Могила девы - Джеффри Дивер

Щелк.

— Ответьте. Бадд на проводе.

Поттер схватил трубку.

— Чарли, вы где?

— В аэропорту. Здесь есть вертолет. Но я не могу найти того, кто бы мог поднять его.

— Должен быть кто-нибудь.

— Рядом находится школа — авиационная, — и какой-то парень живет в ее здании, но он не открывает дверь.

— Мне нужен вертолет через десять минут. Чтобы он поднял шум над рекой и сел на большое поле к западу отсюда. То, что в полумиле от бойни. Чарли, это все, что от тебя требуется.

— Все? О Господи!

— Удачи, Чарли!

Бадд пробежал под вертолетом. Это был «Сикорский» — большой аппарат старой модели из тех, что во времена, когда в космос летали «Джемини» и «Аполло», вылавливали из океана мокрых астронавтов. Вертолет был покрашен в белый, оранжевый и красный цвета. Расцветка береговой охраны, хотя опознавательные знаки давно замазали.

Аэропорт оказался маленьким. Вышки управления не было — только рядом с полем матерчатый флюгер указывал направление ветра. С полдюжины стоящих без дела одномоторных «пайперов» и «сессн» были надежно закреплены от ураганов страны Оз.

Бадд треснул кулаком в дверь домика за первым ангаром. Табличка рядом сообщала, что в доме жил господин Д. Д. Пемброук, дававший уроки управления вертолетом и возивший пассажиров с почасовой и поденной оплатой.

Но несмотря на табличку, место казалось скорее жилым, чем служебным. На пороге скопилась куча корреспонденции, и через окно в двери Бадд заметил внутри желтый свет, гору одежды в пластиковой корзине и свисающую с койки мужскую ногу. Из дырки в носке торчал палец. Капитан ударил сильнее.

— Давайте открывайте! Полиция!

Палец дернулся, сделал круг и замер.

Новые удары.

— Откройте!

Палец больше не шевелился.

Окно легко поддалось под напором плеча Бадда. Просунув руку, Чарли открыл замок и вошел внутрь.

— Эй, мистер!

На койке лежал мужчина лет шестидесяти, в комбинезоне и майке. Соломенные волосы разметались. Он храпел так же громко, как двигатель «Сикорского».

Бадд схватил его за руку и сильно тряхнул.

Д. Д. Пемброук, если это был он, тут же открыл слезящиеся красные глаза, посмотрел мимо капитана и перевернулся на другой бок. Но хотя бы храпеть перестал.

— Мистер! Я из полиции штата. Срочное дело! Вставайте! Нам немедленно нужен ваш вертолет.

— Отвали, — пробормотал Пемброук.

Дыхание спящего не оставляло сомнений, и рядом с ним лежала пустая бутылка из-под виски «Дюарс».

— Черт вас возьми, мистер! Просыпайтесь! Нам надо лететь!

— Я не могу лететь. Никак. Уходите. — Пемброук не шевельнулся и не открыл глаза. — Как вы сюда попали? — спросил он без тени любопытства.

Капитан перевернул его и встряхнул за плечи. Бутылка упала на цементный пол и разбилась.

— Вы Пемброук?

— Да. Что с моей бутылкой?

— Послушайте: проводится срочная федеральная операция. — Бадд заметил на грязном, замусоренном столе банку с растворимым кофе. Налил воды из крана над ржавой раковиной и бросил в нее четыре полные столовые ложки порошка. Затем сунул грязную кружку в руки Пемброука. — Выпейте, мистер. Нам пора. Вы должны отвезти меня к бойне, что стоит дальше по шоссе.

Пемброук, не открывая глаз, сел и понюхал кружку.

— Что за бойня? А это что за дерьмо?

— Та, что у реки.

— Где моя бутылка?

— Выпейте кофе, это поможет вам проснуться.

Крупинки не растворились и плавали на поверхности как черные льдинки. Пемброук втянул напиток в рот, тут же выплюнул на кровать, а кружку отшвырнул в сторону.

— Фу! — Только тут он понял, что перед ним стоит мужчина в синем костюме и бронежилете. — Кто, вашу мать, вы такой? Где моя…

— Мне нужен ваш вертолет. И немедленно. Идет срочная федеральная операция. Вы отвезете меня к бойне у реки.

— Это к которой? К той старой? Она в каких-то трех дерьмовых милях отсюда. Быстрее доедете на машине. А то и дотопаете пешком. Вот дьявол… моя голова! О-о-о!

— Мне нужен вертолет. Немедленно. Я уполномочен заплатить вам любую сумму.

Пемброук с закрытыми глазами повалился на кровать. Капитан понял: даже если они умудрятся взлететь, то все равно разобьются и оба погибнут.

— Пошли! — Он потянул пьяницу за лямку комбинезона.

— Когда?

— Сейчас. Сию минуту.

— Я не могу лететь в таком сонном состоянии.

— Ничего. Обойдется. Какова ваша такса?

