Искатели жребия - Николай Романецкий

Лихо не появилось, но зато справа от стойки с легким шипением разинул свою пасть лифт. Как голодный бегемот. Легкомысленно помахивая ключом, Калинов вошел внутрь. Бегемотьи челюсти сомкнулись и снова разомкнулись. Калинов оказался в самом обычном гостиничном коридоре. Тут тоже никого не было. Ноги вязли в длинноворсном ковре. Коричневые стены убегали в бесконечность. Тишина призывно, по-женски раскрывала свои объятия. Пришлось сдобрить ее насвистыванием — иначе становилось слегка страшновато.

А вот и номер семьсот семьдесят семь. И тут Калинов понял, что сегодня все будет хорошо, сегодня он обязательно увидится с женой. Уж очень встретиться захотелось! Тем более что уже три ночи пришлось спать одному, а либидо, оно, знаете ли, не награда за послушание. И вообще…

Он открыл дверь с тремя семерками. За дверью оказался самый обычный гостиничный номер — ничего похожего на знакомую холостяцкую квартиру. Вот только номеру этому явно не хватало рук горничной, даже постельного белья в шкафу не нашлось. Калинов вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь: надо же у кого-нибудь узнать, какие здесь порядки. На стук никто не откликнулся. Калинов постучал еще в несколько номеров — с тем же успехом. Ладно, можно поспать и без свеженьких простынок, главное — душ принять. Калинов вернулся к трем семеркам, взялся за ручку. Слева что-то мелькнуло. Он резко повернул голову.

Коридор теперь бесконечным не был. Теперь он упирался в перпендикулярный проход, образуя два угла, и за правым быстро скрылась мужская фигура. Быстро, но не настолько, чтобы Калинов не узнал шпиона.

— Зяблик! — заорал он, бросаясь в погоню. — Стой, сволочь!

Завернул за угол. Перпендикулярный коридор был пуст. В оба конца. Загрохотал в двери ближайших номеров. Ни ответа, ни привета.

— Будьте вы прокляты! — крикнул Калинов. — Джос, я тебе шею сверну!

Откуда-то донесся знакомый голосок, напевающий знакомую песенку. Витин голосок и песенка Витина, любимая… Вот только звучал знакомый голосок сразу со всех сторон. Как на стадионе.

Понурив голову, Калинов вернулся к себе в номер, сбросил комбинезон прямо на оранжевый ковер, потащился в ванную. Без удовольствия пополоскался, без удовольствия обсушился. Когда смолкло гудение горячего воздуха, прислушался.

Знакомый голосок звучал снова. Песня Сольвейг. Но доносилась она теперь прямо из-за двери. Калинов напялил на себя висящий на стене халат и вышел из ванной.

Над кроватью, застилая простыню, склонилась горничная. Короткая голубая юбка, аппетитно обтягивающая круглый зад, такого же цвета блузка, рыжие волосы. Горничная перестала напевать, оглянулась.

— О боже! — воскликнул Калинов. — Вита! Широко распахнулись зеленые глазищи.

— Слушаю вас, сударь! На лице удивление, во взгляде непонимание…

— Вита, но это же я! Что они с тобой сделали?

— Мне кажется, вы обознались, сударь. Я Вита, но мы с вами незнакомы. И вам не стоило бросать одежду на пол…

— Молчи, метелка, — прошептал Калинов, кладя ей руки на плечи и прижимая к себе стройное девичье тело.

— Убери свои грязные лапы, старый козел! — прошипела по-змеиному Вита.

— Нет! — Калинов отчаянно замотал головой. — Ты моя жена…

Вокруг него крутанулись стены, куда-то улетел потолок, перед глазами неожиданно возник оранжевый ковер и стремительно воткнулся в физиономию.

Он пришел в себя оттого, что его похлопывали по щекам. Нечеловеческим усилием поднял веки. Она озабоченно заглянула ему в глаза.

— Ну вот и слава богу, сударь. Пришли в себя…

Калинов, кряхтя, сел, прислонился спиной к кровати. Вита с тревогой смотрела на него, попирая ковер круглыми коленками.

— Кто это так меня? Ты?

— А зачем вы лапаться? Не могу же я с каждым постояльцем…

Калинов потер ладонью лоб. Голова быстро переставала гудеть, сердце карабкалось из низа живота на место.

— А разве я — каждый? Я твой муж, неужели ты меня не узнаешь?

Она встала с колен, заправила за поясок вылезшую блузку, одернула форменную юбку, откинула со лба рыжую прядь.

— Я не замужем, сударь. Только собираюсь.

И тут Калинов понял. Это была не его Вита, этой Вите было не больше двадцати. Но выглядела она так, как когда-то выглядела его Вита. Калинов тяжело поднялся с ковра, сел на кровать.

— Извините, сударь… Вы не могли бы пересесть в кресло? Мне надо достелить постель.

