Лже-Петр - царь московитов - Сергей Карпущенко

* * *

Карл Двенадцатый в начищенных до зеркального блеска ботфортах с огромными шпорами сидел в низком мягком кресле, закинув ногу на ногу и болтая ею. Поигрывание ногой совсем не соответствовало настроению, с которым он слушал рассказ Книпер-Крона, постоянно качавшего головой, будто он был в чем-то повинен. Наконец король с горячностью воскликнул:

- Ай да сукин сын этот Шенберг! А я так ему верил! На самом же деле он просто морочил мне голову, подставив под поражение армию русских под Нарвой! Ай, мерзавец! Из грязи да в князи скакнуть захотел, размечтался о самовластном правлении! А вы счастливо отделались за свой выстрел, Книпер-Крон. Я понимаю, вы были нужны Шенбергу, чтобы доставить мне столь приятное, нет, конечно, оскорбительное сообщение: теперь мы с майором, видите ли, цезари, то есть братья. Ура! Ура!

В кабинете короля, в углу, в полумраке сидел ещё один человек, и бывший резидент все чаще посматривал в его сторону, смутное беспокойство начинало овладевать им. Король же продолжал расспрашивать: его интересовало и устройство архангельских укреплений, и количество спускаемых на тамошних верфях кораблей, но когда Книпер-Крон сообщил ему, что по совершенно верным сведениям Шенберг собирается направить под Нотебург для его штурма дивизию генерала Репнина, раздался ещё более громкий, нервный скрип сапог короля.

- А вы, милейший Тейтлебен, - обратился он к сидящему в углу человеку, - ещё совсем недавно очень горячо пытались убедить меня в совершенной преданности Шенберга? Может быть, вы соратник этого предателя, и вам на руку защита мерзавца, которого я, изловив когда-нибудь, повешу за ребро на железном крюке или сварю в кипящем масле. И пусть потом Европа винит меня в жестокости: я жесток лишь по отношению к предавшим меня.

Петр-Тейтлебен на самом деле не мог взять в толк, как это самозванец, швед, может допускать победу за победой русских войск в Лифляндии. Ему и в голову не могло прийти, что шведский агент стал ярым защитником русских интересов. Сызмальства Петр был облечен властью и хотел вернуть её лишь потому, что она принадлежала ему по праву, он не понимал тех, кто безрассудно стремился к высшей власти - то есть к тяжкому бремени, к труду и постоянной опасности быть понятым превратно или осужденным своими подданными.

- Не знаю, ваше величество, что и сказать вам, - пожал плечами генерал-майор Тейтлебен, с которым Карл Двенадцатый в последнее время коротко сошелся, сделав членом интимных вечеров, а то и просто попоек с избранными придворными. - Возможно, у вашего Шенберга от власти просто закружилась голова...

- А такую голову нужно что..? - по-лисьи заулыбался своим тонким лицом Карл. - Как что? Чик-чик!

Книпер-Крону хотелось что-то сказать королю, но он явно не решался сделать это в присутствии генерала Тейтлебена. Все же он начал:

- Ах, генерал, я слышал обо всех ваших подвигах под Нарвой и уже потом, в боях с Августом. Но вот смотрю я на вас и не могу не поражаться...

- Да что же поражает вас во мне, господин Книпер-Крон? - широко осклабился Тейтлебен. - Может быть, мой великанский рост? Но нет, у курфюрста Бранденбургского, которому я служил, в мушкетерской роте есть молодцы и повыше меня.

- Нет, не ваш рост, - изображал лживое смущение Книпер-Крон, - а ваше удивительное... сходство с одной персоной, боюсь даже сказать, с кем...

Король нетерпеливо прокричал:

- Да говорите же вы, черт возьми, а то водите нас за нос, как девка, которой и хочется отдаться, да все чего-то боязно!

Резидент, потупив глаза подобно той самой девке, о которой говорил Карл, проговорил, нет, скорей промямлил:

- Я ведь недавно из Архангельска, виделся с самим царем Петром, так представляете, он точь-в-точь похож на вас, ну словно один рейхсталер на другой.

- Правда? - попытался отшутиться Петр. - А мне уж не раз об этом говорили. Вот интересно!

Карл, повернувшись в кресле, молча и внимательно смотрел на Тейтлебена. В его голове мелькали какие-то картины, чьи-то объяснения. Вот он припомнил, как выглядел человек, к груди которого когда-то приставил острие своей шпаги, припомнил и рапорт Левенрота о том, что узник, пытаясь самовольно покинуть заточение, утонул, и даже врач засвидетельствовал его кончину. Потом вспомнился рыцарский зал замка, где он со своими товарищами после сильной пьянки рубил головы овцам и телятам, вспомнился откуда ни возьмись явившийся человек, грозивший ему, и то, как он бежал, осыпаемый пулями пистолетов и аркебуз. Все эти воспоминания сплелись в один клубок, принявший форму лица того человека, что именовался сейчас генералом Тейтлебеном.

