За Москвою-рекой. Книга 1 - Варткес Тевекелян

Она задумчиво перелистывала книжку, не замечая, как бежит время. Голос отца заставил ее вздрогнуть. Тележка Ивана Васильевича остановилась около ее скамейки.

— Задумалась, Милочка? — Отец ласково и озабоченно смотрел на нее.

— Задумалась… Знаешь, папа, я решила уйти из дома. С начала учебного года буду жить в общежитии. Декан обещал перевести на дневное отделение и дать место…

Иван Васильевич опустил голову на грудь и долго молчал.

— А мама? — негромко спросил он.

— Она не должна была обманывать вас! Я не могу, мне стыдно ей в глаза смотреть!

Отец ответил не сразу.

— Все-таки она мать… надо и о ней подумать, — сказал он. — Ушел Леонид, уйдешь ты — что же ей останется в жизни?

— Не знаю… Но я не могу! Не могу!

В конце аллеи показались Сергей и Леонид.

— Какой парень вырос! — Иван Васильевич кивнул головой в сторону Сергея. — Весь в отца! Трофим Назарович был на редкость честным и правдивым человеком.

— Сережа тоже очень-очень хороший… — Милочка смущенно улыбнулась, глядя отцу в глаза.

Глава двадцать вторая

Мастер Степанов, чисто выбритый, в старомодном, тщательно выутюженном костюме, прошел ровно в шесть часов утра через проходную будку во двор комбината.

Старый вахтер, из бывших поммастеров, посмотрел вслед медленно шагавшему Степанову, покачал головой и сказал, обращаясь к напарнику:

— По нему хоть часы заводи! За десять лет ни разу не опоздал. А сегодня — заметил? — словно на праздник старик собрался!

— Нынче новые агрегаты на фабрике запускают, — ответил напарник, — вот и нарядился.

— Разве?

— Полетовские барки хотят испробовать. После смены зайди, посмотри.

У себя в кабинете Степанов переоделся в синий комбинезон, а костюм повесил в железный шкафчик. Сев за письменный стол, он провел рукой по его краям, запачканным краской. «Ишь как запачкался!» — подумал он, неторопливо закуривая папиросу.

В углу, против огромного, занимающего всю стену щита с блестящими приборами, стоял покосившийся застекленный шкаф, набитый разными бумагами, рецептурами, ведомостями, расчетными листками, диаграммами. Возле двери стояли ведра, лейки, валялись бумажные мешки с химикатами и позабытые кем-то резиновые перчатки. На грязных стенах виднелись отпечатки пальцев, цементный пол был весь в пятнах. До сих пор Степанов как-то не замечал убожества этого помещения. Теперь он досадливо поморщился.

«Сегодня же поговорю с механиком — пусть распорядится, чтобы побелили потолок и покрасили стены в светлый тон. Грязи меньше будет. Мебель тоже надо поставить новую — ведь это ж теперь не старая красилка…»

Степанов старался отвлечься от главного, что его тревожило, — от предстоящего Испытания новой линии — и подавить владевшее им волнение. Он две ночи не спал, думая об этой минуте.

Дверь скрипнула, в комнату заглянул Сергей.

— Осип Ильич, все готово! Можно заправлять барки?

Голос у Сергея был хриплый. Уж не выпил ли парень вчера? Сам Осип Ильич еле удержался от такого соблазна…

Степанов вышел в цех. Красилку нельзя было узнать. Ровной линией вытянулись новые барки, и от их блеска в помещении стало словно светлее. Стоящие рядом с ними старые, деревянные барки казались просто хламом, — к ним даже подходить не хотелось. По широкому проходу, выложенному чугунными плитами, рабочий катил нагруженную товаром легкую тележку на резиновом ходу. Лампочки дневного света в алюминиевых отражателях заливали цех ровным светом. Исправно работали вентиляторы.

Мастер приказал красильщикам зашить куски, заполнить барки водой и ждать сигнала.

Красильщики подкатили передвижные швейные машины и принялись за дело. Работа, которая раньше требовала десятка драгоценных минут, сейчас выполнялась в секунды.

— Пожалуй, и начальство явится к нам, — мимоходом сказал Осип Ильич Сергею и прошел к себе.

Он не ошибся. Первыми явились Анна Дмитриевна и Никитин. Николай Николаевич, как всегда, шутил:

— Ну, Осип Ильич, у вас не кабинет красильного мастера, а целая электростанция! В этих приборах и запутаться недолго!

— Ничего, не лыком шиты, как-нибудь разберемся…

Анна Дмитриевна улыбалась, но видно было, что и она волнуется.

Пришел механик Тихон Матвеевич в сопровождении своих помощников — слесарей, электромонтеров, монтажников.

— Здравствуй, старый ворчун! Чего не начинаешь? — спросил он мастера. — Или сомневаешься в чем? Не бойся, мои ребята все проверили!

