Последний бой Василия Сталина - Максим Алексашин

Современные журналисты в большинстве своем начисто отвергают версию, согласно которой Мария Игнатьевна Нузберг была агентом КГБ, но никакая другая версия не может объяснить ни молниеносного развития отношений между Сталиным и Нузберг, которые еще год назад даже знакомы не были, ни совместного появления в Казани, ни последующих событий, приведших к смерти сына вождя. Косвенно эта версия подтверждается и тем, что руководство Кремля не могло после «китайского похода» Василия Сталина (посещение посольства КНР) допустить повторения подобного инцидента. Для этого кто—то должен был находиться рядом с Василием неотлучно. Учитывая болезнь ног Василия Сталина, он также нуждался и в медицинском уходе. Мария Нузберг с образованием медсестры подходила для этой роли как нельзя лучше. Кроме того, по какой—то загадочной причине ордер на квартиру выдан был именно на Нузберг, а Василий Сталин просто прописан на ее жилплощади. Уж не для того, чтобы связать по рукам и ногам бывшего командующего московским небом? В случае если бы он решил изменить свою судьбу и покинуть новое место жительства в Казани, ему и податься было бы некуда. Может быть, именно в этом кроются истинные мотивы его желания жениться на «верной» медсестре? Став мужем Нузберг, Василий имел бы право при разводе на раздел имущества и обмен квартиры на две отдельных. Так что, как это ни парадоксально, женитьба становилась едва ли не единственной дорогой к свободе.

Хочу оговориться сразу, чтобы не обижать ныне здравствующих родственников Василия Иосифовича и Марии Игнатьевны, что это только версия. Я готов рассмотреть любое другое объяснение приведенным выше фактам. Пока я его не нахожу.

Что же происходит дальше. «В сентябре медсестра Мария Нузберг поехала в Москву, чтобы сделать аборт. Василий, страдающий от отсутствия рядом родных детей и, видимо, не одобряющий поступка новой жены, тут же, скорее в отместку, чем от иных чувств, завел скоротечный роман с другой Марией, двадцатилетней студенткой ветеринарного института. Сотрудники КГБ фиксировали на магнитную пленку каждый вздох в квартире на улице Гагарина». (Самоделова С. Культ без личности. // Московский комсомолец, 21 марта 2003 г.).

С местом под солнцем М.И. Нузберг вроде бы все ясно. Но и в отношениях Василия и медсестры не все так просто. Из документов видно, что он действительно искренне верил в будущее своей новой семьи и, что вполне естественно для мужчины, покинувшего места лишения свободы, был не особо переборчив в общении с женщинами. Хотя, если копнуть глубже и рассматривать их отношения со стороны, то опять же придется наблюдать слишком много странностей. Взять хотя бы промежутки времени, проведенного вместе. С мая по сентябрь, то есть первые четыре месяца, «возлюбленные» вели себя как неразлучная пара, пока Марии Игнатьевне не пришлось уехать в Москву, чтобы избавиться от плодов своей любви. Там она провела… тоже четыре месяца! Вообще—то довольно долгая разлука с изголодавшимся по женской ласке «женихом». Да и «невесте» для аборта не обязательно было ехать в столицу. Неужели в Казани не нашлось опытного гинеколога для решения ее женских проблем? К тому же Нузберг была медсестрой. В медицинских кругах принято помогать друг другу. Соглашаясь с тем, что в Москве врачи возможно и лучше, тем не менее не могу понять одного — неужели для такой, в общем—то, несложной операции, как аборт, понадобилась целая осень? Сомневаюсь.

А зачем вообще Нузберг сделала аборт? Ребенок — это плод любви, тем более, что должен был родиться внук еще недавнего вождя. Кроме того, ничто не привязывает мужчину к женщине так, как ребенок. Несмотря на все это Мария Игнатьевна решает избавиться от него.

Исходя из этих рассуждений, невольно приходишь к мысли, что аборт (возможно мнимый) стал только поводом для отъезда Марии Нузберг. Должно было произойти нечто более серьезное, что заставило Марию Игнатьевну переносить столь долгую разлуку с любимым. А если вспомнить детали ее возвращения в Казань, то игра в «идеальную парочку» не выдерживает никакой критики. Тут невольно приходят в голову слова из первого письма из ссылки, написанного Василием Сталиным Хрущеву про «беззаконие и бесстыдство». Анализируя ситуацию, невольно рождается ответ на вопрос кто «хотел заклевать» Василия Сталина? А вот зачем добивать и без того загнанного в угол человека, придется разобраться.

