Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нилланс

Хейг знал, что его неспособность к открытому проявлению чувств работает против него, и в письме, которое он написал своей жене в апреле 1917 года, проскальзывает нота грусти по этому поводу:

«Мне очень приятно узнать из твоего письма, что те, кто служил под моей командой, испытывают ко мне теплые чувства. Как ты знаешь, я не делаю ничего в расчете на чье-либо расположение: ни поступков, рассчитанных на внешний эффект, ни послаблений в вопросах дисциплины. Я без колебаний наложу взыскание за любое упущение, но вместе с тем я испытываю громадную любовь к тем прекрасным парням, которые готовы отдать жизнь за добрую старую Англию. Всякий раз, когда их колонны проходят мимо меня, которому как никому другому известно, скольким из них придется заплатить самую страшную цену за то, чтобы мы жили в мире, я никак не могу избавиться от чувства глубокой печали».

Хейг был командующим — человеком, который отдавал приказы в наступление и на которого возлагалась вся вина в случае его провала. Он нес громадный груз ответственности за все, что происходило, эта ноша была непомерно тяжелой, и с годами она становилась еще тяжелей. Представлять Дугласа Хейга бездушным и черствым аристократом — это значит искажать правду.

И тем не менее Хейг не был свободен от недостатков, и некоторые из них были и впрямь неприятными. Без всякого сомнения, он был высокого мнения о своих способностях, и его закулисные маневры с целью занять командный пост в БЭС вызывают сильное, до тошноты, отвращение у любого, кто ознакомился с ними. Сразу же, как только он был назначен командующим I корпусом БЭС, Хейг начал жаловаться королю и любому, кто был согласен его слушать, на характер и уровень подготовки своего друга, сэра Джона Френча, заявляя, что тот ни по своему темпераменту, ни по профессиональным качествам не подходит на пост главнокомандующего. В августе 1914 года, когда он с королем Георгом V объезжал на автомобиле развернутые построения войск в Олдершоте, Хейг говорил королю, что, «будучи уверенным, что фельдмаршал Френч приложит все силы, чтобы выполнить любой приказ, который последует от правительства», у него, у Хейга то есть, существуют серьезные опасения, хватит ли у Френча «твердости духа и будет ли его военная подготовка достаточно полной для того, чтобы он смог должным образом справиться с весьма трудными обязанностями, которые будут возложены на него во время предстоящих военных действий. Правда, лично он, Хейг, считает, что ему будет достаточно и того, что король знает о его сомнениях по поводу назначения Френча» («Личные документы Дугласа Хейга» под редакцией Роберта Блейка, 1952). То обстоятельство, что Хейг оказался прав в своей оценке, не делает менее неприятными его поступки в то время, а также и в дальнейшем. Хейг также постарался погреться в лучах похвалы, которую Френч в своих письмах и донесениях из Франции высказал публично в его адрес, и позаботился о том, чтобы осторожно раздувать пламя враждебного отношения Френча к генералу сэру Орасу Смит-Дорриену, коллеге и сопернику Хейга.

Когда идет большая война, кажется, можно не придавать значения подобным мелким ссорам между генералами, подобному свидетельству того, что им тоже не чужды зависть и злоба. Единственное, что имеет или должно иметь значение, — результативны их действия или нет? Могут ли они предлагать мудрые решения и прилагать все силы к тому, чтобы побеждать в сражениях ценой минимальных потерь человеческих жизней? Справлялись они с этим или нет — это в основном определялось временем, но ни в одном из случаев нельзя сбрасывать со счетов такое обстоятельство, как личные качества конкретного генерала. Отважный генерал будет рисковать, осторожный генерал будет колебаться, выбирая решение; человек, который ставит свое решение в зависимость от мнения окружающих, подобно фельдмаршалу Френчу, будет постоянно менять свою точку зрения.

Характер Хейга тоже требует особого разговора. Нет сомнения, Хейг был последовательным, осторожным и решительным человеком, одним из тех, кто тщательно продумывает свои планы, что, несомненно, очень хорошо. Жаль только, что, остановившись на каком-то варианте, такие люди неохотно меняют свое решение или признают свое поражение, какими бы очевидными ни были его признаки. То единственное обвинение, которое с полным основанием может быть выдвинуто против Хейга, заключается в том, что он не знал, когда нужно остановиться. Возможно, это покажется удивительным, но под обликом угрюмого человека в нем жил оптимист, всегда убежденный, что еще одно усилие, еще одна атака, еще один последний рывок принесут желанную победу, и тогда будут оправданы все предыдущие жертвы. Хейг не знал или не понимал сути закона убывающих прибылей, хотя этот закон столь же применим к боевым действиям, сколь и в экономике. Неспособность Хейга понять это дорого обойдется его армиям в предстоящие годы.

