Аш. Пепел Ада - Ульяна Соболева

— Уберите эту девку. Она здесь ни к чему. Где это видано, чтоб наложницы сидели у ложа умирающего воина-демона! — голос Сеасмила эхом отозвался в голове…но у меня не было сил даже посмотреть на него, я лишь перевела взгляд на Руаха.

"Позвольте остаться…"

Как сквозь туман заметила, что стражи двинулись ко мне, но властный голос Повелителя остановил их.

— Как тебя зовут, Падшая?

— Шели, — едва слышно ответила я и взгляд Руаха Эша вспыхнул, он прищурился, несколько секунд вглядываясь в мое лицо, а потом громко сказал:

— Не трогать. Пусть остается. Всем выйти вон. Сеасмил займись поисками противоядия.

Через какое-то время в комнате никого кроме меня и Мелиссы не осталось. Время шло, а я так и сидела у его постели, настороженно всматриваясь в бледное лицо. От бессилия хотелось заламывать руки, метаться по комнате, но я все же заставляла себя успокоится чтобы не пропустить тот момент, когда его черты снова исказит гримаса боли…ведь я смогу забрать ее. Приподняла край простыни и мучительно застонала, увидев страшную, гниющую рану.

"Яд неизвестного происхождения"

"В тебе, инкуб, пять стрел и каждая смазана какой-то дрянью, еще пока не известной мне, но ты выбыл из строя и скажи спасибо, что не сдох"

Я приподняла голову и задохнулась от пронизавшей меня мысли. Яд. Это может быть тот же самый. Как на стрелах. И если это так, то Веда уже нашла противоядие. Веда! Да!

Я выбежала из покоев, озираясь по сторонам и в отчаянии понимая, что мне даже не с кем поговорить, а время идет. Отсчитывает свой неумолимый бег. Отнимает у него каждую секунду жизни.

Я бросилась вниз, помчалась к конюшням, не чувствуя, как снег бьет меня по щекам, как пронизывает холодный ветер. Стражи преградили дорогу, скрестив копья и я в отчаянии попятилась назад. Господи! Меня даже не выпустят за ворота. Кто я? Никто. Жалкая рабыня, наложница.

Несколько секунд смотрела на стражей, а потом услышала ржание Люцифера. Он почувствовал меня. Не прошло и нескольких минут, как двери в конюшню разлетелись в щепки, и Люцифер сбил стражей с ног, высекая искры из-под копыт, склоняясь передо мной. Я вскочила верхом и натянула поводья, пришпорила коня и тот помчался галопом к ограде. Я зажмурилась и вцепилась в жесткую гриву, когда конь взял это невероятное препятствие, пролетая над рвом с кипящей магмой. Люцифер мягко приземлился по другую сторону, из-под копыт взметнулся столп огненных искр. Я оглянулась назад и снова пришпорила коня. Дороги не видно совершенно. Поднялся снежный ураган, застилая весь обзор. Проклятая природа, проклятого места. Всё "против" и ничего "за". Одно за другим. Одна полоса чернее другой. Один круг Ада сложнее предыдущего и так до бесконечности. Конь мчался так быстро, что у меня свистело в ушах и дух захватывало. Казалось он сам знает дорогу.

Как же я заблуждалась, считая адом то, что уже успела пережить. Ад только начинался. Мой личный персональный квест из дикой физической боли, которую нужно вытерпеть или сдаться. Мое плечо. Оно начало возгораться, как только я отъехала на приличное расстояние от цитадели. И с каждым шагом Люцифера плоть воспламенялась сильнее, загорелся рукав платья, кожа вздувалась пузырями. Я кусала губы до крови, рыдала и стонала, но не разворачивала Люцифера обратно. Несколько раз он замедлял ход, но я пришпоривала его снова. Чувствуя, как плоть лопается, и кожа слазит с руки, я хрипела от адской боли, но остановиться не могла. Тот, кого я оставила там, в проклятой цитадели, умрет, если я не вытерплю. Если не доеду. Его просто не будет. А буду ли я без него? Что останется от меня? Он говорил, что я получу свободу. А нужна ли она мне? Теперь?

