Из Ночи и Хаоса - Дженна Вулфхарт

– Сила Дохаса пришла с богами. Она чужда этим землям. Смертные вообще не могут ей пользоваться, и, хотя фейри могут, они все равно не способны призвать всю его мощь. Король Эйон сделал все, что мог. Этого просто было недостаточно.

– Чего же тогда будет достаточно? – прошептала Вэл.

– Мы разделили драгоценный камень на куски. Часть Дохаса должна быть у фейри. Но в одиночку никто не сможет использовать Дохас против богов. Не в этот раз. Кто-то другой должен направить силу через фейри, который носит камень. Кто-то достаточно могущественный, чтобы призвать на помощь всю магическую силу. Тот, кто не принадлежит ни к фейри, ни к смертным в полном смысле этих слов. Она должна быть потомком Андромеды. Она – Дочь Звезд.

У меня пропал голос. Мне нужно было присесть.

– Драгоценный камень, – сказал Аластер, побледнев и словно осознав то же, что и я. Был только один человек, обладавший достаточной силой, чтобы сотворить разлом в земле. – Какого он цвета?

– Глубокий сапфирово-синий, – сказал король.

Цвет глаз Кэла.

Я отшатнулась в сторону, и Вэл схватила меня за руку, чтобы удержать на ногах.

Король продолжил:

– Кален Денар родился с голубыми, как лед, глазами. Мы попросили друида Балфора провести операцию, когда ему был всего год, пока Беллисент помогала тушить пожары на Звездных островах. Она понятия не имела, почему его глаза изменились за время ее отсутствия, пока не пришла навестить нас много лет спустя и не потребовала ответов.

Друид Балфор? Он знал правду все это время? Все, что я могла делать сейчас, – это смотреть в изумлении. Шум в ушах становился громче.

– Вы гребаные ублюдки, – выдохнул Аластер. – Вы вырвали глаза у ребенка и заменили их чертовыми драгоценными камнями?

Я прижала руку к горлу. Его глаза. Кален упоминал, что какое-то время во снах с Тессой его глаза казались ему ледяными, несмотря на то, что он приложил сознательные усилия, чтобы вернуть им тот сапфировый оттенок, который знал.

Но он не понял, что это значит. Кален не знал ни о чем из этого.

– Это был единственный способ. Носителем Дохаса должен быть фейри, – сказал Дункан Хинд без тени раскаяния в голосе. – Сила, с которой он был связан, росла вместе с ним. Она становилась все смертоноснее и мощнее. Теперь Тесса Бэрен может направлять ее через собственное тело, пока Кален рядом с ней. Андромеда не может заглушить ее, потому что Тесса не фейри. Это спасет нас. Это единственный способ победить Ламий.

– Вы использовали Калена как марионетку. – Аластер издал низкий рык. – Вы использовали всех нас.

– Я не буду извиняться ни за что из этого. – Король вздернул подбородок. – Это не было моим решением. Это началось тысячи лет назад и…

– Но вы все годы держали это в секрете, – прервал его Аластер, подходя к королю. Он возвышался над Дунканом и нарочито разминал мышцы. – Вы передвигали свои маленькие фигурки по доске, сидя здесь, в безопасности своего замка, в то время как это затрагивало реальные жизни. Из-за этого гибли люди.

Король Талавена поднял глаза на лицо Аластера и не отступил:

– И, если бы я этого не сделал, в грядущей войне погибло бы гораздо больше людей. Король Овалис Хинд начал все это, дав обещание королю фейри, и этим обещанием все закончится. До тех пор, пока Тесса Бэрен делает правильный выбор.

– И что же это было за обещание? – прошептала Вэл.

– Эйон понял, что использование силы драгоценного камня убьет его. – Король перевел взгляд на Вэл. – Для этого ему пришлось бы пожертвовать собой. И потому он согласился внести свой вклад, только если Овалис поклянется выполнить свою часть, какой бы неприятной она ни была. Он должен был найти путь к сердцу Андромеды, чтобы она зачала сына от смертного.

– Так вот каково происхождение Тессы, – пробормотала я.

– О да, – сказал король с грустной улыбкой. – Это было началом ее рода, который страдал на протяжении многих лет, словно сам мир был против них. Большинство потомков Андромеды не прожили достаточно долго для того, чтобы продолжить свою линию. Даже сейчас Тесса и Нелли – единственные оставшиеся в живых потомки. Ты знала, что ее дедушка родился не в Тейне? Он родился здесь, в Талавене. Мы попросили нашего знакомого фейри в Альбирии тайно перевезти его и сочинить историю его рождения. Вы, вероятно, знаете этого фейри. Его зовут Руари, он первенец Оберона.

– Что? Руари тайно переправил деда Тессы в Тейн? – У Вэл отвисла челюсть. – Но… это… но зачем?

– Нам нужно было, чтобы Тесса страдала в Альбирии во время правления Оберона, – сказал король. – И воззвала к Калену Денару. Ее суженому.

Понимание нахлынуло на меня внезапно.

– Во имя гребаной луны, вот почему они так одержимы друг другом. Вот как она сможет направлять его силу, не так ли? – сказал Аластер. – Потому что между ними есть какие-то магические узы.

– Магия – удивительная вещь. Звезды благословили этих двоих, соединив их, чтобы они могли спасти мир.

Потеряв дар речи, я просто покачала головой.

Вэл, напротив, пришла в ярость.

– Вы все эти годы знали это и держали при себе. Вы хоть представляете, от каких страданий вы могли бы избавить всех, если бы поделились этой информацией с Каленом, Тессой и всей Туманной Стражей?

– Если бы мы рассказали вам, Андромеда тоже узнала бы правду. На данный момент она слышала только часть пророчества. Она верит, что Кален – тот, кто однажды сможет уничтожить ее, но она понятия не имеет, что в действительности ей следует бояться Тессу. Она никогда не узнает, по крайней мере, до тех пор, пока мы не пустим в ход остальные детали. В противном случае она разлучит их, и этот мир никогда не обретет покоя. – Он улыбнулся. – Боюсь, это означает, что я не могу позволить вам связаться с ними, пока мы не убедимся, что Тесса сделала правильный выбор. Итак, у вас есть еще вопросы?

Я даже не знала, с чего начать.

Глава XXXV

Тесса

Глубоко, в моих снах, мир рушился. И это происходило из-за меня. Пыль и пепел поглотили Эсир, превратив зеленые поля и заснеженные вершины гор в серое, безжизненное ничто. Я парила над всем этим на крыльях с красными кончиками, и именно с моих пальцев сыпался тот пепел.

Мои крылья расправились, разминая мышцы спины. Я смотрела на разрушения, которым была причиной, и не испытывала угрызений совести, только самодовольное