Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу! - Юлия Славачевская

— Мыр! Я так соскучилась!

— Я тоже, — смягчился мой друг, ласково поглаживая меня по спине. — Зачем ты здесь?

— О! — Я оторвалась от его груди и заглянула в лицо. — Ты уже выучил нормальный язык?

Тролль закатил глаза.

— Женщина! — рыкнул он. — Где были твои мозги, когда ты сюда лезла?

— Там же, где и твои! — обиделась я. — Когда ты сюда попал!..

И мы бы та-ак славно поругались… но тут начали крошиться стены и в наш весьма насыщенный эмоциями диалог встрял Къяффу:

— Бешим!

— Согласна! — живо отреагировала я. — Но тебе нужно к логопеду! Иногда ты выдаешь двусмысленности!

— Ш-ш-ш! — сказали оба мужчины.

Дальше начали действовать: Къяффу прицельно плевался на цепи, Мыр рывком их из стены выдергивал. Стены тряслись. Я визжала. Мысленно. Стены еще больше тряслись.

А потом мужчины решили, что пришла пора нас спасать.

Мне понравилась идея, но совсем не понравился сам процесс. Заматывать меня в паутину не стали — видимо, из соображений экономии расходного материала, или его в загашниках Къяффу не осталось… Может, сыграли роль еще какие-нибудь весомые мужские причины вести себя так или иначе. Абсолютно, на их взгляд, логичные.

Например, как у мужа моей подруги Лариски. Жена безумно устала, наработавшись по дому и ухаживая за маленьким ребенком. Уложив наследника спать, Лариса тоже ушла в спальню и провалилась в сон. Спустя какое-то время в дом заявился ее благоверный и начал спешно проверять: где же его половина?

Нашел. В темной спальне, под одеялом. Включил свет и спросил:

— Ты спишь?

Логично? Весьма. В темноте, в одиночестве, под одеялом усталая женщина может делать кучу вещей. В частности, убирать, стирать, блинчики печь или яичницу жарить. М-дя-я-я…

В общем, тролль схватил меня в охапку, пристроил на плече и велел держаться. У меня сразу возник актуальный вопрос, когда я рассматривала его поджарый тыл: «За что держаться?» Но мое мнение не учитывали. На мое робкое предложение:

— Можно я с Къяффу спасусь, а потом вы славой поделитесь? — Мыр рявкнул что-то нечленораздельное и полез в окно.

Я крепко зажмурилась и по дороге вспоминала все доступные в моей мозговой директории во всех имеющихся на хранении файлах любые молитвы, но кроме: «Помоги мне, боженька, я — честное слово, больше никогда…» — на ум ничего не приходило. Потому что дальше образовался пробел. Лакуна. Вакуум. Нет, не вакуум — трясущееся желе! Пудинг из мозгов с привкусом ужаса!

Тут меня тряхнуло сильнее и чем-то стукнуло по спине. Я приоткрыла один глаз и… заорала в голос от страха:

— МАМА!!!

А кто б не заорал? Когда вокруг все рушится, и не как в кино — в замедленной съемке, далеко и нестрашно, а по настоящему — быстро и больно.

— Я иду! — раздался трубный рев няни.

— …! — поблагодарил тролль. С немалым возмущением Къяффу: — Няня уже разнесла и внешнюю стену! — А это уже устное послание, адресованное лично мне: — Где ты откопала шмырга?

— Я н-н-не к-к-копала, — достучала я зубами. — О-он-на с-с-сам-ма!

— Ясно! — принял во внимание мой красноречивый ответ Мыр, продолжая нас каким-то чудом спасать.

— Я уже почти здесь! — отрапортовала Ар'Инна.

— Лучше бы мы были почти там! — прошипел тролль.

Я промолчала. Сказать было просто нечего и нечем. Во рту пересохло. Голос пропал. Мысли улетучились. Остался только инстинкт выживания, но и тот, судя по всему, скоро скопытится, хватит его ненадолго. Закрыла глаза.

Мы — то есть тролль с довеском, еще немного полазили, потом, судя по выбитому из моего организма воздуху, спрыгнули. Снова прыжок. И еще много, много раз.

Кроме спины и пятой точки, я почти ничего не видела. Меня мутило и болтало. Болтало и мутило…

Я опять решилась приоткрыть глаза, лишь для того чтобы узреть, как мы несемся вскачь на Къяффу прочь от рушащегося равелина, а за нами мячиком переростком прыгает няня.

— Что-то меня укачивает! — сдавленно поделилась я мироощущением.

И мы, тяжело дыша, остановились и слезли со спины паоса. Чумазый, усталый и запыленный тролль в зверски потертой и потрепанной жилетке на голое тело, грязная, как чушка, белокурая дама, вдалеке нас догоняет цементный мешок — няня и, как апофеоз всему, — сказочно испачканный паос. У него даже глаза были грязные!

— Зато живая! — шлепнул меня по заднице тролль и стащил с плеча. Вся компания, кроме меня, молча уставилась на обломки тюрьмы. Я смотреть на развалины немножко трусила.

Посадив рядом, тролль начал срочно воспитывать во мне совесть и сознательность:

— Это было безумие!

— Да! — немедленно согласилась я, прижимаясь к мощной зеленой груди и намертво вцепляясь в жилетку.

— Это безответственно! — продолжил Мыр, притискивая меня к себе.

— Да! — радовалась я жизни, как умела.

— Сумасбродство! — не останавливал он поток нравоучений.

А мне было все по барабану и до лампочки. Я хоть один раз в жизни совершила по-настоящему безумный и шальной поступок и теперь радовалась своей широкой натуре. Будет что вспомнить на старости лет.

— Безрассудство! — заливался курским соловьем Мыр на полянке.

Эйфория начала отступать, и на смену ей пришло раздражение.

— Ты повторяешься! — фыркнула я, все еще счастливая.

— А ты слушай! — внезапно заорал тролль. Приподнял меня и развернул в сторону острога. — И смотри, до чего доводят необдуманные поступки!

Да-а… Майн готт!!! От тюрьмы остались только две стены — да и те норовили обрушиться. Видимо, чтобы не отставать от коллектива.

— Сколько мусора!.. — Это все, на что меня в данный момент хватило.

— А как насчет всего остального? — съехидничал зеленый вредина.

— Остального — чего? — хлопнула я ресницами.

— Твоей подрывной деятельности, — усмехнулся тролль. Он сидел, привалившись спиной к боку Къяффу, и выглядел опустошенным.

— Это все я? — не поверила я ему. — Этого не может быть!

— Но это есть! — Меня еще раз повернули лицом в сторону разрухи и ткнули пальцем в разваленные останки былого военного могущества.

— Слушай, — отползла я назад и попыталась рассуждать внятно: — Я точно знаю, что ничего не подрывала и не разрушала.

В один голос:

— Значит, оно само?! — Сарказм из моих собеседников просто сочился. Нет, пузырился, как пузыри метана в болоте. Если начнут лопаться, мы помрем от вони.

— Само-само, — истово закивала я. — Честное банкирское, я…

— Молчи уж, чудо, — смилостивился Мыр, прижимая меня к себе.

Поуютнее устроил в объятиях и тихо спросил сам себя:

— И что мне с тобой делать?