Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Футбол – игра жёсткая, и грубостей в ней предостаточно. Ан отметили знатоки, чем выше класс команды, тем игрок в ней уязвимей, потому что ставка на силу тут не пройдёт, ставка только на мастерство, умение. И зависит почти всё от тренера, от командного духа и от самого игрока. Играли же до войны ещё, когда спортивное начальство сочиняло цитированное выше постановление, братья Старостины. У Андрея Старостина, человека очень умного, образованного, знатока литературы, говорившего на разных языках, собеседника Дмитрия Мирского, Юрия Олеши, Николая Эрдмана, было прозвище «Лорд» − нужны ли комментарии. На поле он вёл себя предельно корректно, а в жизни – в жизни любил говаривать: «Всё погибло, кроме чести». Это не присказка, это жизненное кредо. Так он жил, так играл, так играла команда, когда он был начальником сборной СССР по футболу.
Ты, …, думаешь, напал на дикаря?! – рассуждает аспирант Московского педагогического института, капитан сборной команды Владимир Лямин. – А я сделаю культурно, втихаря…
Драться наши, конечно, умели, но профессиональных ухищрений тогда не знали. По крайней мере это касается хоккеистов: впервые с подобными вещами они столкнулись, когда играли первую серию матчей с канадскими профессионалами. Знания были усвоены, адаптированы к собственному опыту: как в парадном кирпичом – местный стиль, некоторые граждане носили на самом дне портфеля, атрибута человека интеллигентного, вроде очков и шляпы (см. о шляпе и очках в главе «Немного о Марксе, ещё меньше об Энгельсе, а заодно – о дорогом Леониде Ильиче, прибавочной стоимости и много ещё о чём», в первой части), кирпич, а уж как можно врезать по голове портфелем, не с кирпичом, так с книгами, но в парадном, неожиданно и резко, показано в фильме Юрия Егорова «Не самый удачный день». И это рядовой гражданин, заглянувший в молодёжное кафе и что-то не поделивший с другим посетителем. А профессиональному спортсмену и портфель излишен, со всем правом можно было утверждать, этот, с дудкой, не заметит нипочём.
И если уж говорить о судье, да и о комментаторе, то выдумка мало отличается от действительности: «…судья Бидо принимает обыкновенный силовой приём за нарушение правил и назначает одиннадцатиметровый удар в наши ворота. Это неприятно, это неприятно, несправедливо и… А-а… вот здесь мне подсказывают! Оказывается, этот судья Бидо просто прекрасно известен нашим журналистам, как один из самых продажных политиканов от спорта…».
Афиша картины «Ни слова о футболе»
Впрочем, пусть читатели сами решают, где выдумка, а где её нет. Как говорил Котэ Махарадзе? «И вот с мячом Олег Блохин – удар – Г-О-О-О-Л!!! Но, к сожалению, мяч попал в штангу, было вне игры, да и вообще мне помощники подсказывают, что это был не Блохин».
А политика… Ни слова о политике. А футбол… Довольно, ни слова о футболе.
О принципиальности
Философский этюд
Прикрывши дверь, сижу в ночи
С одной мольбой неистовой:
Поговори, поклевещи,
Родной ты мой транзисторный!
Я, как на карте школьник,
Ищу в эфире путь:
Товарищ-мистер Гольдберг,
Скажи хоть что-нибудь!..
Скажи, блям-блям, скажи, блям-блям,
Скажи хоть что-нибудь!
Поклевещи, поговори!
Молю – аж пальцы потные.
Но от зари и до зари
Одни глушилки подлые!
Молчит товарищ Гольдберг,
Не слышно «Би-би-си»,
И только песня Сольвейг
Гремит по всей Руси!
Гремит, блям-блям, гремит, блям-блям,
Гремит по всей Руси.
Пам-пам, па-ра-пам, пам-па-рам, пам-пам-пам-пам…
А мне б надоть – трам-там-там, там-там!
Я раз пятьсот сказал: «Говно!»,
Я проклял небо с сушею
И до рассвета, всё равно
Сижу – глушилки слу-у-у-у-у-у-у-у —
ша-а-а-а —
ю-у-у-у-у!
<1970>
Глава последняя
Пространные рассуждения о недлинной песне и приёмнике с коротковолновым диапазоном, а именно – транзисторном
Заочное знакомство с холодильником. – Радиолюбительство как страсть. – Транзистор и «транзистор». – Человек, известный нескольким поколениям радиослушателей. – Глушилки. – Глагол «клевещут». – Марки советских транзисторных приёмников 1960–1971 годов. – Жизнь без телевизора
То, что сейчас будет сказано, может показаться смешным или несуразным, однако это не весело, а печально. Так жили тысячи, миллионы, так многие жили всю свою жизнь, и умирали, так и не узнав: ведь имеется на свете особое приспособление, чтобы хранить продукты, − холодильник. И в специальном пособии, где описывалась разная бытовая техника, среди прочего, из разряда той, какую народ и в глаза не видел, имелся целый раздел, посвящённый холодильному агрегату. Объяснять «что» и «зачем» приходилось с самых азов: «Домашние холодильники предназначены для охлаждения и сохранения в бытовых условиях скоропортящихся пищевых продуктов, а также изготовления пищевого льда.
Домашние холодильники внешне красиво оформлены. Это небольшие цельнометаллические шкафы, покрытые белой эмалью. Спереди шкаф плотно, при помощи затвора, закрывается дверью».
А как там за дверью? – детски наивный вопрос, наподобие тех, что заставляют развинчивать будильник, разбирать механическую игрушку, лезть в нутро музыкальной шкатулки, после чего музыка замолкает, главная пружина громогласно лопается, колокольчики перестают звенеть. Но тут вопрос «а как там?» остаётся чисто риторическим, холодильников ещё совсем мало – и непривычны, и дороги, и трудно достать. Вот и приходится объяснять вещи, кажется, самые очевидные: «Для более удобного размещения некоторых видов продуктов – мяса, фруктов, масла – холодильники укомплектованы эмалированными или пластмассовыми сосудами с крышками. В холодильнике “Дон” имеется специальное отделение, закрываемое дверцей, где можно хранить продукты, не требующие низких температур (крупу, мясо, бобовые).
Один из советских холодильников, честный и верный служака
В холодильниках последних моделей “ЗИЛ Москва”, “Саратов”, “Ока” на дверцах шкафа со стороны холодильной камеры устроены полочки для хранения бутылок с напитками, молока в бутылках, яиц.
В холодильниках большой емкости холодильные камеры оборудованы электрической лампочкой, которая автоматически включается,