— Удивительно — иной раз из тебя слова не вытянешь, а нынче прямо соловьем заливаешься! Небось опять премию ждешь? Цех-то привели в порядок под нажимом директора, а про кабинет забыли. Гляди, запустение какое! — Степанов повел кругом рукою. — Вели-ка побелить да покрасить, чтобы стены у меня молочного цвета были!

— Может быть, пол еще линолеумом прикажете застелить?

— Что же, можно и линолеумом! В таком цехе красильному мастеру не грех в приличном кабинете сидеть. Скоро к нам люди будут приезжать со всей страны.

— Хвастун ты, Степанов, как я погляжу!

— Опять ссоритесь? — Незаметно подошедший Власов поздоровался со всеми и сел за стол. — Докладывайте, товарищ мастер!

— Все в порядке, можно запускать, если, конечно, механик ничего не напутал…

— Привыкли все сваливать на отдел главного механика! — Тихон Матвеевич сердито посмотрел на Степанова.

— Кого мы ждем? — спросил Власов. — Морозова на семинаре, ее не будет, Шустрицкий сейчас придет. Нет главного инженера. Может, подождем его?

— Он не придет. Кому приятно быть свидетелем собственного поражения! — сказал Никитин.

— Вот и Шустрицкий! Осип Ильич, прикажите запускать! — Власов встал.

Все вышли в цех, лишь Забелина с тетрадкой и карандашом в руке осталась стоять у щита.

— Запускай, — скомандовал Степанов.

Красильщики нажали кнопки, заработали моторы, и ребристые валы, медленно вращаясь, затянули в барки сшитые куски товара. Как только закрылись стеклянные дверцы, автоматически заработала система паропровода.

Самопишущие приборы непрерывно выводили на диаграммах кривую подъема температуры. Когда она достигла цифры «тридцать», то на щитке зажглись желтые лампочки, открылись клапаны и через стеклянные трубки потекли красители и кислота.

Наконец зазвенели звонки — один, другой, третий. Это значило, что барки закипели. Подача пара прекратилась, начался процесс медленного охлаждения.

Чтобы проверить качество крашения, необходимо высушить куски — на это требовалось время. Пока же было ясно одно — впервые родилась автоматическая линия крашения и установленные приборы работали безотказно.

Все молчали, взволнованные, не зная, что говорить, что делать…

Первым опомнился Власов.

— Поздравляю! — Он пожал руки Никитину, Степанову и Сергею. — Вам тоже большое спасибо, Тихон Матвеевич, на этот раз отдел главного механика оказался на высоте! Передайте, пожалуйста, мою благодарность всем вашим помощникам.

— Зря вы их хвалите, Алексей Федорович, — шутливо проворчал Степанов, — они хоть и хорошо поработали, да боюсь, как бы не испортились. Народ ненадежный, одним словом — механики!

— Не беспокойтесь, Осип Ильич, этого не случится!.. Ну, товарищи, впереди у нас множество дел.

Власов перешел в кабинет мастера.

— Анна Дмитриевна, не знаю, как вас и благодарить, — обратился он к Забелиной.

— Вы преувеличиваете мои заслуги — ведь не я сконструировала и собрала терморегулятор. Нужно отдать справедливость нашим, он действует безотказно. Отныне вы будете совершенно избавлены от брака.

— Эх, Анна Дмитриевна, дело не только в браке, а в том, что победила замечательная идея! Вот здесь, на этом месте, родилось нечто новое, и мы поднялись ступенью выше, — вот что ценнее всего!

Власов был возбужден, его всегда сосредоточенное, чуть хмурое лицо сегодня как-то по-особенному светилось. Во всяком случае, Забелина никогда не видела его таким.

Поговорили еще немного и разошлись, условившись собраться позже и посмотреть уже просохший товар. Когда Степанов и Сергей остались в кабинете одни, мастер предложил:

— Достань-ка ручку и запиши в журнал! Сегодня какое число?

— Двенадцатое августа.

— Так и пиши сверху…

И Сергей под его диктовку сделал в журнале первую запись:

«12 августа 1950 года.

В семь часов три минуты были заправлены закрытые барки из нержавеющей стали в количестве десяти единиц, по шестнадцати кусков товара в каждой. Подача пара была регулярная, четыре атмосферы давления, краситель и кислоту дали при температуре тридцать градусов. До кипения довели через тридцать семь минут. На восемь минут раньше, чем в открытых. При помощи легких тележек, передвижных швейных машин на заправке и выборке товара было сэкономлено еще семь минут. Всего сэкономлено времени на одной партии около пятнадцати минут. Можно сэкономить немного больше, если барки заправлять товаром с разным режимом крашения. Тогда простоя не будет. Пока красильщики будут выбирать куски из первой барки, следующие будут охлаждаться. Все приборы действовали исправно. Аварий и поломок не было. По предварительным наблюдениям можно сказать, что терморегулятор вполне оправдывает себя…»