Белый Волк - Дэвид Геммел

— Почему же он не хочет?

— Не могу тебе на это ответить. Думаю, он просто не умеет жить на широкую ногу. Одинокий скиталец, вот кто такой Друсс.

— Он мне нравится. Он поделился со мной своими правилами, и я обещал, что буду жить по ним.

— Знаю я его правила. Хорошая вещь, но опасная. Только человек, подобный буре — такой, как Друсс, — может позволить себе по ним жить. Нам, простым смертным, лучше быть поскромнее. Придерживаясь этих правил, мы долго не проживем.

Халид-хан сидел в тени скального выступа и смотрел на приближающегося всадника. Солнце припекало с безоблачного синего неба, однако день ничего хорошего не сулил. Утром он видел двух орлов, построивших гнездо на вершине. Орлов давно уже не встречали в Кровавых горах, и в другой день Халид счел бы это добрым знаком, но только .не сегодня. Сегодня он смотрел на них как на пару ничего не значащих птиц.

Халида снедала тревога.

Купцы почти перестали ездить по дорогам, когда началась эта глупая война, и у всего племени подвело животы от голода, Люди злобились и жаловались на жизнь. Халид понимал, что недолго пробудет вождем, если не достанет им денег. На прошлой неделе молодой Вишинас угнал из ближней деревни пять тощих коров и кучку овец. Жалкая добыча, но изголодавшиеся соплеменники превозносили Вишинаса до небес, а молодые воины зауважали его еще больше. Халид со вздохом почесал свою черную бороденку. Старая рана на правом плече последнее время сильно докучала ему. Если Вишинас вздумает бросить ему вызов, Халид не сможет победить в единоборстве. Хорошо еще, что тот не знает, как ослабел старый вождь. Всем известно, что Халид мастерски владеет клинком, поэтому юнец его остерегается. Но долго на этом не протянешь, с горечью сознавал Халид.

Угроза со стороны одного Вишинаса еще не лишила бы его сна, однако вождь чуял в воздухе что-то недоброе. Мать Халида обладала Даром и всегда предсказывала верно. Халид унаследовал Дар не полностью, но чутье имел более острое, чем многие его люди. Две последние ночи он просыпался весь в поту от непривычных, страшных снов. Ему снились громадные двуногие звери, рыщущие во тьме по горам. Оба раза, проснувшись, он хватался за меч и выбегал из шатра, но освещенные луной горы спали спокойно.

И все же он чувствовал, что это не просто сон и к ним приближается что-то страшное.

Отогнав от себя мрачные мысли, Халид взглянул на Вишанаса. Тот, сидя на корточках, тоже внимательно смотрел на всадника.

Конный вел себя правильно, зорко оглядывая тропу и скалы по обеим ее сторонам. Вишинас сделал знак Халиду и снял с плеча лук. Вопросительно глядя на вождя, он достал из колчана стрелу. Халид мотнул головой, и Вишинас с разочарованным видом вернул стрелу на место. Халид вышел из укрытия и стал спускаться навстречу всаднику. Вишинас бегом догнал его. Из засады появились еще семь воинов.

Всадник, подъехав к ним, спешился, бросил поводья и поклонился Халиду:

— Меня зовут Скилганнон. Мы с друзьями просим позволения проехать через владения прославленного Халид-хана. Вы не проводите меня к нему?

— Ты не тантриец, — заметил Халид. — И не датианин, так мне сдается. Выговор у тебя как у южанина.

— Я наашанит.

— Где ж ты тогда мог слышать о «прославленном» Халид-хане?

— Мой спутник, дренайский офицер, говорит о нем с большим уважением. Он сказал, что хану следует уплатить дань за проезд через его земли.

— Твой друг — мудрый человек. Халид-хан — это я. Незнакомец снова поклонился, и Халид разглядел костяные рукояти мечей у него за спиной.

— Два меча в одних ножнах. Такое не часто увидишь. Сколько вас?

— Пятеро мужчин, не считая меня, и одна женщина.

— Времена нынче трудные, Скилганнон. Война и смерть бродят повсюду. Готов ли ты встретить их?

Путник улыбнулся, блеснув на солнце голубыми глазами.

— Как всякий мужчина, хан. Какую дань ты счел бы справедливой?

— Все, что у вас есть, — высунувшись вперед, заявил Вишинас. Воины помоложе придвинулись к нему. Халид заставил себя сохранить спокойствие. Он не ожидал, что вызов будет брошен так скоро.

— Я говорю с волком, мальчик, — невозмутимо ответил Скилганнон. — Когда я захочу послушать, как тявкают щенки, я дам тебе знать. — Вишинас побагровел и схватился за меч. — Если этот клинок выйдет из ножен, ты умрешь, — сказал Скилганнон, сделав шаг в его сторону. — Посмотри мне в глаза и скажи, правда это или нет. — Вишинас попятился, но Скилганнон продолжал наступать. Спеша отойти подальше, чтобы вытащить меч, Вишинас наткнулся на камень и упал. Взбешенный, униженный, он взревел и бросился на путника, но почему-то пролетел мимо и снова растянулся, ударившись головой. Встать ему не удалось, и он повалился на камни. — Прощу прощения, вождь, — произнес Скилганнон, вернувшись к Халиду. — Мы говорили о плате.

— Да. Прости этого юнца, он совсем еще зелен. Мне кажется, что я уже слышал где-то имя Скилганнон.

— Возможно, что и слышал.

— Помнится, так звали одного военачальника. Истребителя Тысяч, победившего в пяти великих битвах. Об этом воине ходит много рассказов, и не все из них хороши.

— В хороших историях слишком много вымысла.

— Ив плохих тоже?

— К несчастью, нет.

— Нет бремени тяжелее вины, — сказал, помолчав, Халид-хан. — Оно гнетет душу. Я знаю. Ты можешь проезжать, Скилганнон. Уплатишь мне, сколько сочтешь нужным.

Скилганнон достал из кошелька три золотых и вложил их в протянутую ладонь Халид-хана.

Халид принял эти баснословные деньги, не моргнув глазом, и не сразу сжал пальцы, чтобы егр люди могли разглядеть желтый блеск золота.

В это время на дороге показались спутники Скилганнона. Один из воинов крикнул что-то, и все семеро побежали вниз, мимо оглушенного Вишинаса. Халид сощурился на солнце.

— Почему ты не сказал, что путешествуешь с Серебряным Убийцей? — гулко сглотнув, спросил он и протянул золото обратно. — С Друсса-Легенды я ничего не возьму.

— Ты окажешь мне честь, приняв эту пошлину, — проговорил Скилганнон.

Халид, боявшийся, что воин и впрямь возьмет деньги назад, воспрял духом.

— Хорошо. Если это вопрос, чести, я согласен. Но вы должны посетить наше селение. Мы устроим для вас пир.

Вождь подошел к повозке, и Друсс усмехнулся ему с облучка.

— Здорово, Халид! Как это ты жив еще, негодяй этакий?

— Воля богов, Друсс, — тех самых, что даровали мне зеленые пастбища и несметные богатства. Мое сердце радуется, когда я вижу тебя. А где же поэт?

— Умер.

— Жаль. Наши старухи опечалятся, услышав об этом. Так много друзей ушло лебединой тропой за последние годы. Поневоле чувствуешь себя стариком. — Халид забрался в повозку. — Будем сегодня пить, дружище, и надоедать молодым рассказами о наших подвигах.