Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса - Карин МакКэндлесс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Окей. – Я рассмеялась, находя совершенно логичным, что Крису, даже в формате сна, понравилась Трейси.
– Ну вот, – продолжила она, – я говорю подруге, сидящей напротив меня: «Ты знаешь, кто это?» Она трясет головой – нет, и я говорю: «Это брат Карин, Крис». Он тут же встает и подходит к нашему столику, смотрит на меня сверху вниз, прямо в глаза, и говорит: «Ты знаешь, кто я?» Я говорю: «Да, ты брат Карин». А потом он говорит: «Мне нужно, чтобы ты оказала мне одну услугу. Позвони ей и скажи, что я с ней».
Я стояла рядом с огромной двуспальной кроватью, застыв в оцепенении, с телефонной трубкой в одной руке и чистым бельем в другой.
– Алло? Карин, ты еще тут? – Голос Трейси вернул меня в реальность. – О Карин, мне так жаль, что я тебя расстроила. Я должна была позвонить тебе. Ты злишься?
– Злюсь? – ответила я. – Нет. Нет, Трейси. Вовсе нет. – Я едва смогла вымолвить эти слова, пока слезы текли по щекам и попадали в рот. Я точно пересказала Трейси свою мольбу, которую произнесла накануне вечером. После этого она тоже расплакалась. Она даже не знала, что я работаю над фильмом о нем. Большинство моих друзей узнали об этом только после выхода кино. Я горячо поблагодарила Трейси, а она поблагодарила меня в ответ. Этот опыт подарил мне покой, необходимый для того, чтобы двигаться вперед.
Глава 16
Когда в жизни неожиданно появляется ребенок, приходится пересмотреть приоритеты. Когда в жизни появляется ребенок с особыми потребностями, неожиданно или нет, приходится изменить образ жизни.
В первые несколько месяцев после рождения Кристианы было трудно не сравнивать ее появление с появлением Хизер. Хоть я и не знала Хизер в младенчестве, я знала, что беременность, предшествовавшая ее рождению, не была здоровой, но она появилась на свет без физических проблем. Кристиана родилась, как и большинство детей с синдромом Дауна, с очень низким мышечным тонусом. Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы достичь тех этапов развития, которых большинство детей достигают быстро и естественно. Каждый ее день был расписан – помимо обычных младенческих занятий, поесть, поспать, покакать, повторить сначала, – занятиями по физической и трудовой терапии, упражнениями для улучшения оральной функции и моторики, проверкой слуха и зрения, а также дополнительными визитами к врачу. Кристиана, казалось, с рождения понимала, почему эта монотонность важна, и меня поражала ее решимость выполнять каждое новое задание. Дома я оборудовала разные игровые зоны с игрушечными приспособлениями, которые помогли сосредоточить ее усилия на определенной цели: дотянуться, схватить, перевернуться. Я фотографировала и делала заметки, документируя нашу ежедневную работу и отслеживая ее прогресс.
В перерывах между лечебными упражнениями я сидела в гостиной, кормила Кристиану по обычному расписанию. Мне казалось, что мне будет трудно сидеть неподвижно столько часов каждый день. Когда она была совсем маленькой, Кристиана не любила есть при включенном телевизоре или когда маму отвлекала книга. Она предпочитала, чтобы вокруг нее было тихо и спокойно. Но для меня никогда не было проблемой найти занятие. Я запросто могла потеряться, глядя в ее миндалевидные карие глаза, ее маленькие низко посаженные ушки, ее удивительную кожу. Ее тонкие светло-каштановые волосы уже переливались золотистыми бликами.
Поглаживая волосы Кристианы, я вспомнила, как в детстве, когда я болела, мама доставала пижаму и укладывала меня прямо в постель. Затем она намазывала мне грудь бальзамом Vicks VapoRub и плотно укутывала в одеяло. И пусть я ненавидела ощущение холодной липкости под хлопчатобумажной рубашкой, особенно липкой под тяжестью пуговиц, я всегда с нетерпением ждала, как она потом будет тихо петь мне, запуская пальцы в мои длинные волосы. Ее голос успокаивал меня, а гладкие пальцы нежно убирали челку со лба, затем проводили по вискам и вокруг ушей снова и снова, пока я не засну.
В погожие дни, когда я ухаживала за Кристианой, мой взгляд устремлялся в большое окно, выходящее во двор, на клумбы, переполненные яркими цветами. А в дождливые дни я иногда рассматривала стоящие рядом фотографии, в том числе автопортреты, которые Крис делал во время путешествий. Я очень хотела, чтобы он был рядом, сидел со мной в гостиной, держа на руках свою тезку. Я хотела, чтобы он сам рассказывал нам о своих приключениях, а не эти немые образы. Я хотела, чтобы он узнал Хизер, а она узнала его. Я так гордилась ею и собой. Я знала, что Хизер была одновременно величайшим подарком и самой важной возможностью, которая когда-либо появлялась в моей жизни.
Однажды, когда я везла Хизер домой из школы, она спросила, как Кристиана справилась с упражнениями в тот день. Я сказала, что их еще нужно доделать, – бо́льшая часть дня ушла на чтение правок к закадровому тексту, и я была эмоционально опустошена. Мы вернулись домой, и не успела я вытащить Кристиану из машины, как Хизер, не сказав ни слова, скрылась у себя комнате. Я волновалась, вдруг она начала ревновать, и мысль о том, что мне придется иметь дело с подобными жалобами, немного обеспокоила меня, хоть это и было вполне объяснимо. Я несколько лет уделяла бо́льшую часть внимания Хизер, а теперь ей доставалось сравнительно мало времени наедине со мной. Когда я не была погружена в сценарий, ее младшая сестра либо была привязана ко мне во время кормления, либо нежилась на руках, либо я нависала над ней, помогая выполнить ежедневные упражнения.
Готовя ужин, я репетировала, что скажу Хизер, чтобы объяснить, как важно, чтобы она не была эгоисткой и поняла, что ее сестре, возможно, навсегда потребуется дополнительная забота. Через несколько минут после начала репетиции я увидела, как Хизер шагает по коридору со старой школьной тетрадью на кольцах. Она подошла к тому месту, где ее сестра неподвижно лежала на большом одеяле в гостиной. Хизер осторожно перевернула Кристиану на живот, легла рядом с ней, а затем, медленно встав на четвереньки, начала показывать, как правильно ползать. Она осторожно управляла головой и конечностями младшей сестры, а потом сделала паузу, чтобы что-то записать в тетрадь.
– Что это у тебя там? – спросила я.
– Это
