Ирландия. Прогулки по священному острову - Генри Мортон

Донегол — самое северное графство в Ирландии. Топографически оно находится в Ольстере, а не в Северной Ирландии. Это — территория Свободного государства. Когда было создано Ирландское Свободное государство, шесть из девяти графств Ольстера заявили, что скорее погибнут, чем войдут в его состав. Они решили сформировать политическое единство с собственным парламентом. Это и есть Северная Ирландия.

Вот шесть графств, которые вошли в состав Северной Ирландии: Фермана, Тирон, Лондондерри, Антрим, Даун и Арма. Три графства Ольстера под флагом Свободного государства — это Донегол, Каван и Монахан. Два последних, образующих южную оконечность Ольстера, естественно сливаются со Свободным государством, но Донегол на севере самым неаккуратным и неудобным образом отрезан от своего родителя. Он похож на сироту или на подкидыша. На юге у него имеется маленький черный выход шириной около пяти миль (от Бандорана до Биллика), но остальная часть границы находится на востоке.

Если вы находитесь в Донеголе, то, обернувшись на юг, увидите Северную Ирландию, а если вы в Лондондерри, Тироне или Фермане, то в поисках Северной Ирландии смотрите на север! Отличная шутка для тех, кто там живет. Нелегко, должно быть, обнаружить таможенный барьер, отделяющий вас от города, с которым вы до сих пор свободно торговали.

Но до тех пор пока Свободному государству выгодно держать свои предприятия за тарифной стеной и пока Северная Ирландия отделена от Свободного государства (мне сказали, что это навсегда), этот неудобный и двойной барьер так и останется единственной границей на Британских островах.

Я подъехал к Страбану, приграничному городу Северной Ирландии, и меня остановили таможенники Свободного государства. Дружелюбно улыбнулись, когда выяснили, что я не контрабандист, после чего провели в контору — решить неприятный вопрос, встающий перед автомобилистом в Свободном государстве. Если вы въезжаете в эту страну на машине, то обязаны заплатить треть ее стоимости в качестве залога. То же самое при выезде.

Хотя автомобильные и туристские организации внесут за вас залог и в Лондоне и хотя это закон, я, признаться, нахожу сей порядок довольно утомительным.

До чего же она странная, эта северо-южная граница. На обочине в ожидании досмотра стоят пять или шесть автомобилей. Подошел автобус. Высыпали пассажиры. Таможенники ощупали их коричневые бумажные пакеты. Я смотрел на женщин и думал: сколько же юбок они на себя надели? У нескольких пассажиров были новые ботинки. Старую обувь они оставили за забором, в Северной Ирландии!

Мне стало немного смешно. Я пересекал границы многих государств, но такого нигде не видел. Мы выезжали из одной англоязычной местности на часть территории той же самой англоязычной страны. Пусть бы уж таможенники говорили по-гэльски. В нынешней ситуации все было похоже на игру. «Давайте, поиграем в иностранцев: вы будете французом, а я — немцем».

В нескольких ярдах отсюда, на дороге я встретил чиновников из Северной Ирландии. Их отличали манеры и жизнерадостность северной провинции.

После тягостной процедуры я решил, что заслуживаю виски с содовой. Мне подали его в отеле, заставленном мрачной викторианской мебелью красного дерева. Коммивояжеры, остановившиеся в гостинице, были не менее мрачными. Некоторые из них выписывали документы на столах с загородками, чтобы конкуренты не подглядели. Другие сидели с сумками, читали газеты и ждали поезда.

— Как торговля? — спросил я у одного из них. Он показался мне менее мрачным.

— Паршиво, — ответил коммерсант.

— Когда исчезнет эта идиотская граница?

— Когда таможенный сбор Свободного государства станет шиллинг с фунта, — ответил коммивояжер.

— Вы серьезно?

— А вы как думаете?

— Я думаю, что вы пошутили.

— Я не имею привычки шутить.

— Мне вас жаль.

— Я не нуждаюсь в вашей жалости.

— Может, выпьем?

— Не возражаю.

Этот человек мне много чего порассказал. Он был жестким циником. Некоторым его высказываниям я поверил и отложил в памяти, надеясь в дальнейшем воспользоваться. Другие слова отмел как иллюзии человека, обреченного вечно колесить по земле с дурацкими товарами, которые он сам ни во что не ценил.

В Северной Ирландии со мной случилось странное происшествие.

Приехав несколько месяцев назад в Свободное государство, я вел себя как иностранец в чужой стране. Надеюсь, что был уважительным и внимательным. Старался понять людей. Теперь, проезжая по городам и деревням Ольстера, я осознал, что граница не столь неопределенна, как показалось поначалу. Мне почудилось, что я снова в Англии. Я увидел военные мемориалы, такие же плохие, как дома. Над железнодорожным вокзалом полоскался «Юнион Джек», всюду стояли красные почтовые ящики. Почтальоны ничем не отличались от английских коллег. Это все тривиально, но после Свободного государства, старавшегося стать как можно более ирландским, бросалось в глаза. О действиях ирландских войск во время войны на юге никто не вспоминает, о погибших не говорят, но в Ольстере каждый город и деревня гордятся военным подразделением Ольстера, и их военные памятники стоят вдоль дороги, как в Англии, Шотландии и Уэльсе. Не раз я смотрел на горы, чтобы убедиться в том, что не перенесся, как в сказке, через Ирландское море, но горы, без сомнения, были ирландскими.

В Лондондерри — или Дерри — я приехал ближе к вечеру. На невысоком холме, рядом с широкой рекой, стоял большой город. Над домами возвышался стройный шпиль собора. Далее, на некотором расстоянии, тянулись низкие горы.

В Великобритании есть всего два города — Йорк и Честер, — которые можно охватить одним взглядом. Стены Дерри, как и стены Йорка и Честера, представляют собой единое целое. Они образуют неровный параллелограмм, охватывающий Старый Дерри, но, как и во всех городах с крепостными стенами, современный Дерри разрушил древние границы и со всех сторон вылез за стены.

Какая великолепная здесь дорожка, возможно, не такая красивая, как на стенах Йорка, но, на мой взгляд, лучше чем в Честере. Стены Дерри шире стен Йорка и Честера. Их высота около двадцати пяти футов, и они замечательно сохранились.

История Дерри, как и история Ольстера, вписана в героические страницы прошлого Ирландии. Вражда кельтов и саксов из-за Реформации усилилась во времена правления Елизаветы. К национальной ненависти прибавилась религиозная. Продолжались выступления против английского правления, и каждый мятеж подавляли елизаветинские войска. Земли бунтовщиков отбирали и передавали английским «предпринимателям», или поселенцам, которые оставались жить в Ирландии и переносили сюда английские порядки. Уолтер Рэли был таким «предпринимателем», как и Эдмунд Спенсер. Рэли получил 42 000 акров конфискованной ирландской земли, а Спенсеру достался замок Килколман в графстве Корк, где с 1586 по 1590 год он писал «Королеву фей».