Дневниковые записи. Том 3 - Владимир Александрович Быков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что будет, если стан окажется неработоспособным, как довоенные модели уралмашевских рокрайтов?
За Марка ответил Данилов.
– Тогда мы заставим Гриншпуна катать лонжероны вручную.
– Постараюсь избежать этого страшного наказания, – парировал Марк. – Стан должен работать.
Убежденность Марка понравилась Данилову, завершая, он положительно оценил проект и отметил, что совместная работа конструкторов и эксплуатационников всегда приносила хорошие плоды.
По тому, как члены совета прощаясь, жали ему руку, Марк почувствовал, что оставил о себе неплохое впечатление. Было приятно.
В радужном настроении он возвращался в Свердловск на автобусе. Все треволнения остались позади, он мог позволить себе расслабиться и обратиться к окружающему миру. Дорога – Московский тракт. Перед ним разворачивались разнообразные картины, одна живописней другой. Мягкие очертания невысоких гор, поросших лесом, прерывались ложбинами, в которых, отражаясь от ручьев или родников, мелькал луч вечернего солнца. И, конечно, лес – самое сильное украшение природы. Как ни хороши степи, но нет лучше хвойно-лиственного в любое время года… «Родной Урал, – думал Марк. – Ты прекрасен!»
Через двадцать минут после выезда из Первоуральска автобус взобрался на самую высокую точку водораздела Волги и Оби. Неподалеку от дороги стоял памятник, если так можно назвать скромную четырехгранную пирамиду высотою около трех метров, на одной стороне которой было написано «Европа», а на другой – «Азия». Несколько лет спустя, на этом месте Данилов устроит завтрак посетившему Новотрубный завод президенту США Ричарду Никсону. Президент провозгласит тост за отмену всяческих границ между Европой и Азией, между Европой и Америкой, между Америкой и Азией, а его помощники будут раздавать шоколадки набежавшим деревенским ребятишкам…
В Москву Марку пришлось ехать одному. Двинянинов оформлял командировку в Индию. Без поддержки старшего опытного товарища было немного страшновато, но, с другой стороны, самонадеянный Марк всегда стремился к самостоятельности и был рад предоставленной возможности быть полностью самим собой.
Напутствуя Марка, Двинянинов сказал:
– У Вас в портфеле положительное решение заказчика, а это – стопроцентный успех. Не вижу никаких подводных камней.
О Ленинградской гостинице не могло быть и речи, да и в других гостиницах устроиться было трудно; Марку посоветовали обратиться в АХО Министерства, где ему дали адрес одной женщины в Сретенских переулках, которая сдавала койки для командировочных. Прежде, чем отправиться по указанному адресу, Марк решил позвонить Целикову и договориться о встрече. Но с Целиковым его не соединили, а дали номер телефона заведующего трубным отделом Носаля; тот согласился принять Марка завтра в 10 часов. Голос у Носаля был громкий, раскатистый. Как показалось Марку, разговаривали с ним по-барски снисходительно.
Всеволод Владимирович Носаль, кандидат технических наук, следовало из таблички на двери его кабинета, оказался высоким, плотным мужчиной с пышной седой шевелюрой, облаченным в серый модный костюм, белоснежную рубашку с темно-серым галстуком. Кабинет был небольшой, явно не по масштабам его хозяина. Присутствовал еще молодой человек, одногодок Марка, с приятным лицом и спортивной фигурой.
– Что это вы там напридумывали? – С ходу загремел Носаль. – И грузовой механизм, и упор-захват – дурацкие названия. Ничего это работать не будет.
– Ну, почему?! – Опешил Марк.
– Надуманная конструкция, детский лепет!
– Но на каком основании Вы так говорите?
– Вот, например, – Носаль ткнул пальцем в чертеж, – траектория этого рычага пересекается с толкателем…
– Да Вы же не разобрались! Они срабатывают в разное время! Носаль не смутился:
– Может быть, пример неудачный. Не в этом дело!
– А в чем?
– В принципе. Если вы оставляете валковую прокатку, то клеть надо сделать неподвижной, а возвратно-поступательное движение придать вспомогательным механизмам.
– Но это совсем не изученный процесс.
– Вот и надо им заняться.
– И что? Вы так в заключении записали?
– Конечно! – Носаль торжествующе засмеялся.
– Можно заключение получить?
– Оно еще не подписано. Завтра отправим в Министерство.
Марк помчался в техуправление.
Рыбальченко был у себя, и Марк, представившись, рассказал о положении дел..
– Вечно они воду мутят; не нравится, когда без них решаются важные вопросы. Ладно, позвоню Целикову. Того на месте не оказалось.
– А вы можете позвонить Кузьмину. Он заместитель Целикова, и меня вроде знает, – вспомнил Марк мимолетное знакомство, состоявшееся несколько лет назад.
– Попробую, – вздохнул Рыбальченко. Кузьмин действительно Марка не забыл и предложил ему организовать аудиенцию у Целикова во второй половине завтрашнего дня.
Так Марк впервые встретился с Александром Ивановичем Целиковым.
В тот период Целиков еще не достиг вершины своего могущества, но безостановочно приближался к ней. Он обладал незаурядной физической силой, и в молодости участвовал в ярмарочных кулачных боях, наращивая мускулы и бойцовский характер. Работал молотобойцем, учился. Получив образование, перешел на конструкторско-исследовательскую работу, защитил кандидатскую диссертацию, написал учебник, ставший настольной книгой каждого прокатчика. Возглавил кафедру в МВТУ им. Баумана, а главное, создал коллектив исследователей и конструкторов с большим творческим потенциалом – это самое ЦКБММ.
Целиков сидел за большим письменным столом и рассматривал две бумажки – очевидно, заключение по проекту стана ХПТ 90П. Еще когда Марк находился в приемной, в кабинет Целикова прошел Носаль. Заметив Марка, бросил на ходу:
– «А ты чего здесь делаешь?». – И, не дождавшись ответа, скрылся за дверью начальства.
Сейчас Носаль, красный как помидор, сидел в углу кабинета, а Кузьмин прохаживался вдоль стола заседаний.
– Краткость заключения, – говорил Целиков, – граничит с демонстративной небрежностью. Нельзя так обращаться с нашими коллегами… Я прошу вас, Всеволод Владимирович, поработать еще с… э… – Марк Михайлович, – подсказал Кузьмин.
– Да, да, с Марком Михайловичем. Ваша идея относительно неподвижной клети безусловно заслуживает внимания, но я бы рекомендовал ее как перспективу при дальнейшей разработке способов холодной прокатки труб переменного сечения… Прошу Вас, – и он протянул листки Носалю. Уже в коридоре Носаль сказал Марку:
– Старик не хочет ссориться с Химичем… А ты давай вот, напиши, что тебе надо. Подлиннее только, я отредактирую, и подпишем у шефа.
Техсовет в министерстве закончился благополучно. Носаль, зачитав официальное заключение, где предлагалось техпроект утвердить, начал было говорить о том, что надо еще поработать над проектом, но тут же был прерван Рыбальченко.
– Вы что? Не согласны с заключением, подписанным вашим начальством?
– Да нет, я не для протокола…
– Чтоб вы знали, – внушительно произнес Рыбальченко, – у нас не базар, и все фиксируется стенографистами… Носаль замолк.
Когда по окончании совета все поднялись, Носаль закричал:
– А с Гриншпуна причитается! Марк с угодливой поспешностью заверил:
– Я готов! Выбирайте место и вперед…
Хотя тут же сообразил, что денег у него в обрез, да ладно, как поется в песне: «На последнюю, да на пятерку!».
Однако компания не состоялась.
