Военные приключения. Выпуск 4 - Александр Проханов

Они решительно захватывали ответственные посты и не менее решительно начинали на них действовать.

И что же? Странно, но эти люди, главным недостатком, а может, и преимуществом которых было отсутствие житейского опыта, вдруг стали быстро и эффективно решать вопросы, которые не решались десятилетиями. Ритмичнее заработали предприятия, резко упали вредные выбросы в окружающую среду, рассосались очереди за мылом, спичками и солью, молодежь азартно включилась в решение горячих проблем общественной жизни.

Упорнее всего шла борьба за должность председателя горисполкома. Кооператив к ней давно подбирался, но городским властям некоторое время удавалось проводить своих людей, которые, впрочем, слетали один за другим с этого хорошего поста. И в народе его стали называть заколдованным местом. Дольше всех держался на нем одни удивительно упорный негодяй.

Но вот надо же случиться такой беде. В один из всенародных праздников, кажется, это был День Военно-Морского Флота, упрямый мэр врезался на автомобиле в главную достопримечательность города — пожарную каланчу прошлого века. Правда, ничуть при этом не пострадал, но в машине, по нелепой случайности, оказалась с ним почему-то не законная жена, а любовница, да и сам мэр был безобразно пьян. Раньше бы это, конечно же, обошлось без последствий, но теперь мэра пришлось лишить должности, водительских прав и обязать компенсировать ущерб, нанесенный городской достопримечательности.

И вот что особенно интересно — те люди, которые занимали ранее крайне ответственные посты, которых почему-то уважали и боялись, которые вершили судьбы города и его населения, эти люди, лишившись ореола власти и положения, вдруг оказались абсолютно беспомощными, ни на что не годными, никому не нужными. Они ничего не знали, ничего не умели и, если бы не предусмотрительно нахапанные запасы, наверное, умерли бы с голоду.

В  к о н ц е  а в г у с т а  ситуация обострилась до предела. Власть в городе фактически сменилась. Страшные вести об этом дошли до области, даже до самого центра, и были приняты самые крайние и решительные меры, вплоть до попытки введения воинских подразделений.

К этому времени кооператив завершал самую крупную и решающую акцию. Изучив множество документов, опросив большое количество свидетелей и пострадавших, которые, не опасаясь за свою судьбу, давала бесценные показания, кооператив, опираясь на поддержку очищенных и усиленных органов РУВД и населения, выявил всю головку районной партийно-советско-торгово-хозяйственно-правоохранительной коррупции, арестовал ее, предварительно нейтрализовав телохранителей, — кстати, наиболее разумная часть их своевременно перешла на «нашу» сторону — и заключил под стражу в храме Спасителя, который уже много лет разрушался без присмотра.

После терпеливых доверительных бесед с каждый из задержанных многие из них поняли сложность и безвыходность положения и дали торжественное согласие навсегда оставить преступную деятельность и на собственные средства, дабы не изымать их официальным путем, отреставрировать запущенный храм. Эти лица были отпущены на относительную свободу с относительно чистой совестью. Большая часть мафиози была оставлена под стражей до окончательного решения их судьбы.

16

Накануне моего появления в Дедовске Генерал работал у себя в кабинете. К нему зашел секретарь-один.

— Город окружен и блокирован воинскими частями, — доложил он.

— Некогда мне, ребята, заниматься всякой ерундой, — спокойно ответил Генерал. — Видите, сколько работы? Нужно двигать наше дело дальше. — И он положил сильную загорелую руку на стопку телеграмм и писем. — Со всех городов и весей пишут. Просят поделиться опытом. Так что готовьтесь, друзья, к творческим семинарам.

— А войска? — спросил вновь секретарь-один. Он ждал указаний к действиям.

— Войска? Что ж войска, там ведь тоже люди, которые хотят справедливости. Отдайте им мафию, которая сидит в подвалах храма. Вместо мишеней, — шутливо распорядился Генерал.

Долго и требовательно зазвонил телефон — междугородная. Генерал снял трубку.

— Да, я! Консультация? Сложный случай? Хорошо, могу и лично. Добро, на днях вылетаю. Каким рейсом? А зачем мне рейс? Вылечу вертолетом, ребята у меня — на все руки.

Ближе к вечеру, проведя обычное совещание с секретарями-исполнителями, где подводились итоги дня и намечались дела на завтра, Генерал отбросил перо и с наслаждением потянулся.

— А не прогуляться ли нам, ребята? Вечер сегодня очень хорош.

Они вышли на улицу и постояли немного у дверей.