В этой главе будут рассмотрены три коротких сражения 1915 года, каждое из которых состоялось в зоне действия 1-й армии: при Неф-Шапелле, при хребте Оберс Ридж и при Фестюбере (сражению при Лоосе будет посвящена следующая глава). В отличие от 1-го и 2-го сражений при Ипре все они были, по крайней мере на первых этапах боя, «самостоятельные, отдельные» сражения, у которых план боевых действий для каждой стадии боя был продуман еще до того, как прозвучал первый выстрел. Не стоит удивляться тому, что все пошло совсем не так, как планировалось. Дело в том, что в любом сражении любой войны подобные планы редко переживают первое же столкновение с противником. Но на примере этих сражений станет понятно, что Хейг намеревался выполнить в 1915 году и почему не осуществились его намерения.

На протяжении 1915 года БЭС все еще оставались младшим партнером франко-британского союза, и они участвовали сражениях либо тогда, когда им приходилось отражать удары противника, либо в качестве составной части наступательной кампании французской армии. Генерал Жоффр видел главную стратегическую задачу в том, чтобы отрубить «Нуайонский выступ» — большой участок фронта, где линия обороны французских войск, прогибалась глубоко в тыл, достигая максимума в окрестностях Нуайона, всего в 52 милях (примерно 83 км) к востоку от Парижа, а также место, где был положен предел немецкому наступлению в кампании 1914 года. План Жоффра на 1915 год предусматривал нанесение ударов с юга и с севера, то есть со стороны Артуа и Шампани, благодаря этим ударам немецкие войска на Нуайонском выступе либо окажутся отрезанными, либо будут вынуждены отступить. Для реализации этого плана Жоффру требовалась вся помощь, какую только могли оказать БЭС, постепенно увеличивающие свое присутствие на Западном фронте.

Первая армия Хейга располагалась правее 2-й армии, и ее сектор обороны располагался примерно между южным окончанием Ипрского выступа и равниной у подножия крутых склонов хребта Вими, где участок фронта БЭС смыкался с участком фронта французской 10-й армии. Фельдмаршал Френч принял решение «боксировать» своими двумя армиями, поставив 2-ю армию Смит-Дорриена оборонять Ипр и используя 1-ю армию Хейга для того, чтобы нанести ощутимые удары южнее Арментьера, потому что, как Хейг пишет в своем дневнике, «он (Френч) никогда не был до конца уверен в том, что он сможет добиться удовлетворительных результатов от Смит-Дорриена, и потому, что моя армия лучше». Однако немцы не захотели участвовать в планах Френча и сами нанесли несколько чувствительных ударов во время 2-го сражения под Ипром. Правда, перед этим Хейг послал свою армию в сражение под Неф-Шапеллем.

Сражение под Неф-Шапеллем планировалось как часть совместного англо-французского наступления, в результате которого англичане должны были прорвать немецкую оборону и захватить хребет Оберс Ридж, в то время как действующие справа от них французы захватят хребет Вими. Хребет Оберс Ридж, длиною 20 миль (примерно 32 км) и высотою 40 футов (примерно 12 м), шел к северу от Ля-Бассэ вдоль линии британских позиций и на расстоянии от одной до четырех миль к востоку от траншей английских солдат. Овладеть этим хребтом было весьма заманчиво, за ним лежали земли, более возвышенные и сухие, и оттуда открывался легкий доступ к городу Лиллю. Первым шагом на пути к овладению хребтом являлось уничтожение немецкого выступа под деревней Неф-Шапелль в одной миле (примерно 1,6 км) от хребта.

Отвоевав эти господствующие высоты, англо-французские войска смогли бы затем захватить угольные копи и заводы на равнине Дуа. Однако в середине февраля 1915 года Жоффр предпринял ряд наступательных действий в Шампани, и усилия, затраченные на проведение этой операции, постепенно охладили его желание провести в марте наступление с целью овладеть хребтом Вими. Правда, вплоть до 7 марта он не сообщал фельдмаршалу Френчу о том, что это наступление отменяется. В подобных обстоятельствах, памятуя о том, что у британской армии постоянно не хватает крупнокалиберных орудий и артиллерийского боепитания, было бы гораздо правильней отменить проведение операции у Неф-Шапелля. Однако Френчу больше всего хотелось, чтобы его французский коллега не думал, что армия Великобритании пригодна только для проведения оборонительных операций и бессильна что-либо сделать для изгнания врага с территории Франции и Бельгии. В силу этого можно утверждать, что сражение под Неф-Шапеллем, которое состоялось в марте 1915 года, велось настолько же для решения военных задач, насколько и в качестве политического аргумента.