— Да пропади она пропадом, эта постель! Я и сам достелю. Кстати, меня зовут Александр.

— Ой! — воскликнула она. — Моего жениха тоже Сашей зовут.

Калинов усмехнулся:

— А тебе не кажется странным такое совпадение? Она смешно скривила мордашку:

— Какое же тут совпадение? Мало ли Александров на белом свете! Мой Саша такой… такой… Если хотите знать, мы даже мысли друг друга слышим.

«И мы когда-то слышали, — вспомнил Калинов. — Как давно это было… И было ли вообще?..»

— Любишь, стало быть, своего Сашу?

— Ага! — Она не сумела сдержать счастливый смешок. — И он меня тоже. — Она снова одернула юбку. — Я свободна, сударь?

Калинов встал:

— Да, конечно. Скажи только, каким образом я могу у вас поужинать.

— О, это просто. Позвоните по телефону ноль-пять-ноль, и у вас примут заказ. Ужин доставят прямо в номер.

— А если я не желаю ужинать в номере! Ресторан тут есть?

— Ресторан? — Она наморщила миленький лобик. — Ресторан… — Губы ее дрогнули, словно она собиралась расплакаться. — Я… не помню, сударь. — Она принялась теребить воротничок блузки. — Никто никогда не спрашивал меня о ресторане, сударь.

— Ну ладно, иди.

Когда девушка открыла дверь, он бросил ей в спину:

— Скажи, а в соседних номерах кто-нибудь живет?

Она обернулась:

— Конечно.

— А не живет ли тут некий Джос?.. Джоузеф? Или Игорь Крылов?

— Мы не можем запоминать всех постояльцев, сударь. Ваше имя я, правда, запомню, но это только потому, что так же зовут моего будущего мужа.

— А нет ли здесь женщины примерно моего возраста, но носящей твое имя?

Она снова наморщила лобик:

— Старуха по имени Вита?.. Нет, сударь, не помню. Она давно поселилась?

— Думаю, сегодня.

— Тогда я просто еще не успела ее повстречать. Но вы легко можете узнать по справочному. Номер ноль-четыре-ноль.

Она скрылась за дверью. Калинов тут же набрал номер справочного, задал вопрос.

— Вита Калинова в отеле не регистрировалась, — сказал равнодушный голос. — Может быть, она назвалась другим именем?

— Может быть. — Калинов дал отбой и набрал ноль-пять-ноль.

— Дежурный метрдотель слушает. Калинову показалось, что ответил тот же самый голос.

— Могу я заказать ужин на одного?

— А почему нет?! Хоть на десятерых… Только десять человек вряд ли поместятся в номере.

— Мне нужен ужин на одного… Что-нибудь мясное, бутылку пива, холодную закуску на ваш вкус. Пиво, желательно темное.

— Заказ принят, сударь!

Несомненно, это был тот же голос, что и в справочном.

Комбинезон Калинов нашел в шкафу. Тот был уже чист и выглажен. Калинов отправился в ванную, переоделся, причесался. Когда вышел из ванной, удивился: за окном был теперь ранний вечер, ночной мрак как языком слизнуло. Только-только село солнце, и вдоль горизонта по небу растянули сиренево-фиолетовую полоску. Калинов подошел к кровати и начал сворачивать простыни — до сна было еще далеко. И тут его как громом поразило. Он вспомнил картину, виденную прошлой ночью. Снесенная с петель дверь, распятая на белоснежной простыне Вита… Не его Вита, Вита Сорокалетняя, а Вита здешняя, Юная, Незамужняя.

Раздался деликатный стук. Калинов подошел к двери и распахнул ее. В номер въехал сервировочный столик на колесиках, а за ним… Белая блузка, белая юбка, рыжие волосы, зеленущие глаза.

— Ужин!

Официантка принялась накрывать на стол. Закуски, бутылка десертного вина, коньячок, фрукты, два фужера…

— Что это? — спросил Калинов.

— Ваш ужин. Как заказывали…

— Я заказывал на одного.

— Вы заказывали на двоих. Правда, я что-то не вижу вашего гостя. Или гостью? — Официантка игриво улыбнулась, повела кокетливо плечиком.

Калинов смотрел на нее, покусывая нижнюю губу. Официантка закончила работу, подняла глаза:

— Что вы на меня так смотрите? Если хотите, могу убрать второй прибор.

— Нет, подожди! — Калинов прикрыл глаза. Белые простыни, полураскрытые губы, рыжие волосы, разметавшиеся по подушке. — Я хотел бы, чтобы ты была моей гостьей.

Зеленые глазищи широко распахнулись. Точь-в-точь как у горничной полчаса назад.

— Я?.. Но ведь… — Она замялась.

— Вам ни в коем случае нельзя ужинать с постояльцами! — сказал утвердительно Калинов.

— Почему?.. Можно, но… Я просто боюсь оставаться с вами наедине. — Она снова игриво улыбнулась.