Такого не бывает. Я имею в виду — начать все сначала. Нельзя стряхнуть с себя прошлое подобно тому, как стряхивают грязь с сапог. Прошлое — это часть того, кто и что мы есть, Таннер.

— Я пытаюсь сказать тебе, что это не имеет значения.

— А я говорю тебе, что имеет. Для тебя важны мнение и одобрение твоего отца, и я этим восхищаюсь. Разве для сына не важна любовь отца? — Она немного помолчала, потому что у нее перехватило горло от эмоций. — И у меня есть дело. — Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я должна его сделать, Таннер. Должна. Если я не смогу, значит, у меня нет чувства долга и чести, о которых ты говорил.

— Ну так сделай это дело, а я тебе помогу. А потом, что бы это ни было, мы о нем забудем и сможем смотреть только вперед.

— Не получится.

— Тебе не нужно его убивать, Фокс.

Она замерла и напряглась. Она так и знала, что он догадается.

— Мы можем обратиться к властям.

— Я ничего не могу доказать, — прошептала она. — Кузина моей матери умерла. Единственный человек, кто знает правду, — это Пич. Он был там в тот день, когда я приехала. Он видел моего отчима и знает его в лицо. Неужели ты думаешь, что власти поверят свидетельству женщины и чернокожего?

— Ты говорила, что твой отчим известный человек. Ты по крайней мере можешь устроить скандал, который его дискредитирует.

Она чуть было не рассмеялась.

— Неужели ты действительно думаешь, что этого достаточно? — Она села и подтянула колени к подбородку. Ее взгляд стал холодным. — Нет, Таннер. Были времена, когда мы с Пичем голодали. — Она посмотрела на свои руки. — Все эти мозоли, все до единой, были заработаны тяжелым трудом. В меня стреляли, меня избивали, унижали. Чтобы выжить, мне приходилось быть сильнее тех женщин, которых ты знал. — Нет. Напугать этого негодяя скандалом? Этого недостаточно. Я хочу, чтобы он умер! Многие годы я только об этом и думала.

— Фокс…

— Мне уже давно следовало его убить. Но я позволила его богатству и власти запугать меня. И мне не хотелось расплачиваться за это такой высокой ценой. Но потом, как раз перед тем, как появился ты, я решила, что цена не так высока. Умереть, чтобы достичь цели, не такая уж высокая цена.

— И ты все еще так думаешь? — осторожно, бесстрастным голосом спросил он.

Ему будет больно услышать, что она ставит месть выше любви, а ей будет больно сказать об этом.

— Я должна это сделать. — Она удивилась, что сердце может разбиться без всякого шума. Она опустила голову, дотронувшись лбом до колен. — Мне бы хотелось… но я должна это сделать.

Она услышала, что он встал и одевается.

— Скажи мне одну вещь, и я больше не буду приставать к тебе с этим. Если бы не твой отчим, могли бы мы осуществить все остальное? Могла бы ты принять мои уверения в том, что другие преграды не имеют значения?

— Может быть. Но было бы тяжело сознавать, что я стала причиной вашего с отцом отчуждения.

— Ты была бы не единственной причиной.

Фокс кивнула и, встав, тоже начала одеваться. Отец, разумеется, придет в ярость, узнав, что его планы относительно будущего сына никогда не осуществятся. Но в конце концов ему придется с этим смириться.

Они молчали почти до самого лагеря. Потом Фокс посмотрела на Таннера искоса и сказала:

— Ты так и не ответил мне, почему работаешь у Хоббса Дженнингса, а не у своего отца.

— Ответ уже не имеет значения, не так ли? — Он обнял ее и привлек к себе. — Скажи, есть хотя бы один шанс, что ты передумаешь и забудешь прошлое?