Опасные тайны - Нора Робертс

— Эй, Слейтер! — крикнула она ему вслед. — Почему ты не спрашиваешь, какой фильм я хотела бы увидеть?

Гейб не остановился, но оглянулся через плечо:

— Для взрослых.

— Это на первом-то свидании? — Келси засмеялась. — Интересно, кем ты меня считаешь?

— Женщиной, — отозвался Гейб. — Моей женщиной.

Келси перестала смеяться.

В пиццерии оказалось полным-полно подростков и никакой романтики. Именно этого и хотела Келси. Небрежней, то и дело напоминала она себе. Небрежней и легче. Избегай напряженных ситуаций, которые потребуют серьезных решений, и попробуй выяснить, чем живет Габриэл Слейтер.

— Мне здесь нравится, — объявила она, устраиваясь в отдельном кабинете, где на столе лежали бумажные итальянские салфеточки, раскрашенные в красный, белый и зеленый цвета. — Я уже почти забыла, что может существовать какая-то другая жизнь, никак не связанная со скачками или с лошадьми.

— Нечто в этом роде случается со многими из нас. — Гейб вытянул ноги. Он испытывал какое-то извращенное удовольствие от пребывания в забегаловке, где стены были украшены яркими плакатами с изображением надкушенных пицц и кальзони. — Ты быстро привыкла к новому образу жизни, как будто всю жизнь так жила.

— Это одно из моих достоинств. Или недостатков — смотря с какой стороны посмотреть. Что бы я ни делала, я всегда отдаюсь новому занятию целиком. Иначе зачем тратить время впустую? — Отдыхая, Келси положила ноги на сиденье скамьи, на которой сидел Гейб. — Только так можно добиться славы — или потерпеть крушение и сгореть к черту!

— Так вот что тебе нужно, Келси. Слава… Келси улыбнулась.

— Я часто путаю славу и удовлетворение. — Она поглядела на подошедшую официантку, потом снова на Гейба. — Выбирай. Я так голодна, что могу съесть что угодно.

— А я нет, — парировал Гейб и обратился к официантке: — Принесите нам, пожалуйста, маленькую…

— Большую! — поправила его Келси.

— … Большую пиццу с грибами и красным перцем и две «пепси».

— Весьма разумный выбор, — заметила Келси, когда официантка отошла. — Я бы даже сказала — консервативный. Что несколько не сообразуется с ультрамодернистской и в высшей степени нетрадиционной архитектурой одного известного мне дома на холме…

— Я люблю знать, что я ем, — отозвался Гейб и подумал, что эту привычку, должно быть, выработала в нем вся его предыдущая жизнь, в которой было слишком много борьбы за объедки и отбросы. — Кстати, о большой пицце… Разве час назад, пока мы были в кино, ты не слопала два пакета воздушной кукурузы?

Келси, улыбаясь, принялась играть золотой цепочкой, которая висела у нее на шее.

— Воздушная кукуруза не считается. Это просто необходимое приложение к фильму — как, например, оркестровка музыкального сопровождения.

— А там была оркестровка? Я что-то не заметил.

— Я особенно не прислушивалась. — Келси пожала плечами. — Мне больше нравятся фильмы, в которых много действия. Однажды я сама написала сценарий — для курсов, на которых я тогда занималась. Борьба добра со злом на фоне роскошных сцен автомобильных погонь и перестрелок. Я получила за него высшую оценку.

— И что ты с ним потом сделала?

Келси начала рассеянно постукивать ногой в такт мелодии, доносящейся из музыкального автомата.

— Убрала куда-то, — ответила она, наконец. — Мне не хотелось отсылать его на киностудию, потому что, если бы кто-нибудь действительно купил мой сценарий, его все равно изменили бы так, что я вряд ли бы его узнала. Это уже не был бы мой сценарий, понимаешь? — Она подождала, пока официантка поставит на стол большие пластиковые стаканы красного цвета. — Кроме того, я не хотела быть писательницей.

— А кем же?

— Ну, я перепробовала самые разные профессии. Десятки профессий. — Келен повела плечами и, наклонившись вперед, взяла со стола пластиковый стакан с «пепси». — Все зависело от моего настроения в каждую конкретную минуту. Или от курсов, на которых я в тот момент училась. — По лицу Келси скользнула быстрая улыбка, которая показалась Гейбу несколько печальной. — Я ужасно люблю учиться на всяких курсах. Если хочешь получить необходимый минимум знаний в какой-нибудь области — обратись ко мне. Я поверхностно ознакомилась с целой кучей всяких специальных дисциплин, начиная с программирования компьютеров и заканчивая внутренним дизайном служебных помещений.

— Ничего удивительного, — небрежно бросил Гейб. — Ведь твой отец — профессор университета. Знания, знания превыше всего!

Он поднял свою «пепси-колу» в шутливом тосте.

— Наверное, отчасти ты прав, но только отчасти. Лично я предпочитала считать, что, попробовав все, я рано или поздно наткнусь на что-то, что окажется мне по душе.

— Ну и как?

— Удачно. — Келси вздохнула. — Мои домашние, будь они здесь, сразу сказали бы тебе, что нечто подобное я говорила и раньше, особенно поступая на очередные курсы кройки и шитья, однако я чувствую, что на этот раз все гораздо серьезнее. Кстати, так я тоже говорила не однажды, — смущенно призналась она. — Но я действительно чувствую, что нашла что-то. Ничто из того, чем я занималась раньше, не нравилось мне так сильно, и никогда прежде у меня не было ощущения, что то, что я делаю — естественное, единственно правильное, настоящее. Господь свидетель, никогда в жизни мне не приходилось так вкалывать.

Келси замолчала и поглядела на свои шершавые ладони. За прошедший месяц ее руки окрепли, и Келси льстила себя надеждой, что она сама тоже стала сильнее.

— А ты? Ты нашел свое занятие в жизни?

Гейб продолжал смотреть на нее. На мгновение Келси показалось, что, глядя ей прямо в глаза, он, как в открытой книге, читает там все ее сокровенные мысли и тайны и угадывает отчаянный, жгучий голод, который не имеет никакого отношения к запахам чеснока, грибов и плавленого сыра.

— Возможно.

— Ты всегда так смотришь на женщин?

— Как?

— Так. Мне, например, начинает казаться, что еще немного, и ты набросишься на меня и начнешь отрывать зубами большие куски. Начиная с ног и поднимаясь все выше.

Губы Гейба дрогнули и изогнулись в улыбке, но глаза ни капли не изменились.

— Меня никогда об этом не спрашивали, — отозвался он и, опустив руку на лодыжку Келси, лежащую рядом с ним на скамье, начал осторожно ласкать ее. — Но раз уж ты об этом заговорила — я подумаю. Во всяком случае, это любопытный способ завершить наш вечер.

Официантка принесла пиццу и две пластиковые тарелочки.

— Приятного аппетита, — заученно проговорила она и сразу же вернулась на кухню, торопясь исполнить следующий заказ.

— И все равно мне здесь нравится, — повторила Келси и, осторожно опустив ноги на пол, придвинулась ближе к столу. — Но я, кажется, отвлеклась. Мы говорили о твоей ферме. Скажи, Гейб, она дала тебе то, о чем ты мечтал?