Люцифер ворвался в вишту и я повисла на его крупе, когда заметила, что Веда и Фиен бегут мне навстречу. Ведьма бросила взгляд на пылающую плоть, на мое бледное лицо.

— Яд…, - прошептала я, потрескавшимися губами, — Аш…умирает. Нужно …противоядие. Немедленно.

Веда подошла ко мне и положила руки мне на голову.

— Впусти милая. Впусти, — прошептала она. Не было времени рассказывать, а от боли я уже теряла сознание. Почувствовала, как паутина обволакивает изнутри, как становится горячо и словно что-то вторгается в мои мысли. Очень мощное, но не злое. Я закрыла глаза, прислонившись щекой к гриве Люцифера. Вскинула голову, когда услышала голос Веды:

— Фиен. Давай. В Северную крепость. Сейчас.

Почувствовала, как кто-то еще вскочил на Люцифера и обхватил меня стальными руками, укутывая в свой плащ, согревая, пришпорил коня.

В покои Аша Фиен внес меня на руках, осторожно положил в кресло. Цветок перестал сжигать мою плоть, но рука и так обгорела до мяса. Я сквозь туман смотрела как Веда крутится вокруг Аша, как смазывает его раны, что-то шепчет и водит руками над его головой, а потом вливает ему в рот темную жидкость из склянки. Силы покидали меня, глаза закрывались, но я не могла себе позволить заснуть или потерять сознание. Фиен чуть приподнял меня за плечи и посмотрел мне в лицо:

— Ты спасла ему жизнь, Серебрянка. Ты это знаешь?

У меня перехватило дыхание, и я впилась пальцами в руки Фиена, вскочила с кресла, и встретилась взглядом с Ведой. Она улыбалась, а потом тихо сказала:

— Вовремя, девочка. Как же вовремя. Он будет жить. Живучий твой демон, ох какой живучий. Борется с ядом, как и со своими врагами. Аш никогда не проигрывает в бою. И этот он тоже выиграл.

От облегчения по моим щекам покатилась слезы, я прижала руки к лицу. В этот момент мне казалось, что все силы иссякли, словно их хватило ровно до того момента, как Веда сказала, что он будет жить.

— Зачем нам свобода, когда без того кто ее отнял мы пленники собственной агонии? Потом будешь на него смотреть, сколько твоей душе угодно. Дай я займусь твоей рукой.

Веда осторожно подтолкнула меня к креслу и когда она тронула воспаленную кожу, пытаясь отодрать куски ткани, я скривилась от боли, но не издала ни звука.

— Очень сильный ожог. Далеко ушла. Будет заживать долго. Такова роль клейма Хозяина. Причинить максимум страданий беглому рабу. Чтобы запомнил и никогда не сбегал.

Я закрыла глаза, позволяя прохладным пальцам Веды наносить мазь мне на горячую плоть. Постепенно становилось легче, невыносимое жжение утихало.

— Со временем забудется, может останутся шрамы от ожогов. Если раба продают по этим шрамам видно насколько он строптив.

Как только она закончила перевязывать я, едва ступая на негнущихся ногах, подошла к постели Аша, села на краешек и склонилась, всматриваясь в его лицо, покрытое капельками пота. Смахнула их с его лба тыльной стороной ладони, не удержалась и провела пальцами по скуле, волосам. Сейчас я могла смотреть на него часами, не боясь, что он откроет глаза и испепелит меня презрением. Позволяя своим собственным эмоциям рваться наружу, осознавая насколько сильно я боялась, что он уйдет от меня туда, откуда не возвращаются. Ещё несколько недель назад я даже не предполагала, что мысль об этом может повергнуть меня в дикую панику, истерику, в шоковое состояние. Я вообще не осознавала, что чувствую к нему. Даже сейчас, глядя на него я не понимала, что меня влечет к моему же палачу с такой силой, что я не могу сопротивляться. Влечет к его смертоносным рукам, влечет в его жестокие объятия, вызывая жажду хоть мимолетного прикосновения, которое может принести боль. Это ненормально. Я сумасшедшая. Но разве можно сопротивляться? Ведь он совершенен. Даже такой истерзанный болью, бледный, с темными кругами под глазами и осунувшимся лицом, измучанный и такой…настоящий. Сейчас. В момент, когда слабый и беззащитный.