Гробница Анубиса - Фредерик Неваль

Я вдруг застыл посреди гостиной.

— Погоди, тут не сходится. Полиция обнаружила и похищенные экспонаты, и воров.

— Нет, Морган. Франсуа Ксавье сказал, что возвращены «почти все предметы». И даже прибавил, что, как утверждают эксперты в Каире, среди пропавших экспонатов была статуэтка богини Баст, если мне не изменяет память, но эти предметы особого интереса не представляют, так как, по всей вероятности, являются фальшивками, подброшенными в гробницу уже после ее обнаружения. Да я и сам, честно говоря, еще пару месяцев назад подумал бы так же, если бы мне показали титановую шакалью маску, по всей видимости, современной фактуры. С сожалением должен признать, что Гелиос все это провернул виртуозно.

Я изрыгнул залп ругательств.

— Но как он мог все это узнать? Много бы я дал, чтобы выяснить, откуда он черпает такую информацию.

— В любом случае неоспоримо одно: источник у него надежный. Он бы никогда не пустился в такую авантюру без крепкой страховки.

— Он нам заплатит за это! — с угрозой прохрипел я.

— Уже заплатил.

— То есть как?

— А ты не просматривал выписки из счета? Вознаграждение нам перевели еще на прошлой неделе с маленькой доплатой в сто тысяч долларов. Полагаю, бесполезно пытаться выяснить происхождение сумм или учреждение, от которого исходил перевод. Чтобы замести следы, он, должно быть, прошел через добрых два десятка налоговых ведомств.

В приступе бешенства я так шарахнул кулаками по журнальному столику, что он разлетелся на куски.

Было уже три часа ночи, когда я вздрогнул и подскочил, разбуженный звонком в дверь. Одуревший, с тошнотворным ощущением страха в области живота, я вышел в коридор, где Этти только что зажег свет.

— Кто может звонить в такое время? — пробормотал он, ероша свои и без того всклокоченные волосы.

— Это еще что за гвалт? — Ганс в свой черед тоже выскочил, задыхаясь, в коридор с искаженным лицом и с опухшими спросонок глазами. Звонок вновь настойчиво заверещал, и парень побледнел. — Может, в полицию позвонить, а? — пролепетал он.

Звонок надрывался все пуще.

— Убийца не стал бы поднимать такой шум, — без особой уверенности сказал я.

— Ты оставайся здесь, — повелительно бросил Гансу мой братец, прыжками сбегая по лестнице, но прежде отцепив висевший на стене бронзовый жертвенный нож.

Я бросился вслед, тоже прихватив кое-что из настенной коллекции племенного оружия: мой выбор пал на мачете.

— Нет, вы совсем спятили! — прокричал Ганс нам в спину.

Мы с Эттн встали по обе стороны двери, готовые вонзить свои клинки в глотку или желудок ночного визитера, и я, прежде чем отодвинуть засов, включил лампу над крыльцом. Потом приоткрыл дверь, подтолкнув ее ногой.

— Морган? — тихонько окликнул встревоженный голос, и я услышал звяканье затвора. — Это вы?

— Гиацинт?

Я опустил мачете и распахнул дверь пошире. Посланец Гелиоса вошел, держа руку под рубахой, готовый выхватить пистолет. Узнав меня, он снова поставил оружие на предохранитель и расслабился.

— Можете теперь хвастаться, что меня напугали, — сказал он и втолкнул меня обратно в дом. — Войдемте.

Только вернувшись к двери, чтобы ее запереть, я заметил, что он не один.

Кассандра в шелковом брючном костюме изысканного покроя стояла на пороге с портфелем под мышкой.

— Мои соболезнования, Морган, — прошептала она срывающимся голосом.

Оба выглядели крайне встревоженными, лихорадочная порывистость движений выдавала их нервозность, они старались, но не могли справиться с ней.

Ганс, заметно приободрившись, спустился к нам в холл.

— Смотри-ка! Привидения! — бросил он язвительно. — Как было любезно с вашей стороны прийти на похороны. Все это оценили, не сомневайтесь!

Однако наши гости не обратили на него ни малейшего внимания. Похоже, то, что они имели мне сказать, не терпело отлагательства.

— Можно узнать, что привело вас сюда в такой час и без предупреждения? — нетерпеливо осведомился я.

Кассандра порылась в портфеле и достала оттуда DVD с этикеткой, где стояли дата и номер 63.

— Морган, вам совершенно необходимо это посмотреть, — пробормотала она, часто дыша.

— А что это? — спросил Этти.

— Запись камеры слежения нашей лаборатории, — отвечал Гиацинт. — Мне это прислала Амина. По почте, в самом обычном конверте, незадолго до… — Не договорив, он отвел взгляд.

— Амина? — воскликнул брат. — Где ее носит? Мы пытаемся с ней связаться уже… — Увидев, как мрачно покачала головой Кассандра, он прошептал: — Нет… Гиацинт!

— Мне очень жаль… — пробормотал тот. — Ее тело нашли два дня назад.

Известие нас как громом поразило.

Амина… Мертва? Всего за несколько мгновений в моей памяти промелькнуло то, что мы пережили вместе. Она снова предстала мне как наяву — в Каире, за рулем бешено мчащейся машины, удирающей от людей Гелиоса; потом в самолете, где она шутила с Гансом. И в Спарте я увидел ее, бегущую в дыму взрыва, когда взлетел на воздух наш отель, и в Коринфе, как она усаживала в такси Этти, только что покинувшего приют, куда его запер отец, и как потом наверху наши тела сладострастно сплелись… Мертва? Она, воплощение кипучей энергии и радости жизни?

— Это невозможно…

— За что? — простонал Этти, чуть не плача. — Почему ее?

Кассандра указала на DVD:

— Посмотрите и все поймете.

Этти схватил диск и ринулся в гостиную, где тотчас вставил его в гнездо видеомагнитофона и включил телевизор.

— Вам бы лучше присесть, — предупредила Кассандра.

На экране мужчины в белых халатах, масках и перчатках суетились возле ящика, в то время как другие хлопотали над машиной, которая, вся в кнопках и электрических проводах, виднелась чуть подальше, за бронированным стеклом.

— Что это такое? — Я обернулся к Гиацинту.

— Одна из наших исследовательских лабораторий. Машина, которую вы видите на заднем плане, вырабатывает температуру, способную менее чем за четыре минуты расплавить до жидкого состояния восьмикилограммовую гранитную плиту.

— И что они собираются растопить?

Мой братец и Ганс в один голос вскрикнули, и я снова взглянул на экран: две лаборантки только что извлекли из ящика самую знаменитую из всех египетских древностей — золотую посмертную маску Тутанхамона.

Впившись глазами в телевизор, мы стали свидетелями ее тщательного обмера вплоть до мельчайших деталей. Потом, онемев от изумления и негодования, мы смотрели, как эти мужики в белом набросились на знаменитую реликвию со щипцами, пинцетами, кислотой и скальпелями. Всего за несколько минут ее очистили от орнаментов, драгоценных камней и росписи, оставив лишь чистое золото.