Леди, будте плохой - Кэндис Герн

– Что такое, Паркер?

Дворецкий Рочдейла выглядел необычайно взволнованным, появившись на пороге утренней столовой.

– К вам пришла леди, милорд.

– Леди? – Такого не может быть. Леди не приходят в дом джентльмена с утра пораньше. А если приходят, то это скорее всего не леди.

– Миссис Марлоу, милорд. Я провел ее в гостиную.

Господи; Грейс здесь? Она что, сошла с ума? Кто-нибудь мог ее увидеть. Рочдейл вскочил так быстро, что едва не опрокинул стул. Она была так тверда в решимости соблюдать осмотрительность здесь, в Лондоне, ведь ее очень хорошо знали в городе, и здесь вряд ли удастся изменить внешность. Возможно, она просто не смогла дождаться завтрашнего вечера в театре и знаменитая внешняя благопристойность покинула ее. Но ведь чистое безумие приезжать в его городской дом в такой час, сейчас кто угодно может увидеть ее.

Он тоже ждал, и весьма нетерпеливо, завтрашнего вечера и прилагал все усилия, чтобы не разыскать ее раньше, не затащить в какой-нибудь темный уголок и не овладеть ею. Он желал ее невероятно сильно, отчаянно. Но только не в этом доме. Не в этом логове порока, где прошло столько самых отвратительных оргий. От мысли о том, что Грейс хотя бы ступит на ковер, по которому ходили другие, менее респектабельные ноги, где самые разные пары катались и резвились, когда сборища картежников перерастали в кутежи, ему становилось дурно.

Он поспешил в гостиную, но замер на пороге, Грейс стояла в центре комнаты, неподвижная и суровая, как статуя. Вся искрящаяся веселость, которой сияли ее глаза в Ньюмаркете и по дороге в Лондон, исчезла. Вместо этого ее глаза были суровыми и холодными, как кусочки серого агата. Мрачно нахмуренные брови сошлись так тесно, что на переносице появились морщинки.

Что-то случилось. От тревоги его внутренности начали завязываться в узел.

Рочдейл вошел в комнату, протягивая к ней руки.

– Моя дорогая Грейс, я так счастлив видеть вас. – Он действительно был счастлив. Прошло всего несколько дней, но ему они показались вечностью.

Она не взяла его за руки.

– Вы чертов ублюдок.

Он вздрогнул и отступил назад; странно было услышать эти слова из ее уст. Несмотря на явную страсть, которую они делили, она все еще оставалась настоящей леди, которая никогда не опускается до сквернословия.

Узел в его животе затянулся туже.

– Может, вам лучше присесть, – предложил он, указывая на ближайший стул. – Вы расстроены.

– Я более чем расстроена.

Она не сделала никакого движения, чтобы сесть, поэтому он просто остановился перед ней, руки за спину, ожидая услышать, какие гнусности она узнала про него. Выбор был невероятно велик, хотя Рочдейл надеялся, что об одном особенно омерзительном поступке она не узнала.

– До меня дошли слухи, – начала она голосом хрупким и острым, как осколок стекла. – Чрезвычайно неприятные слухи, сообщенные мне членом моей собственной семьи.

О Боже. Пожалуйста, пусть это будет не то, что он подозревал. Пусть это будет что-то другое. Он не ответил, а просто вопросительно поднял брови, неохотно предлагая ей продолжить.

– Я хочу знать, правда ли это.

Он продолжал хранить молчание, но не отрывал взгляда от нее, хотя узел внутри его затягивался все сильнее.

– Вы действительно заключили пари с лордом Шином, что сможете соблазнить меня?

Рочдейл закрыл глаза, когда боль в животе – или это боль в сердце? – стала невыносимой. Проклятие! Как посмотреть ей в глаза? Как открыть глаза и посмотреть на нее? Что может он сказать в свое оправдание? Из всех женщин, которых он знал в своей жизни, она была единственной, которой Рочдейл не хотел причинить боль. Конечно, сначала, когда началось это скверное дело, он не чувствовал к ней ничего. Тогда она вообще не заботила его, потому что была всего лишь женщиной, такой же, как все остальные. По крайней мере, он так думал. Но она оказалась не такой, как другие, и не заслужила того, что он натворил. А теперь уже слишком поздно пытаться что-то исправить.

Он тяжело вздохнул и открыл глаза. Был только один ответ, который он мог дать.

– Да.

Ее лицо превратилось в маску чистого страдания; потом она прикрыла рот рукой и отвернулась, как будто в приступе тошноты. Он шагнул ближе, но она отмахнулась от него.

– О, Грейс, моя дорогая Грейс, я не могу выразить, как я сожалею. Да, это началось как пари, но превратилось в нечто совершенно другое. В Ньюмаркете…

Она резко обернулась, и вместо боли, которую он ожидал увидеть, в ее глазах загорелся гнев, а лицо порозовело от ярости.

– Как вы могли? Как вы могли поступить так подло? О, ну конечно. Вы же пресловутый лорд Рочдейл, известный соблазнитель женщин, бессердечный негодяй, бессовестный развратник. Почему я вообще ожидала от вас чего-то другого? О, вы бессердечны, милорд. Я была порядочной, уважаемой женщиной до того, как вы вошли в мою жизнь. Но вы были таким вкрадчивым, таким очаровательным, таким опытным соблазнителем, вы точно знали, как завлечь чопорную вдову в свою постель. Неудивительно, что вы так быстро согласились на пари с лордом Шином. Вы знали, как сломить меня, знали, в чем я уязвима, вы изливали на меня свой ядовитый шарм, не сомневаясь, что рано или поздно я капитулирую.

Рочдейл хотел объяснить, что пари сейчас не имеет никакого значения, что он полюбил ее, но Грейс была охвачена яростью и не позволила ему вставить слово.

– Епископ предупреждал меня. «Вы красивая женщина, – говорил он, – и мужчины будут домогаться вас. Беспринципные мужчины, которые будут льстить, развлекать и пытаться склонить вас к безнравственному поведению. Но вы должны твердо противостоять им, потому что на кону ваша душа». И он был прав. Вы украли у меня мою душу, мое достоинство, и все это ради лошади. Ради лошади! Как могла я оказаться настолько глупа, чтобы позволить вам разуверить меня во всем, чему учил епископ, он явно был прав как минимум в одном вопросе.

– Грейс, я…

– О да, вы были безжалостны в своих стараниях заставить меня забыть, кто я есть, отказаться от всех моих принципов и опуститься до вашего уровня. Вы заставили меня поверить, что я вам небезразлична. Вы заставили меня поверить, что хотите для меня лучшего. Более того, вы заставили меня довериться вам. И все это время вы смеялись надо мной.

– Нет, я…

– Но я не буду вашей жертвой, Джон. Вы вовлекли меня в бешеную гонку, и на бегу я едва не потеряла себя. Но я не позволю уничтожить себя. Я лучше. Я лучше вас.

Боже, ему хотелось найти черную дыру и заползти внутрь. Она заставила его чувствовать себя хуже болотной жабы.

– Да, вы лучше, Грейс. Вы в сотни тысяч раз лучше, чем я. Вы лучше любой женщины, которую я когда-либо знал. Я причинил вам боль, очень сильную, но я не хотел уничтожить вас.