Северная королева (СИ) - Верещагина Анна Верещагина

— Никак ты это не изменишь, королева Ар-де-Мея! Потому… сдайся, отдай свою душу…

— Кому? — стараясь прогнать наваждение, осведомилась я.

— Мне-е-е… — донес до меня ветер, несущий запах тлена, и к своему ужасу я сделала первый шаг по направлению к ведьме, а за ним и второй, и третий.

Ведьма, предчувствуя скорую победу, беззвучно хохотала, показывая беззубый провал рта, протягивая жадные, покрытые струпьями ладони. Взор ее удерживал меня в плену, не давая сойти с тропы, ведущей к рабству. Чудилось, я вижу себя опутанную цепями, заключенную в клетку, где чудовища изо дня в день пьют мою кровь, тянут жилы, пробуют на вкус мышцы.

Все, что со мной было, в мгновение ока пронеслось в голове, я слышала все слова, что успела произнести, а мимо мелькали лица всех, кто так или иначе присутствовал в моей недолгой жизни. Но вскоре они исчезли, слились с окружающей разум тьмой, а все тело пронзила яростная боль, не оставляющая надежду на спасение.

«Мне не выиграть эту схватку!» — подумала я, погружаясь в черноту забытья.

И вдруг сильные руки схватили меня, а знакомый голос уверенно приказал:

— Прочь!

Я зашлась рыданиями от облегчения, когда победный луч солнца яростно прогнал колдовскую пелену, заставляя зажмуриться, приникнув к надежному плечу.

— Ниа, — мучительно простонал Зорян, — ну что за напасть? Я же тебя просил, а ты опять не послушалась!

— Я не… — и все, больше не нашла, что ему ответить. Да и как объяснить тому, кто и без слов знает, какая ветреная, легкомысленная у меня натура, вынуждающая следовать первому зову, отвергающая долгие раздумья и мучительные сомнения.

— Ты не боль, ты — мое проклятие, — хрипло от переизбытка эмоций ответил Зор, а потом я слышала лишь звук его шагов, дробящих осколки мозаик и крошащих мелкие камни.

Осмелилась оглядеться только тогда, когда мы вышли за стены разрушенного имения. И первым, что я увидела, стала синеватая пульсирующая жилка на мужской шее. Почему-то она напомнила мне о собственной жизни. Захотелось проверить, что все видимое мне сейчас: и золотое солнце, и пронзительно синее небо, и яркая зелень — не плод моего одурманенного воображения. Я провела по венке языком, прикоснулась губами, ощущая, как меняется дыхание Зоряна. Потому, когда он поставил меня на ноги, решила пошутить:

— Надеюсь, ты не устал, доставляя сюда слишком тяжелую ношу?

Зор на мгновение прикрыл веки, срывающимся от внутреннего напряжения голосом ответил:

— Нет, — и наклонился к моему лицу, почти прикасаясь своими губами к моим, а я, продолжая свою проверку, потянулась и лизнула твердые мужские уста.

Зорян не отстранился, наоборот, словно того и ждал, и его руки решительно легли на мои плечи, обнимая, укрывая, оберегая. Губы наши в начале соприкоснулись осторожно, будто пробуя друг друга, но продержались мы недолго, разгоряченные всем произошедшим.

Страсть, долго сдерживаемая, проснулась, забурлила в нашей крови, вспыхнула подобно яркой звезде на восходе ночи, толкнула в объятия друг друга. Дрожащие от нетерпения языки сплетались между собой, атаковали, губы терзали почти до боли, до стонов, руки двигались в едином, бешеном, сводящем с ума ритме, срывая ставшей ненужной одежду.

— Ниа, моя Ниа, — исступленно шептал Зор, опускаясь к впадинке на моей шее, припадая к ней алчущими губами, целуя так, словно желал узнать вкус крови и через нее подчинить меня своей власти.

Но ведь я и так покорилась ему, прижимаясь своим обнаженным телом к его, а когда он отстранился, я разочарованно выдохнула. Только и опомниться не успела, как Зорян, расстелив на земле свою тунику, опять потянулся ко мне. А я, жадно притягивая его к себе, упала на расстеленное заботливой рукой ложе.

