Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

— Мудро, — повторил я. — Все остальное есть и у зверя.

А еще у ангелов нет, мелькнула мысль. Во всяком случае, у Михаила точно не наблюдается. Как и у прочих ультраправых неоткуда взяться. А вот насчет мятежных не уверен... От человека можно набраться не только блох.

Кенговейн сказал с почтением:

— У вас просто замечательные конь и собачка, Ваше Величество!.. Конь столько народу стоптал, когда те бросились помогать вашим избранным противникам!

— А собачка? — спросил я с тревогой.

Он покачал головой.

— Я слышал, вы разрешаете ей только охотиться? Она никого не тронула, но так рычала и скалила зубы, что ее боялись больше, чем этого страшного черного коня... Ваше Величество, нападение отбито, вас и ваших друзей просят отдохнуть в замок лорда Робера. Вон посланец, боится подойти...

В сторонке в самом деле переминается с ноги на ногу, держа коня в поводу, молодой тощий парень в одежде слуги лорда Робера.

Перехватив мой взгляд, он прокричал устрашенно:

— Ваше Величество!.. Мой хозяин смиренно надеется, что вы почтите своим вниманием его замок снова.

Я оглянулся на Азазеля и Нехаштерона, первый промолчал, а Нехаштерон сказал медленно:

— Учитывая, что угроза миновала... я бы не прочь... Сто лет не был у смертных в их жилищах.

Мальчишка застенчиво улыбнулся, понимая «сто лет» как «давно», все так понимаем, Азазель кивнул, и я ответил:

— Скачи к лорду Роберу! Передай, учитывая скорое наступление ночи, мы втроем с удовольствием принимаем любезное приглашение.

Посыльный взлетел в седло и мигом развернул коня в сторону далекого замка.

Когда я поднялся в седло и разобрал повод, ощутил, что руки уже не трясутся, но сердце время от времени учащает бег, словно вспоминает, как дралось, и переживает все заново.

Азазель и Нехаштерон держатся невозмутимо, то ли всего насмотрелись, то ли их жизням это не грозило, не знаю, но оба смотрятся довольными, словно из рабочей обстановки вырвались в земной сад на отдых и прогулку.

Со стороны Штайнфурта в нашу сторону понеслись три всадника в одежде гонцов и на легких тонконогих конях, сухощавых, приспособленных для быстрой и долгой скачки.

Передний еще издали замахал рукой.

— Ваше Величество!.. Ваше Величество!

Я выждал, когда приблизятся, сказал благосклонно:

— Что стряслось?

Он крикнул торопливым, срывающимся по молодости голосом:

— Великий инквизитор, архиепископ Дитрих желает говорить с вами!

— Я хороший собеседник, — согласился я и, взглянув на Азазеля и его молчаливого друга, добавил: — Для всех.

Азазель сказал ехидно:

— И нашим и вашим. Дипломат. Обожаю таких! У Вельзевула для политиков самая глубокая яма.

— Не пугай, — сказал Нехаштерон. — Все не так, сэр Ричард. Даже наоборот...

Гонец сказал быстро:

— Если вы, Ваше Величество, не сможете заехать в город, — святейший отец подъедет к вам. Он сейчас неподалеку, лечит и отпускает грехи раненым защитникам холма!

Я чувствовал сильнейшую неловкость, что приходится обманывать отца Дитриха, все-таки знакомство и тесное сотрудничество с Азазелем и Нехаштероном, двумя падшими ангелами и отвергнутыми церковью, слишком круто даже для все понимающего и широко мыслящего верховного инквизитора и тайного кардинала, но, с другой стороны...

...с другой стороны, политика такая вещь, что иногда во имя добра и справедливости приходится в отдельных случаях сотрудничать и с самыми деспотичными режимами. Хотя, конечно, не предавая это огласке, все-таки граждан нужно воспитывать в предельной чистоте мыслей и поступков.

— Езжайте, — сказал я Азазелю и Нехаштерону, — я переговорю с отцом Дитрихом, а потом догоню.

— Хорошо, — сказал Нехаштерон, — мы вам оставим пару пирожков.

Азазель вздохнул.

— Эх, знал бы ты, что он умеет...

Они пришпорили призрачных коней, я все же заметил, что из-под копыт не вылетают комья земли, как и не остаются на земле оттиски копыт, но кто такое заметит, когда везде кровь, трупы, лекари собирают раненых, а волонтеры сносят в кучу трофейное оружие, заодно срезая лично для себя мешочки с монетами.

Я сказал гонцу:

— Пусть отец Дитрих выедет навстречу. Наша беседа не для лишних ушей.

Он унесся в сторону холма, а когда до передних рядов копейщиков осталось не больше сотни ярдов, ко мне вышел отец Дитрих, а за ним молодой священник нес, прижимая к груди, небольшую табуреточку с мягкой пурпурной подушечкой под цвет кардинальской мантии.

Я поспешно покинул седло и ждал, а когда он подошел, преклонил колено и поцеловал ему руку.

— Отец Дитрих...

— Сэр Ричард, — произнес он полуофициально, это все-таки дружески, хотя и не так тепло, как «сын мой», — вы справились с нападением, хотя мне как-то не все ясно, что здесь было.

Священник быстро поставил табуреточку и еще быстрее удалился, почти побежал, хотя бежать не позволяет сан и достоинство.

Я помог отцу Дитриху опуститься на сиденье, он вздохнул и спросил уже настойчивее:

— Можешь рассказать без утайки... что здесь произошло?

Я покосился по сторонам, никого близко нет, но вряд ли это случайность, отец Дитрих понимает, с кем имеет дело, заранее услал священников, поручив каждому крайне неотложное дело.

И все-таки я рискнул спросить:

— Отец Дитрих... вы в каком смысле?

Он покачал головой.

— Сэр Ричард, не утаивайте. Я не все видел, но то, что мне удалось узреть, наполнило душу трепетом и ужасом.

— Отец Дитрих!

— Говорите, — потребовал он.

Я сказал торопливо:

— Отец Дитрих, я надеюсь, этот стульчик крайне умело приспособлен для отдыха и отдохновления душевного и телесного... Нет-нет, я ни на что не намекаю, все исключительно из уважительности и деликатности душевной, которой у меня в избытке, но как-то ни разу не удавалось выказать людям, все только своей собачке и лошадке...

Он покачал головой, повторил требовательно:

— Рассказывайте!

— Как бы помягче, — промямлил я, — поцерковнее... хотя, конечно, не мир он принес, но двуручный меч... хотя тогда двуручных не было, мечи ковали не длиннее, чем сейчас у домохозяек нож для разделки рыбы, тоже мне центурионы...

— Сэр Ричард!

Я воскликнул виновато:

— Простите, отец Дитрих, это я подбираюсь так вот ползком к опасной теме, чтобы не вспугнуть, а она чтобы хлопаньем железных крыльев вас не оглушила...

— Говори, — сказал он мирно, — я ко всему готов. Когда разговариваю с тобой, я всегда готов ко всему.

— Спасибо, отец Дитрих, за особую оценку. В общем, некие темные силы крайне заинтересованы в том, чтобы кара Господня, как считается, настигла человечество.