Без паспорта, без работы, проживая в квартире, которая даже оформлена не на него, Василий затевает игру с властью и пытается вернуть хотя бы осколки свободы, которую он потерял. И Мария Нузберг — единственный ключ к решению всех проблем. Василий объявляет, что собирается на ней жениться и удочерить ее детей. Для КГБ это неожиданный поворот событий. В комитете еще не поняли, какую карту собирается разыграть опальный сын умершего вождя, поэтому идут ему на встречу. А Василий торопит со сроками, подгоняет, торгуется. Ради свободы он готов переступить через себя и сменить фамилию. Сначала все идет по его, Василия, плану, но на Новый, 1961 год совершает ошибку, ставшую для него роковой…

Чтобы понять события лета 1961 года, происходившие в новом окружении Василия Сталина, надо учесть несколько обстоятельств. Первое: он наверняка знал, что Мария Нузберг из КГБ; второе: следует принимать во внимание резкий характер Василия; третье, и самое, пожалуй, главное: летом еще не идет речь о его свадьбе с Нузберг, то есть Василий пока только ищет выход из создавшегося положения. За ним следят везде: дома и на улице, в общественных местах. Агентура для слежки разрослась так, что полбюджета казанского КГБ уходит на их содержание. Агент внедрен даже в самое близкое окружение. Но, несмотря на нелицеприятные высказывания в адрес Хрущева, Василий, в общем—то, безобидный узник: друзья его покинули, невеста — свой человек. Одним словом, полнейший контроль. Марии Игнатьевне, привыкшей к столице, естественно тяжело жить в казанской глубинке, да еще с взбалмошным Василием Иосифовичем, поэтому, не видя никакой угрозы со стороны опального генерала, Комитет госбезопасности разрешает ей покинуть Сталина. В документах поводом для поездки Нузберг в Москву выступает аборт. Но так и хочется задать вопрос: «А был ли мальчик?» Одним словом, «возлюбленные» наконец—то вздохнули друг от друга и… вспомнили о настоящих чувствах.

Пока его новая пассия из КГБ «делала аборт», Василий встретил девушку, оказавшуюся не просто более преданным другом, но и настоящим борцом за справедливость. Речь идет о Марише — последней любви Василия Сталина. Двадцатилетняя студентка ветеринарного института стала для опального генерала последней отрадой и утешением. Ну, а сотрудники КГБ, естественно, ревностно выполняя свою тяжелую работу, фиксировали на магнитную пленку каждый вздох в квартире на улице Гагарина…

Разыскала Маришу, сейчас научного сотрудника одного из казанских вузов Марию Николаевну, казанский журналист и писатель Майя Валеева. Мария Николаевна рассказала о последних месяцах жизни Василия. Фамилии своей Мария Николаевна просила не называть, что вполне объяснимо. А вот свидетельства ее о гибели Василия более чем ценны.

Жизнь самого Василия наконец—то после серых застенков тюрьмы и «серьезных» отношений с «любимой» медсестрой заиграла всеми цветами радуги. Хотя он ни на миг не забывал, кто он, где находится и за что упрятан. Вот что вспоминает Мария Николаевна: «Материально мы жили очень скромно. Василий получал пенсию 300 рублей, из которых 150 отсылал первой жене. И еще мой оклад. Вставал он всегда очень рано, шел на кухню, готовил завтрак. Из дома никуда не выходил, только пенсию получать ездил в КГБ на Черное озеро, да и то всегда вместе со мной. Его ни на миг не покидало предчувствие, что его заберут…» (Майя Валеева, «Эхо» — независимая газета, 1992. Израиль.)

Так и хочется порадоваться за человека, который за время написания книги стал для меня родным, но последняя фраза, как ложка дегтя в бочке меда. Василий начинал опасаться, что его заберут просто за то, что он попробовал быть счастливым. Или ему мерещилась тень Нузберг? Судя по словам Мариши, знакомство с Василием произошло сразу после его переезда в Казань. «Думаю, что моя встреча с Василием Сталиным не была случайностью, — вспоминала она спустя годы. — Оба моих дяди были летчиками и служили под началом Василия… Когда я услышала от дяди о его приезде, я позвонила ему, представилась… Он обрадовался и тут же пригласил меня в гости…» (Майя Валеева, «Эхо» — независимая газета, 1992. Израиль.)

Но по—настоящему чувства расцвели только после отъезда тезки—соперницы, которая ни по возрасту, ни отношением к Василию конкурировать с двадцатилетней красавицей Маришей не могла.

А ведь опасения Василия могли бы и не оправдаться. Судя по столь долгому отсутствию, Нузберг возвращаться в Казань не спешила, Василию, в целом, обижаться на судьбу тоже нечего — его медсестра исчезла, рядом молодая, красивая, полная сил и энергии девушка. Однако было одно «но»… Василий Сталин пока что оставался тем же бесправным заключенным без документов и прописки. При желании он даже отношения с Маришей узаконить не мог, как не мог их узаконить и с Нузберг. С желанием жениться на Нузберг, которое родилось, судя по документам, в отсутствие самой Марии Игнатьевны, произошла тоже интересная история.