Крепенький акселерат, перебегая улицу, споткнулся, ушиб ногу и осторожно, вполголоса выругался. Тут же пожилой прохожий смело щелкнул его в лоб.

— Извините, — смущенно пробормотал мальчишка и покраснел.

Генерал я его секретари переглянулись и, улыбнувшись друг другу, пошли вдоль улицы — туда, где далеко за рекой садилось красивое солнце.

Они шли неторопливо: в центре — седой Генерал, а по бокам — его верные соратники, и их ровные, ритмичные шаги мерно звучали в вечереющем воздухе неумолимой поступью патрулей Справедливости…

Такая вот была раскладка сил и событий, когда я оказался вовлеченным в них, как говорится, стремительной силой роста народного самосознания и ответственности за собственную судьбу. Судите сами, мог ли я сделать иной выбор?

Я захлопнул блокнот, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мне надо было сосредоточиться, подумать, оценить все, что я узнал за такой короткий срок. Поверите, это было нелегко…

Мои лихорадочные размышления прервал телефонный звонок.

— Быстро к Генералу! — прозвучал в трубке неузнаваемо требовательный женский голос.

Вот, мною снова командуют. Но странно, этой команде я подчинился с радостью и нетерпением.

У Генерала собрались секретари, другие члены кооператива, которые, знакомясь со мной, представились как консультанты по юридическим и национальным вопросам.

— Прошу садиться, — пригласил Генерал. — Оперативное совещание. Докладывает секретарь-двенадцать.

Коротко, толково, без эмоций секретарь сообщил присутствующим, что в Татарской слободе города происходят беспорядки на межнациональной почве. По предварительным данным, есть пострадавшие. Первопричиной разросшегося конфликта явилась драка между двумя подростками — татарином и русским. Сейчас туда брошены значительные силы, порядок восстановлен, район оцеплен.

После сообщения секретарю были заданы вопросы, он так же сжато, но исчерпывающе ответил на них, и слово взял Генерал.

— Необходимо выехать на место, тщательно разобраться в обстановке и принять решительные меры к тому, чтобы подобными вопросами впредь заниматься нам не приходилось. Выявить подстрекателей и расстрелять на месте. Это все! По машинам! Вы, Мещерский, — обратился Генерал ко мне, — пожалуйста, задержитесь на минутку.

Я пересел поближе к его столу. За окном одна за другой срывались с места машины, и ревущий звук их двигателей мгновенно исчезал вдали, будто они брали старт в престижной международной гонке.

Генерал потер ладонями лицо, одобрительно скользнул взглядом по моей груди, где уже не звенели медали, и чуть заметно улыбнулся глазами, отдавая должное внимательным секретарям и моему признанию его принципов.

— Насколько мне известно, — начал он, — вы ознакомились и в целом одобряете нашу деятельность, считаете возможным включиться в нее. Это тем более отрадно, что снимает с нас неприятную миссию по проведению в отношении вас воспитательной акции.

— Это за какие грехи? — возмутился я.

— Мы не замыкаемся на внутренних проблемах города и достаточно широко информированы о делах в стране. Я получаю практически всю периодику и имел возможность ознакомиться с материалами издания, в котором вы служите. — Генерал положил тяжелую руку на папку с газетными вырезками, на которую был наклеен заголовок моей газеты. — К сожалению, в связи с этим у меня есть много претензий как к вашим коллегам, так и к вам лично.

— Не понимаю вас, — пробормотал я, в общем-то догадываясь, что он имел в виду.

— Постараюсь объяснить. Сейчас журналистам предоставлена возможность искренне и объективно проанализировать положение и помочь людям выбрать наконец правильный путь, объединить и мобилизовать их силы на окончательное оздоровление обстановки, общества. Вместо этого под знаменами оголтелой гласности и разгула так называемой демократии бесчестная, коррумпированная и клановая пишущая братия занимает целые полосы изданий для сведения личных счетов и желтых разоблачений. Несть числа выяснениям на уровне коммунальной кухни — кто в минувшую застойно-болотную пору больше нагадил в соседские кастрюли, кто громче пел панегирики ушедшим в небытие руководителям и не оправдавшим себя лозунгам, кто яростнее клеветал и стучал на собратьев по перу! Вы смакуете наши прошлые беды, изощренно машете мочальными кистями, макая их в помои, дерьмо и непроницаемо черный деготь. Ваше кредо — беспринципность, лакейское «чего изволите?» — затравить человека, обмануть народ, поддержать нелепое решение? — пожалуйста, сила публицистики велика, сделаем, не извольте беспокоиться.