Личная жизнь шпиона. Книга первая - Андрей Борисович Троицкий

Вопроса про Алексея Разина она, кажется, не ожидала, немного смутилась, а ведь жена, то бишь вдова разведчика должна отвечать без запинки. Сейчас сходу все решить трудно, но ясно, что проверка не помешает. Он заперся в ванной, размышляя, где лучше устанавливать прослушивающую аппаратуру. Здесь три комнаты и кухня, квартира не маленькая. Дом старый, электросети и телефонные кабели наверняка изношенные, возни техникам будет много.

Он вернулся и не стал отказываться от второй рюмки.

— Костю я часто вспоминаю, — сказал он. — Как он на гитаре играл, Окуджаву пел. Прости меня за высокий слог, но его командировки — тяжелая работа. Невидимый фронт, суровая романтика мужских будней.

Колодный выдержал паузу и сделал вывод:

— Поэтому сердце не выдержало. Кто бы мог подумать, что он в пятницу поедет на дачу друга, утром они втроем пойдут по грибы. И вдруг инфаркт. Да, пятьдесят четыре — это совсем немного.

Маргарита Сергеевна не хотела этого говорить, особенно Колодному, но само вырвалось:

— Не прощу себе, что отпустила его одного. Не могу вспоминать тот день, плохо становится… Мне позвонили в четыре вечера, когда все уже было кончено. Что, черт возьми, Костя забыл на этой даче? Не знаю.

— Двое наших парней обратно Костю на себе тащили. Пока то, да се. Телефона нет, на машине повезли в больницу. А до нее двадцать километров. Да и то сказать — больница… Сильно мы еще отстаем, особенно в медицине. Меня там не было, жаль…

Маргарита Сергеевна размешала сахар в чашечке и молча кивнула, словно ожидала продолжения. Она уже слышала этот монолог, почти слово в слово, но не понимала, почему сейчас Колодный вернулся к этой теме, и что она должна ответить. Вздохнуть, всплакнуть… Тогда она решила, что пройдет время, — все хоть немного прояснится. Но вот уже три года, и ничего.

В их маленькой семье не было своей дачи, но, если бы эта дача была, Костя не отдал бы грибной охоте свой досуг, он ценил каждую свободную минуту и не стал бы тратить часы, блуждая по округе в поисках червивой сыроежки.

Они поболтали еще немного, Колодный перед выходом сказал:

— Поисками убийцы Танечки занимаются хорошие сыщики. Подонка найдут. Никуда он не денется. Если Леша к тебе завернет или позвонит, найди для него ободряющие слова. Ему это нужно.

Колодный поджал губы, сурово сдвинул брови и подумал, что дальнейшая судьба самого Лешки пока весьма туманна. Разбирательство продолжается, и чем оно закончится, только бог знает, хотя при социализме бог — слово не модное. Сейчас, весной, еще далеко до грибного сезона. Но на даче все рано можно отдохнуть в кругу друзей. Можно просто пригласить Лешу, чтобы погулять на свежем воздухе.

— Постараюсь, — кивнула Маргарита.

Колодный сказал на прощание пару комплиментов. И заспешил, якобы в больницу к жене.

Глава 42

Вечером, когда Разин выходил в магазин, он нашел в ящике открытку от Борецкого. Какой-то Сережа поздравлял Лизу с 45-летием. Разин вместо магазина, окольными путями, добрался до дома на Таганской улице. Он вытащил из ящика письмецо без обратного адреса. Помощник Генпрокурора Глеб Борецкий сообщал, что они встретятся послезавтра в три часа на Чистых Прудах.

В четверг утром, отправившись якобы на дачу, Алексей Разин ушел от слежки и около трех часов оказался на Чистых прудах. Там он нашел черную «волгу» с известным ему номером, открыл заднюю дверцу. Водителя в машине не было, на заднем сидении сидел мужчина в черном плаще и шляпе. Человека звали Глеб Борецкий, он был помощником заместителя генерального прокурора СССР.

— Значит, вы и есть Разин, — Борецкий протянул руку.

Борецкому можно было дать на вид лет пятьдесят или немного больше, это был плотный мужчина с крупными чертами лица, он зачесывал назад волосы и носил очки в темной пластиковой оправе. Взгляд был строгий, а голос грубоватый. Разин прежде не встречал этого человека, узнал его по фотографии, которую показывал Платт.

— Приятно познакомиться, — сказал Разин. — Нам с погодой повезло: холодно и сыро. Чистопрудный бульвар совсем пустой. Давайте немного погуляем?

Погода, действительно, была прохладной, накрапывал дождь. Они вышли на аллею, было пусто, вода отражала серое московское небо.

— Я постараюсь коротко, только самую суть, — негромко сказал Борецкий. — Мой начальник внимательно прочитал бумаги, которые получил от Платта. И был очень взволнован. Я его давно таким не видел. Не подумайте, что он испугался. Но нам всем свойственна природная осторожность. Как известно, прокуратура отвечает за соблюдение законности всеми гражданами, организациями, министерствами… Но дела против сотрудников Комитета госбезопасности появляются редко. В данном случае, обвинения могут быть очень серьезными. Словом, мой начальник, как бы сказать поточнее… Он решил, что сейчас все это не ко времени. Он не произнес слова «нет». Сказал, что материал должен отлежаться. Это такое словцо, из его повседневного обихода. Если материал «отлежался», значит, он проверен временем.

— И сколько времени отнимет эта, так сказать, процедура?

— Ничем не могу вас порадовать. Возможно, пару месяцев. Или год.

— Такого времени у нас нет.

— Я, кажется, знаю, что вы чувствуете. Наверное, вы мне не слишком доверяете. Но у нас нет права на такую роскошь, как сомнение, доверие, недоверие… Нас с вами свели обстоятельства. Чтобы со мной работать, вы должны мне доверять, а я вам. Без этого ничего не получится. Кстати, мы с Платтом знакомы еще с молодости. Он вам об этом говорил?

— Только намекнул.

— Мы учились вместе, прошли специальный курс подготовки в одном заведении, которое называли сто первой школой. Когда-то я ведь тоже начинал по линии конторы. Но, увы, мое здоровье оказалось не самым крепким. Пришлось перейти на бумажную сидячую работу. Теперь я всего лишь работник Генпрокуратуры, юрист второго класса. Мы с Платтом последний раз встретились в Праге в прошлом году. Мой начальник принимал участие в международной конференции по вопросам уголовного права. А Платт приехал, чтобы встретиться со мной. Я ведь не так часто бываю за границей. Он передал бумаги и кое-то на словах. Я не обещал, что ответ будет быстрым и положительным.

— Тогда я спрошу открытым текстом: почему он тянет?

— Ну, я могу только догадываться, — пожал плечами Борецкий. — Мой начальник знает гораздо больше нас с вами. Но и мне крохи информации перепадают. Возможно, причина в том, что Брежнев совсем плох. Об этом идут разговоры. И после его кончины первым кандидатом на пост Генсека ЦК будет председатель КГБ Юрий Андропов. Если