«Если», 1997 № 06 - Хейфорд Пирс

Бревис пожал плечами.

— Я и сам собирался поговорить с тобой об этом. У меня создалось впечатление, что их выбрали прежде всего как специалистов высокого класса, а не потому что они психологически готовы к подобному путешествию.

— В общем, ты прав. У нас нет суперменов, которые, к тому же, были бы специалистами по Тау. Мы выбрали наиболее подготовленных людей, имеющих опыт практической работы с Тау, а впридачу взяли психолога, который и должен будет сбалансировать состояние команды. Решение нестандартное, я знаю, но это лишь один из множества компромиссов, на которые приходится идти, когда пытаешься принять вызов такого масштаба.

— Да! — проворчал Бревис. — При обычных обстоятельствах я бы рекомендовал для участия в подобном эксперименте лишь тебя. Зигмунд Грас производит впечатление человека разумного, но его лучше всего было бы оставить в собственной лаборатории, и чтобы по вечерам его встречала на машине жена. Пэт Дрискол вызывает у меня очень серьезные опасения. Он слишком погружен в свой внутренний мир. Я не сомневаюсь, что наш пилот обладает фантастическими способностями, но он настолько погружен в себя, что с трудом общается с другими людьми. Его определенно нельзя ставить в стрессовые ситуации. Он наше слабое звено, Пол.

— И при этом Дрискол — самый опытный пилот Тау. На его счету более тысячи успешных полетов, многие из которых не были детально подготовлены. Поверь мне, Эрик, в корпорации нет лучшего пилота.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

— Чего именно ты боишься, Эрик? Каждый член команды уже не раз доказал, что способен работать в экстремальных условиях Тау.

Надежнее критерия не придумаешь.

— Да, только мы с тобой оба уверены, что главные проблемы подкинет нам не Тау. В противном случае, Пол, зачем бы ты стал приглашать в полет психолога, выдавая его за врача?

В последующие месяцы подготовки напряжение постоянно росло. У Бревиса было достаточно времени, чтобы сделать выводы о том, какое влияние оно оказывает на членов экипажа. Никаких новых фактов, которые позволили бы ему пересмотреть первоначальные характеристики психологического состояния экипажа, не появилось, но Бревис быстро понял, что они достойны самых высших похвал и уважения за то, как справляются со своими обязанностями. Его особенно поразил Зигмунд Грас, который до мельчайших подробностей знал и понимал корабль и все приборы, находящиеся в нем.

Два основных события отметили приближение старта. Первое — выведение реактора «Лямбды II» на критическую мощность, а второе — успешные испытания гигантского генератора Рорша. Теперь оставалось только выкатить корабль из сборочного цеха на стартовую площадку, откуда он отправится в неизведанные пространства глубокого Тау-континуума.

Когда и это было сделано, напряженное ожидание и волнение всех, кто принимал участие в эксперименте, достигло апогея. Кости брошены — и уже поздно раздумывать над тем, что они пророчат: победу или поражение. Если в конструкции корабля имеются какие-то недостатки, то теперь узнать о них или устранить нет никакой возможности. С этого момента успех проекта зависел не от техники, физики или возможностей корабля — он полностью определялся людьми.

В последние восемнадцать часов перед стартом были проведены все мыслимые и немыслимые проверки приборов, систем связи, инструментальных и контрольных панелей. Генератор Рорша великолепно вел себя во время испытаний и обещал бесперебойную работу во время полета. Реактор был выше всяких похвал, а корабельный компьютер уже давно беззвучно обменивался данными со своим «коллегой», установленным в одной из лабораторий информационного центра Тау.

За два часа до старта члены команды наконец собрались вместе. Эмоциональная атмосфера была до такой степени накалена, что еще до своего начала эксперимент стал принимать эпические размеры, и Бревис попросил Портера раньше, чем было запланировано, задраить люки, чтобы хоть немного снять напряжение. Тот факт, что они отправлялись в неизведанные дали, называвшиеся глубокое Тау, был чем-то вроде психологического вихря: ощущений, испытанных в момент старта, не суждено забыть тому, кто их пережил.

После того как задраенные люки отгородили членов экипажа от того, что происходило снаружи, после того как связь с Землей ограничилась лишь сухими командами последних проверок, напряжение начало спадать. Вместо него появилось удивительное единение с кораблем и готовность исполнить то, ради чего он был создан. Портер отправился в рубку управления, Дрискол находился в наблюдательной сфере. Грас, еще раз проверив работу реактора, устремился к своему обожаемому компьютеру, где информация, полученная с корабельных приборов, превратилась в бесконечные строчки данных — возможно, лишь они и расскажут миру о судьбе экипажа в глубоком Тау.

Бревис, который довольно быстро справился со своими обязанностями, вдруг сообразил, что ему нечего делать, тогда он отправился к себе в каюту и принялся в который раз составлять «психологические карты» членов команды, прислушиваясь к их переговорам по интеркому.

— До старта осталось десять минут, — голос Портера звучал четко, ясно, немного нараспев, словно он произносил слова ритуального заклинания.

Он был совершенно спокоен и пока не демонстрировал никаких признаков того, что его подсознание полностью оценило значение происходящего.

— Станции слежения Пи и Сигма получают наш сигнал, — «дежурным» голосом произнес Зигмунд Грас. Он, видимо, решил ничего не принимать близко к сердцу. Что ж, неплохой способ защиты. Хотелось бы еще, чтобы реальность не разрушила его упорядоченный внутренний мир.

— Семнадцать целых девять десятых — десять — минус одиннадцать. Зигмунд, мне понадобится твоя помощь с тензорным анализом. — Это Дрискол. Он отлично знает, куда они направляются и много раз погружался в кислотную яму ужаса. Но когда твоя психика страдает от глубокой, страшной травмы, ты живешь в ожидании смерти. И ночью просыпаешься от того, что подушка, пропитавшись твоим страхом, стала влажной от липкого, мерзкого пота.

А что же он сам, Эрик Бревис? До какой степени он, психолог, в состоянии выносить неизведанное? Нет смысла волноваться по этому поводу. Неизведанное и иррациональное — его специальность. Кое-какие медикаменты, которые он принимал, позволили ему пережить столь диковинные ощущения, что вряд ли глубокое Тау сможет предложить ему что-нибудь новое. Впрочем, кто знает?

— Три минуты. — Снова Портер. — Старт будет проходить в два этапа. Мы войдем в состояние Тау, но останемся на взлетном поле, пока компьютер не выдаст координаты нашего курса. Эрик, если ты хочешь «прозондировать» Тау, тебе следует присоединиться к Пэту — он в обзорной сфере.