Мольберт в саду Джоконды - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она показала Барбаре фотографию «Карминной башни»: высокой, весьма пузатой, с остроконечной крышей.
Барбара, усмехнувшись, взяла ключ, который Лиза выудила из-за барельефа, с графским гербом в конверте вместе с открыткой.
– Думаешь, это ключ к «Карминной башне»?
Лиза же, чувствуя, что усталость снова навалилась на нее, потянулась и сладко зевнула:
– Это мы узнаем, когда приедем в Милан. Потому что, может, все дороги и ведут в Рим, но наша, та самая, что к «Моне Лизе», ведет в Милан. В Кастелло-Сфорцеско, к «Карминной башне!».
Мона
Открытку, которую я раздобыла на заседании Лиги Леонардо (ну, или Лодырей и Лузеров!), я намеренно не стала рассматривать в темноте парижских улиц. Не беря такси, я пешком добралась до Елисейских Полей и, надеясь на то, что Воротыйло и обе его Кариночки, что двуногая, что четвероногая, уже давно почивают, тем более день выдался весьма насыщенным, отправилась в свой номер.
Но не успела я даже душ принять, как затрезвонил внутренний телефон. Понимая, что о моем возвращении работники «Георга V» доложили боссу, я сняла трубку.
– Мона, ты заставляешь меня ждать! – услышала я его крайне недовольный голос. – Почему не выходишь на связь, почему отключила мобильный?
Я едва не выложила ему всю правду, но вовремя прикусила язык.
Зачем Воротыйло ее знать?
Мой взгляд упал на лежавшую на столике открытку, которую я прихватила с заседания ЛЛ. Если – предположим! – она в самом деле указывает путь к подлиннику «Моны Лизы», то какого черта мне надо посвящать в это Воротыйло?
Вот именно, никакого!
Поэтому, внутренне собравшись, я спокойным, уверенным голосом (врать Воротыйло в глаза мне приходилось ой как часто, а тут я даже лица его не видела) произнесла:
– Все завершилось, увы, безрезультатно. Месье был жутко любезен, сыпал комплиментами, даже показал мне свое подземное хранилище, сплошь забитое артефактами, имеющими отношение к Леонардо, но кодекс продать категорически отказался!
О том, как завершилось наше общение с месье Шахрияром, и в особенности о том, что месье Шахрияр покинул сей бренный мир, а я под его видом побывала на заседании лиги ЛЛ и, узнав много нового, прихватила с собой ключ, который мог указать путь к оригиналу «Моны Лизы», я по понятным причинам упоминать не стала.
– Он тебя домогался? – произнес после короткой паузы, полной сопения в телефонной трубке, мой босс.
Господи, и это его интересует?
– Нет, не домогался. Но будьте уверены – если бы домогался, то вряд ли за ночь со мной решил расплатиться кодексом. Вы не находите?
Судя по тому, что Воротыйло, чертыхнувшись, отключился, он не находил.
* * *
Радуясь, что и босс, и в особенности обе его Кариночки оставили меня в покое хотя бы ночью, я, приняв душ и заказав себе в номер более чем здоровый поздний ужин (никаких деликатесов, излишеств и уж точно ни капли спиртного – пора думать о возрасте!), завернувшись в халат и поглощая легчайший салат из авокадо, руколлы и нута, приправленный оливковым маслом премиум-класса холодного отжима, попивая зеленый чай, опять же, премиум-класса (недаром мы поселились в лучшем отеле Парижа!), внимательно разглядывала лежавшую передо мной открытку.
Что же, я была согласна с ныне, видимо, покойным обладателем сочного баса: она представляла собой своего рода шараду.
А вдруг это правда: если разгадаешь ее, то узнаешь, где спрятана подлинная «Мона Лиза»?
И, вообще, что я сделаю с подлинником – продам его на черном рынке за сто миллиардов долларов?
Нет, тогда уж лучше евро.
Или оставлю себе и, упиваясь этим фактом, буду любоваться на нее изо дня в день до своей кончины в возрасте ста шести лет?
Ста девятнадцати нравилось мне больше.
Усмехнувшись своим глупым мыслям (хотя таким ли уж и глупым?), я отставила тарелку в сторону и, прихлебывая чай, поднесла открытку поближе к глазам.
Явно старинная, так что ей вполне может быть сто лет или даже больше. Если подделка, то явно высококачественная: уж в чем-чем, а в этом я разбиралась превосходно.
На обратной стороне надпись блеклыми чернилами по-итальянски: «Tua per sepre, ML». Мое сердце забилось сильнее, я испытала покалывание в пальцах, которыми держала открытку, изготовленную Лизой Ф.
«Навсегда твоя, ML». Я была на верном пути.
Эта самая Лиза Ф., весьма посредственная художница, которая ровным счетом ничего нового в искусство двадцатого века не привнесла, зарабатывала себе на жизнь тем, что ваяла ретропортреты богатых клиентов – и была гениальной копиисткой.
Не будучи одаренной искрой созидательного таланта, она имела талант перерисовывать то, что было создано до нее, причем так, что не отличишь.
Кто знает – может, в Лувре на самом деле висит «Мона Лизы» ее работы? А подлинник эта самая Лиза Ф., на самом деле Елизавета Ильинична Флорянская, отец которой был известным, правда, только историкам, революционером-теоретиком, куда-то надежно спрятала, зашифровав путь к тайнику при помощи открыток-шарад?
Ну прямо «Код Да Винчи», том № 2!
Ощущая себя своим нелюбимым литературным героем, этим жутким занудой и женофобом профессором религиозной символогии Гарварда Робертом Лэнгдоном, я все же позавидовала его – придуманному автором – непомерному кладезю информации в черепной коробке.
Сравниться с Лэнгдоном я, конечно же, не могла – да и не хотела, уютно чувствуя себя в своем амплуа.
Искусствовед-рецидивистка средних лет, специализирующаяся на втюхивании тупым миллиардерам фальшивок и замешанная теперь в одной, нет, уже в двух странных смертях, которые так или иначе имели отношение к Леонардо.
На открытке – его я узнала сразу – был изображен Виндзорский замок, загородная резиденция британских монархов. Чтобы никто не перепутал, сверху шло соответствующее название на английском: Windsor Castle.
Ну, в Англии Леонардо никогда не был, она – тогда как, наверное, и сейчас, второстепенное королевство на задворках Европы – его просто не интересовала ни в художественном, ни в каком-либо ином плане.
И вряд ли подлинник «Моны Лизы» мог быть укрыт в Виндзорском замке – или это намек на то, что престарелая британская монархиня, заполучив оригинал, спрятала его за своим троном?
Или, не исключено, под?
Шутки в сторону: меня охватили рвение и азарт, и несмотря на то, что была поздняя ночь (или раннее утро?), я отказалась от отдыха и решила, что не пойду в постель, пока не разгадаю шараду этой самой Лизы Ф., которая – и в этом я ничуть не сомневалась – уж точно