«Вот как все должно быть!» — целуя Зора, я видела Алэра и буквально кричала ему об этом и тут же ужасалась, прогоняя видение прочь! А душа ликовала, и мечты, казалось, стали сбываться. Мои руки скользили по широким плечам, но Зорян тут же ловил их, покрывая быстрыми, сводящими с ума поцелуями, а я торопила его. Хотелось обнимать этого мужчину бесконечно, слиться с ним, так тесно, так яростно, и пусть наши сердца бьются, как одно, и дыхание становится единым, чтобы познать то невероятное блаженство, которое я только могла себе представить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зорян, на мгновение приподнявшись над моим телом, резко ринулся вперед, схватил меня за бедра, подтягивая к себе, и я раскинула ноги, готовая принять этого мужчину, уже предвкушая будущее наслаждение и умоляя о нем, бессвязно шепча:

— О, милый… милый мой…

Совершенно не замечая, легких, но острых, словно прикосновения сотен игл, покалываний в области сердца, там, где самовольно расположилось обручальное кольцо. Но до них ли мне было?

Я нетерпеливо обнимала своего разбойника, позабыв обо всем остальном мире, а он, томимый желаниями тела, не сдерживался более, двигаясь навстречу удовольствию…

Но вдруг все прекратилось, даже не начавшись, когда я уже предвкушала стремительное, дарящее блаженство вторжение Зора, ожидая продолжения, даря ему все свое тело, выгибаясь навстречу. Боль мгновенная, резкая, невыносимая пронзила сердце, словно желала испепелить его. И, разделяя нас с Зоряном, из левой половины моей груди на свет выползло мерзкое существо.

Подобное ящерице с черной шкурой, покрытой, словно подпалинами, огненно-красными пятнами. Острые мелкие зубки и длинный раздвоенный язык, который изредка показывался, пока оно подбиралось к моему лицу. А глаза… О, Хранители! Какие разумные у этого создания были глаза светло-голубого цвета, и их взор, так походил на прищур Алэра.

Все внутри меня замерло, и я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, только смотреть в очи жуткого существа и молчать. А оно, остановившись, провело шершавым языком по моим губам, точно стирая с них следы поцелуев моего любовника, а после послышалась угроза:

— Не с-смей… — и снова подарило омерзительное касание, развернулось к Зору и направилось к нему, смотря так, будто запоминает каждую черточку на его лице, вынуждая мужчину отступить.

Зорян вскинул руки, хватая пакостное создание, с силой сжимая его в кулаке, бросая на землю, где оно и исчезло, слившись с ней.

Рискнув посмотреть в глаза Зору, я увидела в них только едва сдерживаемый гнев, а его слова резали, точно заточенные клинки:

— Как ты могла позволить ему связать себя узами? — он вскочил на ноги, а я осталась лежать, как оглушенная, поверженная, боясь взглянуть на свою грудь, опасаясь увидеть там рваную рану.

Так бы лежала, если бы не шорохи, да тени, мечущиеся кругом, доказывающие, что Зорян оделся и куда-то собирается. Провела рукой по груди, делая судорожный вдох и облегченно выдыхая, убеждаясь, что мистическая тварь не оставила на моем теле никаких ран. Провела тыльной стороной ладони по губам, надеясь избавиться от последствий прикосновений существа, мечтая окунуться с головой в реку, чтобы смыть, стереть с кожи все следы. Зор, не поворачиваясь в мою сторону, молчаливо снаряжал лошадей в путь, а я сидела, прижимая к груди его тунику, ощущая его запах, борясь с собой. Перед глазами стояла темная пелена, руки-ноги не слушались, в голове звучали слова мерзкого создания, и я откуда-то знала, что это были речи демона.

— Одевайся, — опущенный взгляд уткнулся в сапоги Зора, подошедшего ко мне, и я тихо уронила:

— Стоит ли заботиться о той, что разочаровала тебя окончательно?

— Я забочусь о своей королеве! — жестко объявил он, и я ехидно фыркнула:

— О, долг! Забудь о нем! — не глядя, приподнялась, протянула ему тунику и опустилась на травяную подстилку, подтягивая колени к подбородку. Наготы своей я не стеснялась, дрожь по телу пробегала только от того, что на душе бушевала буря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Одевайся! — настаивал Зорян, бросая к моим ногам платье и обувку.

— Не приказывай мне, — вяло отмахнулась я, не двигаясь с места.

— Хочешь, чтобы я просил? — прозвучало ехидное высказывание над самой моей головой.

— Вопрос в том, чего от меня хочешь ты, — я прогнала прочь свою слабость и уверенно ответила разбойнику.