Последний рассвет - Александра Маринина

– Хорошо.

Осмотр гаража и прилегающей местности с одновременным допросом Дубинюка занял много времени, и на то, чтобы сделать что-то еще, ни у кого не оставалось ни сил, ни времени. Дубинюка с оперативниками погрузили в одну машину, следователь, эксперт-криминалист и Антон сели в другую.

– Завтра с утра давайте разделяйтесь, – устало проговорила Рыженко, – Дзюба пусть едет на дачу Дубинюка и проверяет его алиби, а ты с ребятами поработай здесь, поспрашивайте владельцев гаражей, видели ли они Дубинюка в течение нескольких дней, начиная с двадцать второго ноября, со дня исчезновения Курмышова, до ночи с воскресенья на понедельник, когда ювелира убили. Надо проверять каждое его слово. А то уж больно складно все получается: похитил он, снотворное давал он, а убил не он. Сомневаюсь я.

– Но зачем ему убивать ювелира? – удивился Антон. – Он же получил заказ только попугать. У него к ювелиру нет личного отношения.

– А этого мы с тобой не знаем, – возразила она. – Мы вон тоже думали, что между Панкрашиной и Курмышовым никакой связи нет, а что оказалось? Иногда такое всплывает, что иному фантасту в голову не придет. Ведь у Дубинюка была возможность разговаривать с ювелиром, мало ли каких общих знакомых они могли найти.

– Но Курмышов был на препаратах, он же спал.

– Засыпают-то не сразу, какое-то время проходит. Да и сам Дубинюк помнишь, что говорил? Заставил Курмышова проглотить горсть таблеток, и тот заснул минут через пятнадцать. И потом, судебные медики нам какой результат выдали? Что в крови обнаружен такой-то препарат в такой-то концентрации, и на момент исследования трупа эта концентрация была недостаточной для того, чтобы человек был без сознания или спал. Это все, что нам известно. А вот какой она была раньше? Действительно ли Курмышов все время находился без сознания? Или Дубинюк все-таки имел возможность с ним общаться?

– Но Дубинюк говорит…

– Надо все проверять, – недовольно откликнулась Надежда Игоревна. – И ничего нельзя исключать, в том числе и того, что у Дубинюка мог быть личный мотив на убийство Курмышова.

Ох уж этот личный мотив! Значит, надо проверять, не пересекались ли где-нибудь интересы Леонида Курмышова и громилы Гриши Дубинюка. Снова-здорово… И почему так всегда бывает: чем больше работаешь, тем больше работы еще предстоит делать? Странная какая-то закономерность.

Оперативники из Восточного округа, где был убит Геннадий Колосенцев, уже бегали от Романа Дзюбы, как от чумы. Он постоянно приставал с расспросами не только к старшему в их группе – подполковнику с Петровки Сергею Кузьмичу Зарубину, но и к ним самим, причем ладно бы, если бы только вопросы задавал. Так ведь он еще с какими-то своими соображениями лез! И не пошлешь ведь прямым текстом, как-никак коллега.

Роман все это отлично понимал. И каждый раз, встречаясь с операми из Восточного округа, был внутренне готов к любому повороту событий, начиная от ловких увиливаний и заканчивая прямыми оскорблениями. Эти оперативники были постарше самого Дзюбы лет на пять-семь, следовательно, как и предупреждала Рыженко, чувствовали себя вправе быть высокомерными и грубыми с молодым сыщиком с чужой «земли».

Сегодня, после похорон Гены Колосенцева и поминок, он решил в очередной раз поговорить с Зарубиным, но застал его в компании тех самых оперов: сыщики проводили мини-совещание. Цель у Романа была только одна – выяснить, обнаружено ли что-нибудь интересное в компьютере Геннадия. Толкнув дверь в кабинет и увидев своих «доброжелателей», он в первый момент смешался, но потом вдохнул поглубже и вошел.

– Вот! – торжествующе воскликнул один из оперативников. – Я так и знал! Самый главный проверяльщик явился. Тебе чего, Рома? Опять великие идеи осенили?

Дзюба скрипнул зубами, но сдержался.

– Я хотел спросить, нашли ли что-нибудь в домашнем компьютере Колосенцева, – как можно спокойнее ответил он, глядя только на Зарубина.

– Ничего не нашли, – равнодушно ответил подполковник.

– Но что-то же там было, – не отступал Роман. – Компьютер же не может быть совсем пустым, раз Генка им пользовался постоянно.

Зарубин молча встал и потянулся к сейфу. Достал пакет, открыл его и высыпал на стол содержимое – несколько дисков и флешек.

