Навсегда - Джудит Гулд

— Боже мой, — ошарашенно пробормотала Стефани.

Эдуардо, вышедший из машины вслед за ней, встревожился.

— Надеюсь, ты не боишься летать? — спросил он.

— Что? — Стефани обернулась к Эдуардо. — Нет, вовсе нет. Просто… — Стефани не могла подобрать нужных слов.

— Да?

— Ну, я думала, это будет частный самолет.

— Это и есть частный самолет.

Стефани засмеялась:

— Это ведь семьсот сорок седьмой, черт возьми!

Эдуардо пожал плечами.

— Возможно, он чуть больше, чем обычные самолеты, принадлежащие фирмам. Но это в самом деле частный самолет.

Взяв Стефани под руку, он повел ее к трапу.

Все сюрпризы были еще впереди.

У входа в самолет их ожидала красавица-стюардесса. На ней был наряд, какие обычно показывают в научно-фантастических фильмах: мини-платье из «металлического» волокна. Светлые волосы уложены в хитрую прическу в стиле шестидесятых.

— Синьор де Вейга, — сказала она. — Очень рада вас видеть.

— Я тоже рад, Камилла, — ответил Эдуардо.

Стюардесса улыбнулась Стефани той профессиональной улыбкой, которая является неотъемлемой принадлежностью всех стюардесс мира.

— Вы, должно быть, мисс Уилльямс.

— Да, — кивнула Стефани. — Здравствуйте.

— Добро пожаловать на борт нашего лайнера. Меня зовут Камилла.

Следуя за Камиллой по самолету, Стефани не переставала удивляться. Она еще никогда не видела такой отделки салона. Они шли по длинному узкому коридору, похожему на вагонный. Раздвижные двери вели в просторные комнаты.

Камилла провела их в гостиную, выдержанную в различных оттенках белого, с мебелью, обитой лоснящейся белой кожей, с шелковыми подушками, картинами импрессионистов, которыми мог бы гордиться любой музей. Стефани узнала Моне, Писсарро и две потрясающие вещи Бильярда. В нише стояла бронзовая танцовщица Дега высотой в три фута. «Любой музей мира отдал бы все за любое из этих сокровищ», — подумала Стефани.

— Все уже на борту, — сказала Камилла. — Пожалуйста, пристегнитесь. Мы получили разрешение от диспетчеров на немедленный взлет.

Стефани была потрясена. С «Хризалидой» она уже как-то свыклась. Но это…

Раздался шум моторов, и огромный самолет медленно пополз к взлетной полосе.

Стефани казалось, что она теряет чувство реальности. И когда взревели моторы и самолет начал стремительный разбег, она думала о том, с какими же еще неожиданностями ей придется столкнуться.

Джонни Стоун видел, как взмыл в воздух частный самолет де Вейга, как он развернулся, беря курс на юг, как уменьшался в размерах и наконец скрылся в облаках. Джонни тихо выругался, пнул колесо «форда» и уселся на переднее сиденье, больно ударившись коленями о выступ машины. Еще раз выругавшись, он захлопнул дверцу и мрачно уставился в окно.

На водительском месте сидел стареющий жиголо, которого Джонни нанял в Марбелле, поскольку считал, что тот ему пригодится своим знанием местных условий. Жиголо спросил:

— Что теперь будем делать?

— Теперь? — Джонни махнул рукой в сторону аэропорта. — Теперь я хочу, чтобы ты довез меня до пассажирского терминала.

Эрнесто проводил время в полете за компьютером, с помощью которого он управлялся в своем мире бизнеса. Зара предпочла не выходить из апартаментов, расположенных на втором этаже.

Убранство ее салона было достойно королевы. Все выдержано в нежных персиковых тонах: ковер от Эдуарда Филдза с рисунком, изображавшим бабочек, огромная кровать с изголовьем в форме крыла бабочки, изящный диванчик и два вращающихся кресла, обитые персиковой кожей с перламутровым отливом. Зеркало туалетного столика было оправлено в два слоновьих бивня. Повсюду стояли статуэтки Бюхера, каждая подсвечивалась специальной невидимой лампой.

В ванной комнате с огромным зеркалом, кроме ванны-джакузи и биде, стоял шкаф, в котором содержался ее «полетный» гардероб.

В тот момент, когда самолет набрал высоту двадцать восемь тысяч футов и вышел на крейсерскую скорость, Зара отдыхала, лежа на кровати. На ней были огромные бриллиантовые серьги, золотой тюрбан и желтый шифоновый брючный костюм с вышивкой золотом. Ее коралловые губы были плотно сжаты, черные агатовые глаза поблескивали. Вокруг нее на покрывале, как игрушки, были разбросаны броши-бабочки ее коллекции.