Карл смотрел на этого человека с широким, волевым, немного уродливым лицом минуты три, а потом, так и не поднимая головы со скрещенных рук, тихо спросил:

- Так вы все-таки остались в живых, ваше царское величество?

Петр мог отшутиться, сославшись на случайное сходство с царем, мог, в конце концов, понимая, что раскрыт, выхватить шпагу или пистолет, с которым не расставался, и убить врага России. Но ничего подобного он делать не стал.

- Да, ваше величество, вы видите помазанника, великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, коего по вашему приказу тайно исхитили в Саардаме, перевезли в некий шведский замок как пленника, и откуда я, божией милостию, бежал. Меня-то вы и видели в своем замке, в Стокгольме, когда я пробрался туда, чтобы убить обидчика своего, то есть вас, в поединке.

Карл, всегда красовавшийся своей смелостью, бывший первым в бою, считавший себя новым Александром, сидел теперь бледный, будто бы откуда-то из-под земли или, напротив, с Неба явилась сила, способная пусть не уничтожить его, но, по крайней мере, поколебать его уверенность в себе, в своей храбрости и хладнокровии. Конечно, он мог лишь крикнуть, и стража, что стояла в коридоре, явилась бы мгновенно. Но король не крикнул.

- Вот интересно, - принял он снова обычный фатоватый тон, - какого же резона ради, ваше величество, нужно было вам превращаться в полковника Тейтлебена, помогать обороне Нарвы, а потом сражаться со мной против Августа?

Петр наморщил лоб. Сейчас его спрашивал король, равный по милости божьей человек, а поэтому лгать Петр не мог, заговорил скоро, резко:

- Отчего? Да оттого, что из Бранденбурга, обзаведясь патентом полковничьим, помчался к Нарве, чтобы как-нибудь своим помочь, в крепости будучи при должности. Но как-то раз, обратясь к бывшим подданным своим, увидел в них одну лишь мне, государю, измену. Убить меня хотели даже. Разуверившись в подданных, ещё недавно руки готовых мне лизать, принял я сторону вашу и до сих пор верен вам на службе.

Брови Карла, по мере того, как Петр говорил, поднимались в удивлении все выше.

- Русский великий государь, помазанник... на военной службе у короля шведов, врагов его земли? Не-по-сти-жи-мо!

Петр был готов то ли разрыдаться, то ли вцепиться в горло этому мальчишке. Он был посрамлен, унижен, и утешала его лишь цель дальняя - при помощи войска Карла нанести поражение своим, а после и сесть на трон.

Мужчины молчали долго. Дымились трубки. Теперь Карлу было и вовсе уж неловко за то, что он так много времени позволял себе бить по плечу царя Петра, насмехаться над ним, приглашать к пирушкам. Молчание прервал Книпер-Крон, который, казалось, обдумывал что-то, потирая лоб и шею, поглядывая то на царя, то на короля.

- Ваше величество, - зашепелявил он, обращаясь к Карлу, - я себе позволю молвить одно соображение, о, деликатнейшего, но и наинужнейшего свойства!

- Ну, говорите, - оторвался от своих дум король.

- Я, проникая в эти минуты в ваши мысли, видел, что вы готовите царю России тот же печальный удел, что и лег в основу плана вашего...

Петр дернулся всем телом, похлопал на эфесу шпаги и сказал:

- Уверяю, сейчас у вашего величества ничего бы не вышло!

- Да успокойтесь вы! - махнул рукой Карл. - Никто не собирается вас вязать и запирать в застенок. Книпер-Крон лишь распустил язык.

Карл лгал - он действительно обдумывал возможность вторичного водворения Петра в темницу. Книпер-Крон же, стыдливо сложив руки, сказал, делая испуганное лицо:

- Тогда покорно прошу меня простить. Мой же план сводился к следующему: вы, государь, не только предоставляете царю Петру полную свободу, но и... вновь делаете его государем всея Руси.

Карл вскочил на ноги так быстро, что ботфорты издали визгливый, похожий на звук пилы, скрип.

- А это уже кое-что, а, Петр Алексеевич? Я лишил вас воли и вороны, я же дарую её вам!

Петр стал мрачен, тяжело вздохнул.

- Короны государям вручают не владетельные особы, а сам Бог. Исхитить у них право на власть они не могут тоже - только смерти сие доступно. Так что не старайтесь! Если бы я хотел, то, будучи свободным человеком, отправился бы в Москву и объявил всему народу, что правящий над ними человек - не что иное, как самозванец. Но не спешу делать это - мне не поверят!