– Не веришь? – В его голосе звучала угроза и одновременно огромная усталость. – Думаешь, ты один умный, а все остальные – так, погулять вышли? Все проверили, там одни программы. А текстовых файлов всего три. На одном полторы страницы какого-то несвязного бреда типа про хоббитов или еще каких-то бессмертных, имена у всех какие-то идиотические, на кликухи похожи, на другом тоже такая же муть, только покороче, на третьем вообще таблица, как будто он реконструкцию какого-то события по минутам делал. Всё. Больше ничего нет. Ни-че-го, тебе понятно? Ни одного слова ни про общагу, ни про гастарбайтеров.

– А электронная почта?

– Только переписка с интернет-магазинами по поводу техники и наворотов. Ни одного личного письма, которое представляло бы интерес.

– Это точно? – Роман все еще не верил.

– Ну, если поздравление с днем рождения, посланное двоюродной сестре в Кострому, ты считаешь подозрительным, то пожалуйста…

Зарубин небрежным жестом сгреб носители в конверт и протянул Дзюбе.

– На, держи, сам проверяй, если тебе заняться нечем. Конечно, ты же у нас самый крутой, никто вокруг ничего не понимает, только один Дзюба знает, кто виноват и что делать. Памятник русской интеллигенции.

Ничего, он привык не отвечать на обидные выпады, он стерпит, потому что дело важнее. В конце концов, настанет когда-нибудь тот день, когда Роман Дзюба перестанет быть салагой. Надо только дотерпеть. Стиснуть зубы и терпеть, как советовала Надежда Игоревна.

– Сергей Кузьмич, вот вы сказали про текстовые файлы… И про таблицу, вроде как восстановление событий по минутам. Так, может, это какое-то дело, которое было у него в работе? Вы не проверяли?

– Нет!!! – заорал Зарубин. – Не проверяли!!! Мы тут сидим, чай попиваем и версии из пальца высасываем, такой у нас, понимаешь, метод работы! И по-другому работать мы не умеем.

– Да проверяли, Рома, проверяли, – подал голос один из оперов, видимо, сжалившийся над Дзюбой. – И по фактуре проверили, и по именам, и по погонялам. Ничего не сходится, даже близко не лежит.

Подполковник Зарубин остывал так же мгновенно, как и вспыхивал, и пока оперативник произносил эти несколько фраз, Сергей Кузьмич успел успокоиться.

– Правда, Дзюба, отработали мы эту поляну полностью. Но если тебе так неймется и других дел нет – пожалуйста, бери и смотри сам. Найдешь что-нибудь – скажу спасибо, а уж если не найдешь – будешь проставляться по полной.

– В смысле? – нахмурился Роман, не уловивший смысла последних слов.

– Вот тебе и «в смысле», – передразнил его Зарубин. – Ты что же думаешь, каждый сопляк может безнаказанно сомневаться в моей работе, а я это должен бесплатно глотать? Ну уж нет. Если ты прав – то ты прав, и вопросов никаких. Но если ты не прав – накроешь скатерть-самобранку. Нам всем. Кстати, когда закончишь – можешь этот хлам выбросить в помойку, это копии.

Роман молча сунул пакет с носителями в сумку и ушел.

Глава 14

На следующий день с утра пораньше Роман сел на электричку и отправился за город, в поселок, где находилась дача Григория Дубинюка. В местной управе он быстро получил список всех тех, кто владел дачами на одной с Дубинюком улице, после чего вернулся в Москву и начал методично объезжать всех соседей Григория. К сожалению, сезон не располагал к постоянному проживанию на дачах, посему все те, кто в выходные дни находился за городом, в течение рабочей недели обычно жили в Москве.

К вечеру, не чуя под собой ног и умирая от голода, он поехал, как и было условлено, на встречу со Сташисом.

Антон предложил Роману подъехать на Петровку, но, памятуя вчерашний разговор с Зарубиным и его грозный окрик, Дзюба попросил:

– А в другом месте нельзя? Мне кажется, Сергей Кузьмич уже меня видеть не может. И потом, я жрать хочу, с утра бегал, как савраска, маковой росинки во рту не было.

– Ну да, – хмыкнул в трубку Антон. – Кузьмич мне говорил с утра, что наорал на тебя вчера. Похоже, у вас нелюбовь взаимная. Ладно, тогда давай пересечемся где-нибудь, в машине посидим. Ты сейчас где? Там есть общепит какой-нибудь?

Роман покрутил головой и увидел вывеску «Шоколадницы».

– Вот пока я еду, ты питайся, – сказал Сташис. – Потом выйдешь ко мне, обменяемся впечатлениями.

Дорога заняла у Антона чуть больше часа, этого Дзюбе вполне хватило, чтобы утолить голод, и, когда раздался телефонный звонок с командой «выходи строиться», он снова был бодр и почти полон сил.

– Ну, докладывай, что там с дачниками, – потребовал Сташис.

– У Дубинюка алиби тухлое, – доложил Роман. – Вот смотри: он говорит, что в субботу уехал на дачу, пробыл там до середины дня понедельника, так?