Ей нравилось забавляться с ними, нравилось вспоминать историю каждой, ощущать эту волшебную, затейливую работу в своих пальцах. Еще больше ей нравилось выбирать: какой из них украсить туалет? Это было так трудно — остановиться на какой-то одной. Их было бесконечно много. Вот бабочка «в профиль» с крыльями из алмазов и рубинов, с телом в виде жемчужной капли. Когда-то эта брошь принадлежала королеве Румынии. Бабочка с распростертыми крыльями, сплошь инкрустированными бриллиантами. Ее носила иранская шахиня. Мотылек с крыльями из ляпис-лазури и золотым телом. По преданию, принадлежал Клеопатре. Однокрылая бабочка из нефрита и малахита, с маленькими петлями, раскладывающаяся в двукрылый медальон с портретами императрицы Александры Федоровны в правом крылышке и императора Николая II — в левом. Он и принадлежал Александре Федоровне. Бабочка в стиле арт-модерн, покрытая эмалью нежнейших пастельных тонов, с маленькими бриллиантами и сапфирами. Принадлежала жене филиппинского диктатора.

И еще, и еще, и еще… Поистине королевская коллекция.

Полковник Валерио, которого она вызвала сразу после взлета, стоял около двери, вытянувшись по стойке «смирно». Не обращая на него внимания, Зара рассматривала брошку в виде ночного мотылька из натуральных жемчужин. Бедная Мария Антуанетта. Подняв ее к свету, Зара бормотала:

— Как она переливается! А как меняются узоры на крылышках! Разве не странно, что ее владелице так не повезло в жизни?

Полковник Валерио не ответил: он знал, что от него и не ждали ответа.

— Но для Моники Уилльямс, — продолжала Зара, — не требуются украшения, несущие на себе проклятие. Она сама делает все, чтобы накликать на себя беду, не так ли, полковник?

Полковник вытянулся, как по команде «равняйсь». На этот раз он должен был дать ответ.

— Мадам!

Зара склонила голову набок, любуясь мотыльком.

— Мне кажется, наша Моника становится серьезным источником беспокойства, полковник. — Зара нахмурилась и отложила брошку в сторону. — Я пыталась предупредить ее, но — увы! Она не пожелала слушать.

Зара складывала коллекцию бабочек на поднос. При этом насекомые щелкали, звенели и царапались, словно живые. Затем, опустившись на колени, она обеими руками сгребла драгоценности и подняла их вверх, как жрица, взывающая к богам.

— Если дела примут совсем дурной оборот, придется позаботиться о Монике Уилльямс, — сказала Зара, кинув многозначительный взгляд в сторону полковника.

С этими словами Зара разжала пальцы, выпуская бабочек.

Бабочки полетели вниз, осыпая ее плечи и грудь дождем рубинов, бриллиантов, сапфиров, изумрудов. Впечатление, что они живые, усилилось. Зара застонала в восторге.

— Я позвоню Духу в Нью-Йорк, — сказал полковник. — Это избавит нас от дальнейших забот.

Взяв первую попавшуюся брошку, Зара задумчиво вертела ее в руках.

— Скажите своему Духу, чтобы он не очень спешил. Не думаю, что пребывание мисс Уилльямс у нас затянется так надолго, чтобы потребовались радикальные меры. Я хочу, чтобы Дух был просто рядом… Просто чтобы он был под рукой. Понимаете?

С этими словами Зара взяла еще одну бабочку, потом еще и еще, пока ее руки снова не наполнились экзотическими существами, которые, казалось, вот-вот взлетят светящейся и переливающейся стаей.

КНИГА ТРЕТЬЯ Вечность

1 Рио-де-Жанейро, Бразилия

Самолет де Вейга получил разрешение на отклонение от обычного маршрута. Снизив 747-й до четырех тысяч футов, пилот заложил широкий вираж. Эдуардо постучал пальцем по стеклу иллюминатора.

— Сейчас мы увидим Рио.

Стефани наклонилась к круглому окошку. Внизу, как изумруды в лучах солнца, посверкивали прибрежные острова, а за ними — вулканические породы материка. Самолет сильно накренился, и перед ними открылась волшебная панорама.

Вот он, распростерся прямо под ними. Рио, во всем своем блеске.

У Стефани перехватило дыхание.

— Какой красивый город!

— Один из самых красивых в мире, — согласился Эдуардо. И, улыбнувшись, добавил: — А по-моему, просто самый красивый.

И он стал перечислять достопримечательности Рио.

— Видишь беговую дорожку? Это Жокей-клуб. Я тебя обязательно свожу туда. А там Ботанический сад. По периметру высажены королевские пальмы высотой в сто футов.