— Сто двадцать за час.

— Плачу вам пятьсот.

— Завтра. — Пемброук начал снова укладываться и, закрыв глаза, пошарил рукой по грязной простыне в поисках бутылки. — Убирайтесь.

— Мистер, откройте глаза.

Пьяница послушался и увидел перед собой дуло автоматического пистолета.

— Сэр, — начал капитан нарочито тихим, уважительным голосом, — вы сейчас встанете, пойдете к вертолету и доставите меня туда, куда я вам скажу. Ясно?

Кивок.

— Вы трезвый?

— Как стеклышко. — На этот раз Пемброуку удалось продержать глаза открытыми пару секунд, но затем он опять отключился.

Мелани, привалившись к стене, поглаживала светлую потную головку Беверли. Несчастной девочке каждый вдох давался с трудом.

Учительница потянулась вперед и выглянула из зала забоя. Эмили стояла у окна и плакала. Внезапно Брут обернулся, посмотрел на нее и поманил к себе.

«Не ходи, — сказала себе Мелани. — Сопротивляйся».

Мгновение она колебалась, затем встала и направилась в главное помещение. К нему.

«Иду, потому что не могу себя перебороть. Иду, потому что он требует меня».

Мелани почувствовала, как в нее проникает холод — от цементного пола, металлических цепей и крюков, от блестящих струй воды с потолка, от сырых стен, покрытых плесенью и очень старой кровью.

«Я иду, потому что боюсь. Иду, потому что мы с ним вместе убили человека. Я иду, потому что могу его понять…»

Брут притянул ее к себе.

— Думаешь, ты лучше меня? Думаешь, ты хорошая. — Мелани поняла, что он говорит шепотом. Когда люди шепчут, у них меняются лица. Кажется, они говорят истинную правду, а на самом деле шепчут, чтобы убедительнее лгать.

«Почему мы его продаем? Дорогая, ты же знаешь, что сказал доктор. Да, сейчас ты еще что-то слышишь, но это уйдет. Не забывай, так говорят врачи. Тебе не следует начинать то, что через несколько лет придется бросить. Мы сделали это ради тебя».

— Смотри: через три минуты, если не прибудет вертолет, я собираюсь порезать ее. Убил бы, если бы у меня было больше заложников. А так, не могу себе позволить потерять еще одного — во всяком случае, сейчас.

Эмили так и стояла с молитвенно сложенными руками, смотрела в окно, дрожала и всхлипывала.

— Вот видишь. — Безжалостно-сильные пальцы Брута сомкнулись на запястье Мелани. — Если бы ты была хорошим человеком, по-настоящему хорошим, ты бы сказала: «Возьми меня вместо нее».

— Довольно!

Брут ударил ее.

— Не закрывай глаза! Итак, если ты не абсолютно хороший человек, в тебе есть нечто плохое. Где-то засело. И из-за этого плохого ты позволишь порезать малышку вместо себя. Ты не умерла бы. Я не собираюсь убивать ее. Только причиню немного боли. Чтобы те кретины снаружи… знали, что со мной шутки плохи. Неужели ты не способна вытерпеть немного боли ради подружки? Значит, ты плохая? Как я?

Мелани покачала головой.

Брут обернулся. Горностай тоже. И она догадалась, что зазвонил телефон.

— Не отвечай, — приказал Брут Горностаю. — Слишком много разговоров. Я устал от болтовни. — Он провел по лезвию большим пальцем. Мелани замерла. — Так, значит, взять тебя? Вместо нее? — Он провел ножом вверх-вниз, сделал в воздухе несколько восьмерок.

Как поступила бы на ее месте Сьюзан?

Мелани колебалась, хотя прекрасно знала ответ. И наконец, кивнула.

— Вот как? — Брут удивленно изогнул брови. — В самом деле?

— Две минуты, — объявил Горностай.

Девушка снова кивнула, затем обняла всхлипывающую Эмили, прижалась головой к ее щеке и осторожно отвела от окна.

Теперь Хэнди был совсем с ней рядом, голова в нескольких дюймах от ее головы, нос у самого уха. Мелани, конечно, не слышала его дыхания, но ей показалось, что он втягивает воздух — запах ее страха. Она не могла оторвать глаз от ножа. Лезвие чертило фигуры у ее лица: рядом со щекой, носом, перед губами и шеей. Ласково прошлось по груди, скользнуло к животу.

Она ощутила вибрацию его голоса и повернулась.

— …так что тебе порезать? Титьку? Не будет никакого урона. У тебя все равно нет приятеля, который ее щупает. Или ухо? От него тебе тоже нет проку. Видела фильмец «Бешеные псы»?[46]

Лезвие скользнуло вверх по щеке.

— А как насчет глаза? Слепая и глухая. Ты будешь настоящей уродиной.

Мелани не могла больше этого выдержать и зажмурилась. Старалась вспомнить мелодию «Изумительной благодати» — не получилось.